Ретт: Ну, не я. Я бы никогда этого не сделал. В засухе, а не в отчаянии.

Я: Ааа, так тебе действительно нужно потрахаться?..

Ретт: Ты действительно переходишь черту, ты понимаешь это?

Я: Да, но я защищена плащом анонимности.

Ретт: Как тебя зовут?

Я: Не могу тебе сказать, плащ анонимности, помнишь?

Ретт: Хорошо, играй в игры. Было приятно познакомиться.

Я прикусываю нижнюю губу и искоса смотрю на Александру.

— Что происходит? Скажи мне, — настаивает она. — Ты выглядишь так, будто проглотила грязный, вонючий член.

— Он хочет знать мое имя.

— Ну и что? Что в этом такого?

— Разве ты не слышала об опасных незнакомцах?

Алекс пожимает хрупкими плечиками.

— Придумай что-нибудь.

— Лучшая идея. Об этом я не подумала.

— Ты никогда не давала парню фальшивого имени? Черт, я делаю это почти каждые выходные.

Меня зовут…

Помолчав, чувствую себя немного виноватой. Его друзья обошлись с ним как с дерьмом, и теперь я собираюсь солгать ему, снова.

— Почему ты медлишь? — Спрашивает Алекс. — Давай. Назови ему имя.

Ухмыляясь, я набираю «А — Л—Е — К—С» и нажимаю «отправить».

Я: Меня зовут Алекс.

Ретт: Ну, Алекс, c'etait amusant, но у меня есть дела

Я сажусь прямее. Что это было?

Французский?

Я: Что это значит??? Cetait amusant.

Ретт: Погугли.

Я сижу, глядя на слова, написанные по-французски, и слегка дрожу. Нажимаю на слова, чтобы выделить их, копирую и вставляю их в поиск перевода, нажимаю «Ввод»: Ну, Алекс, это было весело, но у меня есть дела.

Я смотрю на это предложение.

Французский.

Парень говорит по-французски.

Ретт КакойБыНеБылаЕгоФамилия, говорит по-французски.

Это…

Очень сексуально, если честно.

Я ерзаю на стуле, сдерживая улыбку, вызванную получением этой новой увлекательной информации.

— Почему ты улыбаешься? Что он сейчас говорит?

Я поднимаю голову, чтобы встретить ее любопытный, расчетливый взгляд.

— Он велел мне отвалить и оставить его в покое.

— Господи, ну и мудак.

— Да.

Но мои колесики уже крутятся.

В пугающе быстром темпе.

«Я послала ему фотографию своих сисек, а он похвалил мою улыбку. Я не уверена, должна ли я быть полностью оскорблена или приятно удивлена».

Ретт

— Вы, придурки, хоть представляете, сколько девчонок мне написали? Я могу врезать вам по яйцам.

— Не за что.

— Это я тебя не благодарил.

— Но ты должен. — Эрик вытягивает руку поперек тела, разминая мышцы плеч. — Скажи нам, сколько цыпочек сейчас охотятся за твоим крошечным членом.

Я плюхаюсь на стул и бросаю телефон на кухонный стол.

— У меня телефон разрывается. Первые десять раз было смешно, но теперь это начинает надоедать. Они все одинаковые.

Эрик скорчил печальную гримасу.

— Бедняжка, никто тебя не жалеет.

— Ты не поверишь, какие девчонки извращенки. Я чувствую себя изнасилованным во многих отношениях, и мне нужен горячий душ.

Теперь он стонет.

— Только ты можешь чувствовать себя изнасилованным, когда женщины пристают к тебе.

— Пристают ко мне? Они делают мне предложение — огромная разница. За последние двадцать четыре часа я получил столько предложений о минете, что и сосчитать не могу. Это беспокоит.

— Нет, меня беспокоит то, что ты ноешь по этому поводу. Тебе не нравится минет?

— Это не то, что я, бл*дь, имел в виду.

— Серьезно, чувак, сколько времени прошло с тех пор, как твой сморщенный член был у кого-то во рту?

— Пошел ты, Джонсон.

Правда в том, что прошло уже несколько лет. Последний и единственный раз, когда я трахался, была старшая школа: Бет Рипли, девушка из родного города, которая тусовалась с нашей компанией и не была привередлива к тому, с кем она спит. По общему признанию, с ней было легко. Я помню, как улизнул с ней во время домашней вечеринки, помню, как она ласкала мой член через джинсы, прежде чем засунуть руку в мои боксеры.

Бет была агрессивна, она достала презерватив прежде, чем я успел подумать дважды о сексе с ней. Вердикт: это не было запоминающимся, но, по крайней мере, мы нравились друг другу. Я кончил через несколько минут, вскоре после того, как натянул презерватив.

Дома, в Луизиане, у меня была куча друзей, мужчин и женщин, я был двукратным чемпионом штата по борьбе, обладателем высоких медалей и лучшим спортсменом.

Колледж — это совсем другая история. Девушки хотят встречаться с атлетами, которые являются профессионалами, что приходит с большим эго и восторженными поклонницами. Квотербек. Капитан команды. Баскетболист с потенциалом NBA. Парни из братства. Опрятные засранцы.

Даже ботаникам в университетском городке повезло больше, чем мне.

Вдобавок, парни из этой гребаной команды холодно ко мне относятся, не торопясь открывать свой круг. Я не считаю своих соседей по комнате, которые сами изгои. У Эрика Джонсона самый дерьмовый рекорд побед в команде, а Гандерсон оказался самым большим засранцем на планете Земля.

Несмотря на это, красивые девушки гоняются за этими двумя. Теперь я смотрю на них через стол, оба по-своему довольно симпатичные. У Эрика странное чувство юмора и извращенные манеры, которые девушки считают смешными, а Гандерсон просто идиот.

Девчонки все время возвращаются в дом.

Я не понимаю.

Мой телефон в этот момент звонит, как колокол на пожаре, и Джонсон практически перепрыгивает через стол, хватая его держа вне моей досягаемости.

— Я знаю, что ты что-то скрываешь от нас, чувак. Давайте посмотрим некоторые из этих сообщений.

Ему требуется меньше секунды, чтобы получить доступ к моим сообщениям, его глаза расширяются, когда его палец движется вверх и вниз по экрану.

— Срань господня. Гандерсон, послушай: я отсосу тебе, если ты позволишь мне это записать. — Он отрывает взгляд от моего телефона. — То, которое пришло только что, интимная фотка.

— Да, у меня их много.

Его пальцы бегают по моему экрану, глаза широко раскрыты, как блюдца.

— Чувак, блядь, да. Посмотри на сиськи этой цыпочки! Они огромные!

— Ты сохраняешь их в своем дрочебанке? — хочет знать Гандерсон. — Пожалуйста, скажи мне, что ты, по крайней мере, передергиваешь на некоторые из них.

Не то, чтобы я собирался признаться им в этом, но да, это так.

Я забираю телефон, когда он снова звонит.

И еще.

Смотрю вниз, чтобы увидеть сообщение от той же девушки, которая писала мне в течение нескольких часов.

Алекс: По шкале от одного до десяти, насколько сильно ты краснеешь, когда получаешь новое сообщение?

Я: 8

Алекс: Это довольно мило.

— Кто тебе пишет и какого черта ты так улыбаешься? — прерывает Гандерсон своим громким раздражающим голосом и любопытными вопросами. — Это странно.

Иисус. Он чертовски раздражает.

— Не ваше дело.

— Ты с какой-то девчонкой болтаешь? Да ладно, должна быть хотя бы одна. — Он хихикает. — Значит ли это, что ты наконец-то готов вытрахать из себя всю боль в заднице?

— Нет.

Нет.

Возможно.

Я теряю бдительность, поэтому не собираюсь стоять здесь и говорить, что эта идея не приходила мне в голову с тех пор, как начала писать Алекс. Она могла послать мне сообщение под фальшивым предлогом, но…