Эта фраза вызвала ухмылку у всех собравшихся.

«Неужели церковь не могла прислать кого постарше, и по умнее» — вздохнул про себя Грегори.

— Безусловно, — принц не убирал взгляд с парня. — Вы наш будущий первосвященник?

От этого вопроса у Грегори вырвался невольный смешок, который очень громко ударил по залу. Гластейн это заметил и тоже слегка усмехнулся.

— Нет, нет милорд, ни в коем случае. — Церковник испуганно замотал головой. — Меня выбрали лишь быть временным голосом церкви на высочайшем совете вашего королевского величества.

— Не моего… — перебил его принц.

— Что?

— Не моего, а моего отца.

— Да, верно, простите милорд, вашего отца, да благословит его…

— Пустое — отмахнулся Гластейн. — Мы и так удалились от темы. — Принц отпил вина и громко поставил железный кубок на стол, давая понять таким образом, что беседа окончена. — Итак, милорды, сейчас для нас самое важное не допустить новой волны нарастания волнений и остановить растущую религиозную вражду, иначе это может привести к разрушительным последствиям для целостности королевства.

— Мой принц, простите, но вы слишком преувеличиваете угрозу. — В разговор вмешался казначей.

— Надеюсь, что это так. Но боюсь, сэр Оулдман вы не видите полной картины происходящего. За последние недели я попутешествовал по Рейну и увидел наше нынешнее положение. Вам напомнить милорды, что мы только недавно завершили тяжелейшую для нас войну с Иллирией. Графы еще не отошли от военных налогов, а тем более на севере. А еще и эта чума на северной границе. Прибавьте к этому начинающуюся религиозную вражду и то, что практически треть нашего королевства, включая знать, являются приверженцами старых религий. А теперь представьте, если кто-то извне решит воспользоваться всей этой суматохой. — Гластейн снова выдержал паузу. — Какие решения уже приняты, господин канцлер. — Принц повернулся к худощавому Эреварду Гису.

Канцлер, не смотря на нетерпеливый тон принца начал доклад не спеша:

— Я разослал людей в некоторые известные общины к заливу и дальше на север, новостей от них пока не было. Но мне удалось допросить неких «глав» культов из столицы и Коннахта…

— Лично? — Скрестив руки на груди, спросил Торен Аррон.

— Разумеется, — криво усмехнулся канцлер. — Могу вас заверить милорд, они не причастны к убийству первосвященника. Ни приверженцы старых богов, ни Дану, ни поклонники змеиных богов, ни даже оккультисты «серого короля» не причастны…

— Но, шкура. — Неожиданно перебил канцлера молодой церковник. — Первосвященника нарядили в богохульную шкуру, волк с оленьими рогами. — Он попытался изобразить рога руками.

— Да, об этом. — Канцлер запустил руку во внутренние карманы серого плаща и вытащил оттуда несколько тонких свитков свернутой бумаги. Протянул их принцу. — Донесения черных мечников. Если кратко, то некому Оуэну, таксидермисту, заказали сделать необычное чучело: волк с оленьими рогами.

— Кто заказал? — Спросил принц.

— Неизвестно…

— Вы не нашли этого Оуэна? — Усмехнулся лорд-командующий королевской гвардией.

— О нет, нашли. Вернее то, что от него осталось. Там все написано милорд. — Канцлер указал на записки. — Но если коротко: его убили, очень и очень жестоко…

— Кто это написал? — Неожиданно нервно перебил канцлера Гластейн.

— Командир черных мечников, самый стойкий из них. Я специально попросил его все проверить, и поверьте, он ни капли не преувеличил.

— Что там? — Прокатился вопрос по всему столу.

— Здесь написано… — Гластейн сглотнул слюну. — Здесь написано, что таксидермиста съели, вернее, большую его часть.

Канцлер наклонился к столу, обвел лордов взглядом серых вороньих глаз:

— Тело господина Оуэна было выпотрошено, а некоторые ее части разведчики нашли на дне большой кастрюли, в довольно жирном бульоне. — Канцлер усмехнулся про себя, уловив замешательство и страх на глазах лордов.

Лорд Грегори тяжело вздохнул, покачал головой, отгоняя от себя дурные мысли.

— Благослови нас Отец, это воинство бездны, никак иначе. — Пробубнил церковник.

— Поедание человеческой плоти практиковалось у пустынников, змеепоколонников. — Развел руками сэр Аррон. — Это лишь еще один след.

— Возможно — пожал плечами лорд-канцлер.

— Мне нужно будет лично переговорить с вашим черным мечником. — констатировал принц.

— Конечно. Что касается вспыхнувшему ненастью на север: ваш брат из своего кармана оплатил содержание двух егерских отрядов для патруля на зараженной территории, а так же оплатил услуги нескольких профессоров и знаменитых врачевателей, для изучения ненастья. — Канцлер поклонился сидящему напротив Редманду.

Младший сын короля парировал тем же жестом.

— Это мудро, — кивнул Гластейн. — Ну что же, перейдем к состоянию казны и налогов.

— Перейдем к самому скучному. — Улыбнувшись, под нос пробубнил канцлер.

***

Заседание совета, закончилось далеко за полдень. И как назло, самой долгой его частью было обсуждение расходов казны и расмотр жалоб высокопоставленных феодалов, банкиров и представителей Гессенского университета. Последние активно жаловались на вмешательство местных церквей во внутренние дела университета и даже поругались с представителем церкви на совете. Это было единственным интересным за все оставшееся время заседания и хоть как-то взбодрило Гластейна от скучных счетов и жалоб. При выходе, к принцам подбежал паж, и поклонившись, проинформировал о накрытом обеденном столе.

— Я сначала к отцу.

— Ну, я тебя подожду — Отправившись за пажем, бросил через плечо Редманд. — Ну что, Лорд Грегори, как вам? — когда удалился Редманд Гластейн обратился к своему старому другу.

— Что? Совет?

— Как я себя вел? Я, можно сказать впервые в нем без отца?

«Так вот зачем вы меня позвали» — понял он.

— Вы держались по-короелевски.

— Я хочу расширить совет.

— Не стоит, это лишние затраты

=- Не сейчас. Нет, когда придет время.

— Вы к отцу?

— Да.

— Сил вам, мой принц.

— Благодарю.

Они наконец-то тепло, совсем по-дружески, даже по родственному пожали друг другу руки.

Темные покои короля, были пожалуй самым мрачным местом, в котором Гластейну удалось побывать за весь день. Ставни были закрыты и единственным источником света в этом печальном месте служила свеча, стоящая на серебряном подсвечнике. Единственным звуком, расходившимся по стенам, было бормотание и сопение старого больного короля. Даже шаги, скрючившегося над больным лекаря, были абсолютно не слышны.

Гластейн несколько минут стоял в дверях и смог сделать ни шага, пока его не заметил лекарь. Подойдя к кровати, принц жестом повелел старику убраться. Тот, не разгибаясь, осторожно и бесшумно вышел за дверь.

— Ну, здравствуй отец. — Гластейн протянул руку, чтобы взять обессиленного короля за руку, но быстро передумал.

Тело короля медленно вздымалось и опускалось, а изо рта доносилось невнятное бормотание или вовсе, какое-то бурление. И под эту какофонию Гластейн пытался подобрать слова, понимая, что возможно они будут последние, которые он сможет сказать своему отцу.

— Я не готов. — На выдохе выпалил из себя принц. — Мы только прошли через войну, на севере проповедники трубят о восстании, на западе муровинги объединяются в единый хирд и понятно куда они направят свои топоры, на востоке орды изгоев и нелюдей переселяются от дальних гор к нашим границам. А в столице… — принц горько усмехнулся. — А в столице съели таксидермиста. — Принц сделал глубокий вдох. — Я не готов, я не сохраню твое наследство, не смогу.

Принц очень быстро вылетел из комнаты и замедлил шаг лишь на лестнице. Внизу, как бы невзначай стоял канцлер, увидев принца, он преклонился.

— Вы не будете против, если я пройдусь с вами.

— Нет, конечно, нет.

Принц заметил, что лорд-канцлер довольно сильно прихрамывает. Хоть лорд-канцлер и не был внешне похож на, прогнувшегося под тяжестью прожитых лет, старика, время от времени его посещали резкие боли в костях, сам он в этом обвинял перепады погоды, а не свой возраст. Вообще, никто в совете точно не знал, сколько ему лет, сам лорд Эревард Гис, говорил про свой возраст: «всегда на десять лет младше короля».