Я лежу, позволяя его рту исследовать мое тело, наблюдая, как он уходит, закрыв глаза, каждое ощущение сильнее предыдущего.

Глажу его волосы, пока Ретт сосет, паря надо мной, опираясь на свои мощные руки. Большой, сильный и нежный, он шепчет мне, когда проводит пальцами по моим рыжим волосам, прижимаясь губами к виску. Мое тело напрягается от его слов.

― Je t’aime.

Мы оба задыхаемся.

Снова вздох, когда он двигает бедрами.

Я цепляюсь за него, когда он начинает мягко толкаться, раскачиваясь взад и вперед, опираясь на локти. Шепчет мне на ухо. Вращая бедрами, Ретт прижимается тазом к моему, так глубоко, как только может.

В тишине мы занимаемся любовью, матрас и кровать стонут под нашим весом самым сексуальным образом.

― Я так тебя люблю. ― Целую его шею, пульсация внутри меня нарастает. ― О, Ретт.

Он утыкается лицом мне в шею, коротко выдыхая воздух, когда его бедра входят в меня. Медленно. Вверх и вниз. Ленивые круги. Ретт целует кожу под моим ухом. Мое плечо. Челюсть и уголок губ.

Посасываю его нижнюю губу, стону в рот.

Вверх и вниз, вверх и вниз.

Ленивые круги.

Моя голова откидывается назад, когда он погружается еще глубже, руки зарываются под мою задницу, приподнимают. Губы сосут. Языки переплетаются. Вращаются.

Покалывания.

Искры.

Дрожь.

Мои бедра начинают трястись, голова откидывается назад, когда Ретт произносит мое имя. Кончик его члена находит мою точку G, проникая еще глубже.

― Уххххххх, это чувствуется великолепно, ― стону я, мои губы приоткрываются. Пот заливает мне лоб, и снова задыхаюсь. ― Б-боже, я так люблю тебя.

― Je t'aime aussi, ― гортанно отвечает Ретт. ― Je t'aime bébé.

Его слов слишком много; я не могу сказать ничего другого, просто все это кажется… слишком чертовски невероятным.

Неописуемым.

О боже, о б-боже мой…

Его бедра один раз врезаются в меня. Дважды. Рывок, ягодичные мышцы напрягаются, покачиваются, и его член пульсирует во мне. Когда я чувствую его тепло, мой собственный оргазм достигает цели, долгий, жесткий и интенсивный.

Пальцы на ногах сжимаются.

Рот открывается.

Я стону.

Мои руки тянутся к его заднице, хватают, притягивая ближе.

Ретт все еще дрожит, таз каждые несколько секунд сокращается, дыхание затруднено.

Не знаю, как долго мы лежим, завернутые в объятиях друг друга, моя голова оказалась на его груди, слушая ритм его колотящегося сердца.

Его сердце принадлежит мне.

А мое принадлежит ему.

Ретт

Шесть месяцев спустя

― Малыш. ― Голова Лорел торчит из кухни, где она распаковывает кухонную утварь в ящик рядом с плитой. ― Гандерсон и Оз здесь с диваном, ты можешь открыть дверь?

― Уже иду.

Внизу Оз Осборн и Рекс Гандерсон задним ходом въезжают во двор на большом черном пикапе Оза с огромным синим диваном, привязанным сзади.

Я машу им, направляя. Влево. Прямо.

― Стоп.

Мы быстро запихиваем этого ублюдка в переднюю дверь, устанавливаем его точно на том месте у стены, где Лорел показала мне.

― Давай не будем ставить его перед окном, ― предложила она. ― А что, если мы займемся на нем сексом? Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел, как я скачу на тебе, э… у нас еще нет занавесок…

Справедливо.

― Малыш, ― ее голос прерывает мои размышления, она входит в гостиную, огненно-рыжие волосы разделены на две французские косы. Лорел держит коробку из-под тостера. ― Куда поставить тостер, который прислала твоя мама? Теперь у нас два.

― Давай сюда, ― отвечает Гандерсон, протягивая руки. ― Мне нужен.

― Купи свой чертов тостер. ― Я шлепаю его по руке. ― Мы, бл*дь, не отдадим тебе наш.

Лорел смеется над нашей перепалкой.

― Может быть, я могу забрать его и обменять?

― Да, давай так и сделаем. Думаю, мне нужно кое-что для спальни.

Спальня.

Я краснею от этого слова и от всего, что мы собираемся делать там, ночь за ночью. Одни.

― Как хочешь, малыш, ― она улыбается.

― Малыш? ― Оз фыркает. ― Господи, даже Джеймсон меня так не называет.

― Это потому, что она зовет тебя красавчик и милашка. Хохма. ― Гандерсон закатывает глаза.

Оз толкает его, и Рекс падает на диван.

― Заткнись, придурок, мне нравится, когда меня называют милашкой. Это мое любимое.

Лорел прерывает их спор:

― Эй, ребята, я не хочу мешать вашему любовному празднику, но диван ― это последнее из наших вещей?

― Ага, это все, ― говорю я. ― У нас их немного.

― Может, и нет. ― Она бочком подходит ко мне, обнимает за талию и прижимает к себе. ― Но они наши.

― Теперь меня может тошнит, ― Гандерсон фыркает. ― Я не могу поверить, что вы живете вместе.

― Эй, ― говорит Оз. ― Не критикуй, пока не попробуешь. На случай, если ты, бл*дь, забыл, новый парень будет здесь заниматься сексом двадцать четыре часа в сутки, пока ты дома ждешь свою ночь в неделю, чтобы попытаться кого-то трахнуть.

― Кровать уже установлена? Я бы не отказался вздремнуть, ― пыхтит Гандерсон.

Она есть, и мы ее уже обновили — дважды.

― Ты не будешь спать в нашем доме. Убирайся на хрен.

Рекс встает и шлепает Оза по пути к двери.

― Это благодарность за то, что я перевез тебя на новое место?

― Ты не передвинул диван и даже не помог его загрузить.

― Прекрасно, но я заслуживаю скидку за моральную поддержку.

Оз толкает его в живот.

― Нет, не заслуживаешь. ― Толкает его на крыльцо. ― Пойдем, я должен забрать Джеймсон. Мы идем ужинать, а мне нужно принять душ, чтобы привести в порядок яйца.

― Чувак, слишком много информации.

― Что? Говорю тебе, мой член выглядит больше, когда я подстригаю яички.

― Извини за это. ― Я закрываю за ними дверь и прислоняюсь к ней. ― Я не знаю, что Гандерсон будет делать, когда Осборн и Дэниелс закончат семестр.

Рыжеватые брови моей девушки изгибаются.

― Я могу сказать тебе, что он собирается сделать: он будет ходить за тобой по пятам, как щенок, пока ты не закончишь университет.

Два семестра, которые когда-то казались вечностью, чтобы добраться до них, теперь пролетают слишком быстро.

― Надеюсь, что нет.

Я в изнеможении плюхаюсь на диван, ноги расставлены, руки на бедрах.

Мой отец, возможно, не был в восторге, когда я объявил, что переезжаю к своей девушке после того, как встречался с ней всего шесть месяцев, но мама прислала нам несколько сотен долларов наличными, чтобы мы могли купить новый матрас и диван.

Лорел, склонив голову, смотрит на меня на этом диване, изучает, румянец ползет вверх по её шее. Щеки краснеют.

― Что? ― выпаливаю я.

― Мне нравится смотреть на тебя в нашей гостиной. Даже говорить об этом сексуально. ― Она делает паузу. ― Мы можем делать все, что захотим и когда захотим.

Мой член дергается, когда она приподнимает край свитера и снимает его.

На ней нет лифчика.

― Когда у тебя тренировка?

Я уже расстегиваю пуговицу на джинсах.

― В пять часов.

Сейчас три тридцать.

Трусики Лорел слетают, в то же время я стягиваю штаны. Сбрасываю их и снимаю рубашку, как только она садится на меня сверху, оседлав, и уткнувшись грудью мне в лицо.

Прямо там, где я их люблю.

Втягиваю воздух, когда она опускается на меня, ее голова уже откинута назад, Лорел хватается за спинку дивана, когда поднимается и опускается на мой член.

Я шлепаю ее по заднице, держа в ладонях. Сжимаю.

Шлепаю еще раз, чтобы побудить ее к действию, заставить двигаться быстрее.

― Нравится? ― Она лижет мне ухо. ― Тебе это нравится, малыш?

― Да, черт возьми, мне это нравится, ― рычу я. Обхватываю ее за талию, притягиваю к себе, пронзая её.

― Господи, как же я тебя люблю! ― Теперь толкаю и тяну ее вдоль своего члена.