— А нам графа сюда обязательно вплетать, не его же земли.

— Если не вплетем епископы обвинят нас в пропаже тридцати королевских егерей, и к тому же, если их убили на нашей земле, то скорее всего они прошли и через его владения.

— Они на границе, у реки. — Брендан оправдал поступок.

— Тем более. Коня мне!..

***

Тирион Таврус наслаждался медленно расплывающимся по всему телу теплом. Чуть ли не впервые за последний месяц он смог насладиться сладковатым вкусом южного вина и почувствовать тепло солнечных лучей. Ему казалось, что он наконец-то приходит в себя и болезнь отступает. Граф Таврус размял шею и вытянул ноги под столом, разминая их. По телу разлилась приятная боль. Он был рад ей, был рад тому, что его тело наконец-то что-то чувствует, пускай и боль. Старый граф невольно улыбнулся.

Уйдя в свои мысли, он и не заметил, как за столом разгорелся спор. Сквозь пелену мыслей он услышал громкий, слегка грубый голос своего первенца:

— …поэтому-то иллирийцы смогли быстрее организоваться. Только подумай, королю пришлось выкупать корабли у своих «верных» подданных! — Дункан Таврус — старший сын графа и наследник лесных просторов, граничащих с землями танов, раздвинул в жесте мощные длинные руки. — Ты можешь себе представить!? — он дернул широкими, крупными солдатскими плечами, его лицо резвилось в насмешливой ухмылке. — Это еще что, вот когда король поставил во главе флота сэра Берегена, несколько графов и вовсе в знак протеста отозвали своих людей! Ты только представь, в разгар наступления! Конечно же, после угроз принца они вернули своих людей, но все же…А когда война начала затягиваться, знаешь сколько принцу пришлось вложить усилий и золота, чтобы сохранить армию в единстве?! У них ни чести, ни совести! — Дункан прервал свою пламенную речь глотком из медного бокала.

— Отец нашего дорогого короля вел такую политику, и чем это закончилось: клинок от собственного сына поперек шеи. — Младший сын графа нагловато усмехнулся. — А если еще брать в расчет север…как ты думаешь, к чему приведет ожесточенная абсолютистская политика здесь. Если ты помнишь, — Оулден Таврус отодвинул тарелку с объедками в сторону, — святейшему Альфреду пришлось потратить почти пол века на усмирение племен Волчьих и Седых просторов. Постоянные стычки, болезни, уносившие жизни верных солдат и дворян…тягостные лишения, и ты хочешь, чтобы все это повторилось? — Он вопросительно выпучил глаза на брата.

— Но все, в конце концов, закончилось победой. Земли племен, даже земли Дананн теперь принадлежат рейнской короне. И часть этих земель, нам, — Дункан улыбнулся и демонстративно поднял кубок над головой, и не менее демонстративно отпил из него.

— Да, ы том-то и проблема, что первыми, кто почувствует негодование северян, будем мы.

— Они любят отца, любят нашу семью — отмахнулся от обеспокоенного брата Дункан.

— Да, пока мы даем им свободу, не запрещаем жить и молится как они хотят, к тому же, частенько даем им выпустить пар на степняках или островитянах…

«Выпустить пар» — раздраженно подумал про себя Дункан, — «да, что он вообще знает о войне, выпустить пар, пфф».

Дункан любил своего брата и даже порой восхищался его умом, который тот постоянно демонстрировал его по поводу и без еще со времен храмовой школы и университета. Однако надменность зачастую выводила его из себя. А брат сейчас вел себя как напыщенный родовитый петух среди помойных воронят. Война научила Дункана, что такие «петухи» заканчивают в пыли в собственном дерьме и слезах, сраженные «воронятами».

«Надеюсь, с тобой не так, братец».

— …а ты должен помнить, что случилось с нашим предшественником здесь… — Продолжал, не сдерживаясь, Оулден.

— Хватит вам, — прервала спор братьев Анви. — Отцу и так не здоровится, — чуть ли не шепотом проговорила девушка, — а вы тут со своим спором с самого утра.

Тирион Таврус вдруг почувствовал, что все взгляды сидящих за столом направлены на него. Это чувство окончательно вырвало его из раздумий, и он взглянул на отпрысков.

— Ты в порядке? — Увидев растерянность на худом старческом лице отца, спросил Дункан.

— Д-да, — Тирион облокотил голову на ладонь, опершись локтем в подлокотник. — Просто задумался…так о чем спор?

— Да так, о неважном, — улыбнулся Оулден.

— Я хочу поучаствовать, — возразил старый граф. — Так что, давайте, продолжайте. — Тирион выпрямился и уставился на сыновей, — ну…

— Я пытаюсь доказать Оди, — Дункан улыбнулся, заметив, как брат съежил раздраженную гримассу после произношения «Оди», он ненавидел, когда Дункан его так называл, — …что король должен взять всю власть в единые руки, наподобие кагана в Иллирии.

— Что подходит для южного берега моря, не подходит для северного.

— Но это поможет предотвратить гражданские войны и самовольство графоф.

— В Иллирии сейчас гражданская война.

Оулден не смог сдержать смеха:

— Да! За последнюю сотню лет там уже раз пять менялся правящий дом. А у нас, кстати, уже почти пятое столетие один род носит корону.

— К тому же, сынок, такие реформы непременно приведут к гражданской войне, которую ты так желаешь не допустить. К тому же, Рейн слишком велик, чтобы управлять им в одиночку и в говорить о его народе от единого лица. Например, наши вассалы совершенно отличаются от вассалов твоих друзей и соратников с юга. Они молятся разным богам, у них разное отношение к семье, долгу, да и к королю. Иллирийцы более однобоки, как по мне.

Дункан молча уставился в изрезанное дерево стола:

— Ты говоришь как принц.

— Это хорошо, значит, он также мудр. — Старый граф усмехнулся и посмотрел на своего первенца.

Он не видел его три года, три долгих года, которые тянулись словно три столетия. Три года его любимый сын проливал кровь за короля на берегах и водах южного моря — вотчины иллирийского змеиного бога Данрога. Но теперь он был дома.

Война оставила определенный отпечаток и на теле, и на душе юноши. Тирион, не без радости отмечал, что его сын стал намного мудрей, спокойнее и сильней. Теперь он видел в нем достойного наследника, а не просто задирающего, всех с мечом у пояса, сорванца.

Телом же, Дункан, преобразился, не менее заметно: немного подрос, обзавелся парой шрамов, руки покрылись мозолями и стали куда сильней и крепче. С лица улетучился юношеский азарт, а во взгляде появилась аристократичная уверенная льдинка, хоть и с небольшой толикой огня.

— Прошу, хватит политики, хватит этих разговоров о королях и войнах. — Громко вскрикнула Анви. — Мне скоро замуж выходить, могли бы посочувствовать! Я вот уже неделю слушаю лишь только о политике и войне, вы постоянно спорите! — Девушка раздраженно вскинула руки.

Мужчины рассмеялись.

— Ну, ну, Анвин, прости нас, — сквозь смех пробормотал Оулден.

Девушка усмехнулась, убирая остатки раздраженности с лица.

— Прощаю, — она горделиво скинула голову и посмотрела на отца. — Так, когда явится мой нареченный?

Граф взглянул на по-детски горделивое выражение маленького личика дочери, и не смог сдержать улыбку.

— Через два дня. — Медленно произнес он.

— Эд довольно приятный юноша, — усмехнулся Оулден. — Не смотря на то, что Эксмур.

— Оуд, перестань. — Тирион Таврус нахмурил брови, — Эксмуры, достойный дом. Их дед, будучи вольным таном добровольно перешел под руку Рейна и нашего короля.

— Возможно, но не для нас. — Младший сын графа отвел взгляд в сторону, по его бледному лицу пробежала хмурая тень.

— Боги, Оуд, — вздохнул Дункан, потерев ладонью лоб. — Практически все соседи относятся к нам с неприязнью, пускай хотя бы Эксмуты с нами будут…

— Если ты не помнишь, они хотели пододвинуть нас на западной границе, и забрать часть леса, и я уверен, попытаются снова.

— Это было лет семь назад, к тому же, я знал его братьев — Коена и Норма, были храбрые и достойные воины, а что важнее, верные королю, оба пали за корону. Да, я с тобой соглашусь, его отец был еще тем засранцем…