Поставив ее на пол, я наклоняюсь, чтобы включить теплую воду в душе.

Не говоря ни слова, мы начинаем раздеваться, как только за нами закрывается дверь. Я снимаю толстовку. Футболку. Спортивные штаны и трусы, пиная их в одну мокрую кучу.

Лорел стоит в кружевном лифчике и черных леггинсах, и хотя ей вряд ли нужна моя помощь, чтобы раздеться, я опускаюсь на колени, стягиваю пояс ее штанов, целуя пресс. Затем целую нежную плоть над линией трусиков.

Тяну черную ткань вниз по бедрам. Лорел помогает мне снять её, переступая с одной ноги на другую.

Мой рот оседает на холмик под ее трусиками, там тоже мокро, но я решаю сделать ещё влажнее. Ее руки хватаются за стойку, когда я перекидываю ее ногу через плечо. Зарываюсь лицом между ее бедер и сосу сквозь нижнее белье.

Ее голова откидывается назад, Лорел гортанно стонет, когда я снимаю и их тоже. Языком погружаюсь в ее киску, когда ноги раздвигаются шире.

Звуки, которые она издает, неразборчивые. Нескромные. Отчаянные и тихие.

Лорел такая чертовски сексуальная.

И вся моя.

Когда она кончает, я без усилий поднимаю ее и заношу в душ. Встаю позади нее, под брызги теплой воды расстегиваю лифчик и бросаю его на кафельный пол ванной.

Я беру розовый кусок мыла, намыливаю руки, скольжу ладонями по ее обнаженной, влажной плоти. Провожу ими по ее грудной клетке, обхватив тяжелые груди.

Боже, всегда хотел это сделать.

И вот я здесь.

Мои руки на ее сиськах, и мой твердый член втиснут между ее ягодицами, где ему хорошо, плотно и тепло. Это как гребаный рай, и я не хочу уходить.

Лорел снова стонет, протягивая руку, чтобы схватить меня, когда мой рот касается ее шеи и сосет ее плечо, мои бедра начинают медленный толчок напротив ее киски.

Мы стонем.

Лорел оборачивается и опускается на колени; вода стекает с ее спины и моей груди, когда она берет мой член в рот, двигая головой.

Я опираюсь руками о стену душа, чтобы не упасть. Мои ноги слабые. В голове пусто.

Сейчас я ничего не могу сделать. Ничего.

Я бесполезный мешок дерьма, когда мой член у нее во рту.

Чертовски бесполезный.

Быстро, сколько будет два плюс один?

Что такое полунельсон?

Все, о чем могу думать, это о том, что хочу кончить, и о том, что я в душе с невероятной девушкой.

Не знаю, громко ли я стону, и мне все равно.

Сейчас мне плевать на все, кроме ее рта.

Я так люблю ее.

Черт, у меня ноги подгибаются?

― Ооо ч-черт, детка, ооо… ч-чееет…

Je l'aime. Боже, я люблю ее.

«Я поняла, что мой тип — это не традиционный красавец, когда мой друг вчера вечером в баре шесть раз спросил меня: ― Он? Ты уверена?»

Лорел

― Почему мы не пошли на свидание раньше? Это весело.

Знаете, что еще веселее? Смотреть, как потрясающая задница Ретта торчит, когда он сжимает шар для боулинга, прежде чем катнуть его по центральной полосе, и эти белые кегли падают, как домино.

Закатав рукава до локтей, я сжимаю его крепкое предплечье, когда он проходит мимо и плюхается на скамейку. Боже, как люблю его руки.

Я хочу забраться на него и расцеловать его лицо.

Мне нравится это лицо.

Это испорченное, покрытое шрамами лицо.

Я иду к Ретту, целуя его в переносицу, прежде чем вернуться на деревянный пол для боулинга.

― Надо было пригласить моих соседей по комнате. Я не думаю, что Донован когда-либо играл в боулинг.

― Донован не производит впечатления спортсмена.

Балансируя шаром для боулинга, я щурюсь поверх него.

― Ты прав, он не такой. Кроме того, я думаю, что он бы намеренно засунул пальцы в эти отверстия, ― смеюсь над собственной шуткой, слегка покачивая бедрами, чтобы посмотреть, заметит ли Ретт.

Он замечает.

Моя рука тянется назад, затем вперед, и мяч соскальзывает с моей руки на блестящую деревянную дорожку. Катится немного не по центру, едва не задевая желоб, затем медленно скользит мимо правой стороны кеглей.

Две падают.

― Черт побери!

― Помочь тебе, детка?

― Конечно, ― я улыбаюсь.

Терпеливо жду шар, нетерпеливо постукивая по автомату, который автоматически возвращает шар игроку. Ретт подхватывает его, когда шар вылетает из хитроумной штуковины. Обнимает меня сзади, а я сжимаю розовый шар. Целует меня в шею. Кладет свои огромные руки мне на бедра, заставляя согнуть колени.

― Все время смотри на центральную кеглю, ― напевает он мне на ухо. ― И следуй за этим замахом до конца после того, как отпустишь шар.

Я закрываю глаза, киваю, его южный голос что-то делает с моими эрогенными зонами.

― Оооокей.

Ретт нежно похлопывает меня по заднице, прежде чем вернуться на свое место.

― У тебя получится.

Вот только теперь я могу думать только о том, как скоро мы сможем выбраться отсюда и раздеться.

Отвожу руку. Отпускаю шар. Следую за ним, как велел Ретт. Он летит выше, чем я намеревалась, приземляется с громким стуком, катится к средней кегле. Я наклоняюсь влево… затем вправо, моя нога в воздухе, как будто мои движения каким-то образом, с некоторым гравитационным притяжением, будут контролировать движения шара.

Я не сбиваю оставшиеся кегли.

― Шесть — это неплохо! ― Ретт дает мне пять, когда встает. ― Становится лучше.

Становится лучше. Его протяжный говор когда-нибудь мне надоест?

― Спасибо, малыш.

Я стою, голубые глаза осматривают кегельбан; полный зал, самый оживленный, который когда-либо видела за те несколько раз, когда приходила сюда с друзьями. Знаю, что это популярное место, так как оно близко к кампусу, и здешние хозяева часто позволяют университетским организациям проводить здесь сбор средств.

Моя улыбка исчезает, когда взгляд останавливается на группе, которая выглядит знакомой: члены футбольной команды, собравшиеся возле первой и второй полос.

Гиганты среди обычных людей.

Дети-мужчины, реально, такие же незрелые, какими я их помню.

Знаю, что это футбольная команда, потому что узнаю Тимоти Уилсона, полузащитника и лучшего друга моего бывшего парня Тэда, который поднимает свою белокурую голову в мою сторону в тот самый момент, когда я замечаю его среди небольшой толпы.

Я имею в виду, кто бы не заметил? Парень огромный, и на нем розовая рубашка.

Его загорелое лицо расплывается в зубастой ухмылке, когда он замечает, что я случайно заметила его. Ухмылка, которую когда-то считала очаровательной и красивой, была для шоу, теперь я это знаю.

Тэд Дэвис не джентльмен.

Он ерошит свои светлые волосы пальцами, наклоняет голову, чтобы поговорить с Уилсоном, не сводя с меня глаз. Его рука раздвигает толпу, и он медленно направляется в мою сторону.

Тьфу.

Тэд так очевидно позирует с мужской бравадой, что я закатила бы глаза, если бы думала, что он стоит времени.

Ретт гладит свой шар ладонью, бросает, а я, прищурившись, слежу за движениями своего невероятно нелепого бывшего.

Я слышу предательский звук удара.

Поворачиваюсь, чтобы обнять Ретта за шею, загораживая от него маячащую фигуру, которая, черт возьми, собирается вторгнуться на мое первое официальное свидание с моим новым парнем.

Может, если я его проигнорирую, он просто уйдет.

― Эй, Рыжая, ― раздается его голос, ― давно не виделись.

Я напрягаюсь при звуке прозвища Тэда и со стоном высвобождаюсь из рук Ретта. Румянец усиливается. Поворачиваюсь, чтобы поприветствовать его:

― Тэд… привет.

Мои глаза блуждают по его груди, сканируя слова, напечатанные на кармане его безвкусной розовой рубашки: «я не гинеколог, но могу взглянуть».

Классный парень мой бывший. Не свинья вообще.

Он делает еще несколько шагов, обнимает меня за плечи, притягивает к себе и разворачивает. Обнюхивает мою макушку, как делал это раньше, когда мы встречались, прежде чем отпустить меня.