— Это потому, что у тебя хреновая ситуация. Выбери парня и встречайся с ним. Прекрати трахать соседа своего парня. Вот, я сказала это.

— Ты не поймешь, что значит быть посредственностью.

— Почему? Потому что у меня ярко-рыжие волосы и большая грудь, и парни думают, что на меня приятно смотреть? Как это делает мою жизнь проще? Все парни используют меня. Это тоже не весело. — Беру еще одну картошку, но у меня в животе все переворачивается, и я не могу заставить себя взять ее в рот. — Я только хочу сказать, что ты нравишься Дилану. Либо порви с ним, либо прекрати встречаться с Джонатаном. Дерьмо попадет в вентилятор, и ты будешь стоять под ним без зонтика, когда это произойдет.

— Думаешь, я этого не знаю?

— Тебя это не волнует?

Она ковыряет еду на подносе.

— Честно? На самом деле, нет.

— Ну, тогда я буду беспокоиться о своих проблемах с парнями, а ты можешь беспокоиться о своих. — Вода, которую я пью, течет гладко, но чувствую себя дерьмово, что моя кузина может быть такой сукой.

«Мне «нравится» его статус «в отношениях», но я должна показать, что его пара не так красива, как я»

Лорел

― Эти наряды похожи на cпидо для атлетов, но лучше. ― Донован тычет меня в ребра указательным пальцем, чтобы привлечь мое внимание. ― Видишь того парня из Огайо? Интересно, он одинок?

― Или натурал? ― дразнит Лана, забирая у него лакрицу и засовывая ее себе в рот.

― Пожалуйста, прекратите, ― умоляю я. ― Я и так достаточно нервничаю.

― Я бы тоже, ― говорит Лана, откусывая еще кусочек лакрицы. ― Сегодня здесь очень сильная фанатская игра.

Мы сидим в третьем ряду от пола с билетами, которые достал нам Ретт ― три ряда от матов, пота и рослых борцов-мужчин.

Мы с соседями наслаждаемся видом.

― Здесь так много шаров, что я не знаю, куда смотреть, ― возбужденно бормочет Донован. ― А я-то думал, что дело в бейсбольных штанах. По сравнению с этими костюмами они с таким же успехом могли бы носить подгузники. Я погрузился в свои фантазии.

― Пожалуйста, прекрати, ― я смеюсь. ― Хватит пялиться на яйца.

― Ничего не могу поделать. ― Он протягивает руку, как будто подает кому-то блюдо. ― Они буквально здесь. Видишь? Яички.

― И ещё эти дерьмовые фанатки, ― замечает Лана. Снова.

Хотя она права: арена, кажется, полна девушек, держащих таблички, чтобы привлечь к себе внимани игроков-борцов? Некоторые из них почти ничего не носят.

К счастью, мы сидим не в студенческой секции, не в толпе. К сожалению, нам приходится смотреть на эту часть с другой стороны арены. Когда мои глаза сканируют толпу, они по пути натыкаются на море надписей.

МЫ ХОТИМ ОТ ТЕБЯ БЭЙБИ, ОЗ!

ОТКРЫТА ДЛЯ ПИТВЕЛЛА, 24 ЧАСА!

РЭТТ, МЫ ХОТИМ ТЕБЯ ТРАХНУТЬ! ПОЗВОНИ МНЕ!

Блестки, стразы и маркеры. Послания женского общества и обтягивающие футболки. Неловко и неудобно сидеть здесь и смотреть на знаки, умоляющие уложить Ретта Рабидо.

ЕСТЬ ПУЛЬС #ЗАВАЛИТЬРЭТТА. ПОЗВОНИ МНЕ!!

Только через мой труп.

Если кто-то и будет заниматься с ним сексом, то это буду я.

Наши парни зарабатывают себе победу за победой, и в тот момент, когда Ретт выходит на маты, я осознаю, что скоро узнаю о том, насколько он чертовски хороший борец.

Почему Айова так за ним ухаживала, чтобы привезти его через всю страну в нашу команду.

Он потрясающий.

Высокий и стройный, он не что иное, как мускулы. Твердые контуры потной, жилистой мускулатуры. Его бедра онлайн и на фотографиях ― ничто по сравнению с его бедрами лично, вживую и в цвете.

Иисус.

― Ты воображаешь, что трахаешься с ним? ― спрашивает Донован, подталкивая меня локтем.

― Да, ― шепчу я, вытаращив глаза.

― Я тоже, ― смеется мой сосед.

― Заткнись, Донован! ― Толкаю его, не сводя глаз с центрального ринга, с голубого коврика под прожектором, где Ретт принимает защитную стойку, разглядывая борца из Огайо, с которым он собирается бороться за победу.

Положить его на лопатки.

Каждая клеточка моего тела ощущает его присутствие ― колени согнуты, руки вытянуты в сторону центра тяжести. Голова опускается, когда он борется со своим противником из Огайо, хватая его за шею сзади. Тянет его вниз.

Голова Ретта ударяется о живот парня, руки змеятся под его промежностью, поднимая. Огайо, как я стала называть его, барахтается, когда его ноги подвешены над матами, Ретт переворачивает его на спину.

Боже мой, это же двойной тейкдаун (прим.: способ ведения боя, при котором изменяется положение противника из позиции стоя в позицию лежа)!

Он делает то же, что и со мной.

Видя, как это происходит с кем-то другим — с большей силой, но с таким же контролем, ― я сжимаю руки, поднося их ко рту. Визжу, когда Ретт и Огайо лежат на матах, извиваясь, переворачиваясь и катаясь по полу.

Переворачивание и перекатывание: вот как это выглядит для меня.

― Черт! ― кричит Лана. ― Черт возьми, посмотри на него!

Меньше чем через минуту Ретт уже держит Огайо на ковре, зажав его за шею в удушающей хватке или как там это называется, а все остальное его тело ― кирпичная стена силы, предназначенная для того, чтобы удержать противника.

Судья начинает счет.

Один.

Два.

Три.

Ретт встает, обливаясь потом, рефери поднимает руку, объявляя его победителем. Его сосед по комнате бежит к нему с белым полотенцем и бутылкой воды, когда тренер шлепает его по заднице — его твердой, упругой заднице, мышцы сжимаются с каждым шагом, который он делает к боковой линии.

Потом я легко нахожу его: Ретт один в холле, через левое плечо перекинута черная спортивная сумка. Голова опущена, устало. Одиноко?

Наблюдая за его приближением, я прислоняюсь к шлакобетонной стене подвального туннеля, ведущего в раздевалки, прижав руки к холодной перегородке позади меня.

На мне обтягивающая черная футболка с надписью «Борьба Айова», купленная специально для этого случая, узкие джинсы и черные полусапожки. Мои рыжие волосы падают прямой завесой, и я чувствую, как мои щеки краснеют, когда он подходит ближе.

― Привет. ― Парень поднимает глаза, когда я здороваюсь с ним, не веря своим глазам при виде меня. Удовольствие.

Он доволен.

― Эй. Ты пришла. ― Его глаза подмигивают мне. ― И ты ждала меня.

― Конечно. ― Мое сердце начинает ровно биться в груди. ― Ты потрясающий. Это было невероятно, Ретт, ― выпаливаю слова, далеко не так красноречиво, как они звучали у меня в голове, пока я ждала его появления.

― Спасибо. ― Его взгляд следует вверх и вниз по моему телу, словно проникая. Если только мое воображение не сыграло со мной злую шутку, Ретт бросает знойный взгляд, который он никогда не бросал в мою сторону раньше. ― Я рад, что ты здесь.

― Ты видел меня на трибунах?

Он кивает.

― Я знал, где искать, а твои волосы трудно не заметить. ― Он придвигается ближе, согнув пальцы по бокам. Разжимает, сжимает. ― Боже, ты просто услада для моих бедных глаз.

Голос у него низкий. Интенсивный.

― Я? ― Мое сердце колотится. Нервные окончания буквально покалывает от предвкушения.

― Да. ― Он сжимает и разжимает кулаки. ― Я сейчас так переполнен адреналином.

Смотрю на его руки.

― Похоже на то.

― Я могу пробежать десять миль.

Слышала об этих всплесках адреналина, которые бывают у спортсменов после игры: кровь все еще бушует в их сильных, подтянутых телах. Я слышала рассказы других девушек о секс-марафонах после игры. Секс в течение нескольких часов.

Я вижу напряжение в его глазах, румянец на щеках, лице и шее.

Он возбужден.

Ретт приближается. Бросает свой рюкзак на землю и встает передо мной, грудь вздымается и опускается под тесной рубашкой. Крепкие грудные мышцы. Соски твердые.