― У меня нет времени, мама!

Почему я защищаюсь? Иисус.

― Так чем же вы занимаетесь? ― давит она.

— Не знаю… мы учимся. Держимся за руки. Ходим в универ вместе. Она приходит на мои встречи. Я не знаю, что ещё с ней делать!

― О, парень, ― невозмутимо произносит Гандерсон из кухни, жуя морковку.

― Это и есть твое представление о свиданиях? ― фыркает мой младший брат. ― Взять ее посмотреть, как ты борешься? Ты слишком много о себе думаешь. ― Он поворачивается к моему соседу. ― Как это называется?

― Эгоизм, ― подсказывает Гандерсон.

― Заткнись, Бо, ты не помогаешь.

Брат пожимает плечами, листает журнал о фитнесе, который стащил с кофейного столика, в поисках моделей женского пола.

― Поверь мне, ей все равно, что мы просто тусуемся, ― возражаю я.

Мама скрещивает руки на груди. Смотрит свирепо.

Разочарованно.

― Я никогда не встречала молодой женщины, которая не хотела бы, чтобы за ней ухаживали.

Вспоминаю наш разговор в библиотеке, когда она спросила, почему я никогда не приглашал ее на свидание.

— Забудь, что я сказала.

Слишком поздно. Сжимаю губы, сбитый с толку.

― Не знал, что ты хочешь, чтобы я пригласил тебя на свидание.

― А теперь знаешь. ― Она смотрит на меня в замешательстве. Ее красивые брови изгибаются. ― Я неделями флиртую с тобой и пишу тебе сообщения. Принесла тебе печенье. Позвонила тебе, чтобы ты забрал меня из бара посреди ночи. Поцеловала тебя на крыльце.

Теперь она тяжело дышит, расстроенная. Прищурившись, смотрит на меня своими голубыми глазами.

― Что, по-твоему, я делала все это время?

― Не знаю, черт возьми, Лорел. Дружишь со мной? ― Насколько глупо это звучит? Я вскидываю руки. ― Я думал, мы учимся. Что, ты думаешь, мы делали?

― Я думала, ты ждешь подходящего момента, чтобы пригласить меня на свидание, ― выпаливает она, щеки такие же красные, как и волосы. ― Не могу поверить, что сказала это. Я не приглашаю парней на свидания — никогда в жизни не приглашала парней, и не начну с тебя.

Дерьмо.

Я осел.

Я: Извини за все это с моими родителями.

Лорел: Все в порядке, я выжила. Только легкий сердечный приступ. Лана вернула меня к жизни с помощью суши.

Я: Я заранее извиняюсь за все, что моя семья скажет завтра.

Лорел: Я так нервничаю. Надеюсь, они не подумают, что я… Ну, знаешь, озабоченная или типа того.

Я: Они не считают тебя озабоченной. Они целый час допрашивали меня о тебе.

Лорел: Думаю, я могу использовать завтрашний день как возможность искупить вину перед ними за то, что сделала сегодня.

Я: Tu me manques déjà

Лорел: Значит ли это то, что я думаю, это означает?

Я: Как ты думаешь, что это значит?

Лорел: Ты ужасно по мне скучаешь?

Я: Ну, это как раз то, что это значит. LOL

Лорел: Ты очень милый. Честно. Так по тебе скучаю. Звучу ли я как липучка, говоря это?

Я: Нет, потому что я только что сказал это.

Я: Мои родители только что уехали.

Лорел: И?

Я: И я думаю, что ты должна вернуть свою милую маленькую задницу сюда.

Лорел: Боже, теперь я могу думать только о твоих прикосновениях.

Я: Тогда чего же ты ждешь?

Лорел

― Так что сказали твои родители, когда я ушла? ― Мы лежим на животе посреди его кровати, свесив ноги с другой стороны. Я переоделась в штаны для йоги, прежде чем вернуться, но не думаю, что останусь надолго.

― Моя мама хотела говорить только о тебе, а папа все пытался поговорить о борьбе.

― Что она хотела узнать обо мне? ― Мой желудок не может не ухватиться за эту новость.

Эти широкие плечи Ретта двигаются вверх и вниз в пожатии плечами.

― Ну, как обычно.

О боже, если он будет говорить неопределенно, у меня будет удар.

― Что, например?

― Рекс никак не затыкался, что ты моя девушка. ― Он отшучивается, но я улавливаю в его голосе оттенок, который заставляет меня насторожиться. ― А мама все выпытывала подробности.

Любопытно.

Клянусь, мое сердце учащенно бьется.

― Что ты сказал насчет девушки?

― Я не хотел, чтобы она волновалась, понимаешь? Моя мама из тех, кто начинает планировать свадьбу и все такое — у нее трое сыновей, — так что, знаешь, сказал ей правду, что мы общаемся.

Я отстраняюсь. Общаемся?

Имею в виду, понимаю; он не знает, где мы находимся, и я тоже до сих пор не знаю. Я пытаюсь рассмеяться, проглотив разочарование. Преуменьшить то, что чувствую от этого слова.

Общаемся.

Что это вообще значит?

― Общаемся.

— Ну, знаешь, тусоваться. ― Его смех звучит сдавленно. Нервно.

Желудок скручивается в узел, я поворачиваюсь к нему лицом, тело изгибается.

― Ты этого хочешь? Тусоваться?

― Что ты имеешь в виду?

― Разве ты не хочешь… ну, знаешь… большего?

Со мной. Конкретно.

― Чего хочешь ты?

― Ретт, я спрашиваю тебя. ― Резко, но мне нужно знать, что я не трачу свое время с кем-то, кто не хочет меня, что его сердце, как и мое, вложено.

Хотя бы немного.

До этого момента мне не приходило в голову, что он, возможно, использует меня для секса, использует мое тело, как парни, которые приходили до него — но слышать, как он колеблется? Это может разбить мне сердце.

Закрываю глаза, не могу смотреть на него.

― Не пытаюсь подтолкнуть тебя к чему-то, Ретт, клянусь. Я могу справиться с правдой, мне просто нужно знать, хочешь ли ты того же, что и я.

Прежде чем окончательно и безумно влюблюсь в тебя.

Я уже на полпути.

Чувствуя себя решительно, как Алекс, я понимаю, что полная дура, чтобы понять это. Это несправедливо по отношению к нему, я знаю; он никогда не был в отношениях раньше, так как он может знать, что чувствует ко мне всего через несколько недель? Последнее, чего я хочу, это втянуть беднягу в отношения, давя на него. Насколько я знаю, у него не было девушки по какой-то причине.

А если он не захочет? Просто хочет поразвлечься? Наверстать упущенное за всю жизнь?

Ретт мне слишком нравится, чтобы молчать.

Я должна знать.

― Ты спрашиваешь, не хочу ли я девушку?

Перекатываюсь на бок, изучая выражение его лица.

― Думаю, что да.

Он переворачивается на спину, закидывает руки за голову и смотрит в потолок.

― Любую подружку или кого-то конкретного?

Я прищуриваюсь: кто бы мог подумать, что он будет таким дерзким? Прикусываю нижнюю губу, чтобы не улыбнуться.

― Не скромничай, ― нетерпеливо ворчу я. Дуясь.

― О, это я скромничаю, да? ― дразнит его глубокий голос. ― Итак, что я получаю от этой твоей милой надутости, так это то, что ты не против, ну, знаешь… обязательств.

Я прислушиваюсь.

Обязательство. Я почти выдыхаю это слово вслух. Да.

― Значит, не спать с другими людьми, пока мы спим друг с другом, ― размышляет он.

― Правильно.

― Для меня это не проблема.

Когда он смеется, мне хочется отшлепать его за то, что он шутит и не дает мне прямого ответа. Тьфу.

Десять минут спустя он так и не ответил на мой вопрос.

Десять минут спустя я дотягиваюсь до своих кроссовок и присаживаюсь в ногах кровати. Надеваю один ботинок, двигаясь, чтобы застегнуть мягкую кожу сбоку.

Теплая рука касается моего позвоночника, лаская спину, вверх и вниз. Целует меня в шею сзади.

― Куда-то собралась?

― Домой. ― Я оглядываюсь на него через плечо.

Ретт хмурит брови.

― Но я думал…

Бросаю на него острый взгляд, пытаясь контролировать свои эмоции.