― Я больше не могу это вынести. Торопись, ― нетерпеливо говорит она.

Дрожа, я наклоняюсь, хватаю свой член, направляя его в ее жар, надеясь, что засуну его в нужное отверстие.

Затем?

Коллективный стон, когда член скользит дюйм за дюймом, направляемый белым светом за моими веками. Зрение расплывается. Громкие, страстные стоны наш единственный саундтрек.

Я мягко толкаю ее, упираясь локтями около ее великолепного лица, наклоняясь, чтобы поцеловать. Ее рот открывается, язык танцует с моим. Голодная, сексуальная.

Снова и снова.

«Я не могу поверить, что занимаюсь сексом с Лорел Бишоп», ― кричит мой мозг, на мгновение отвлекая меня от всего, что я должен делать.

Боже, как в ней хорошо. Горячо.

Черт, как в ней хорошо. Скользко.

Господи, как в ней хорошо. Туго.

Я вонзаюсь в нее, удовольствие струится по моей крови, по венам. Голове. Бердам. Ногам. Яйцам. Члену.

― Ретт, ― всхлипывает Лорел, похлопывая меня по бицепсу. ― Я знала, что ты будешь чувствоваться так чертовски хорошо.

― Ты думала об этом?

― Только сто раз в день.

Ее пальцы впиваются в мои бедра, отталкивая меня. Толкает меня на спину, оседлывая. Опускается на мой член. Двигает бедрами взад и вперед в медленном, опьяняющем ритме.

И это та часть, где я, бл*дь, умираю и попадаю в рай.…

Святой боже. Чёрт возьми!

О, черт.

Я использую поворот бедер, чтобы подтянуться, ее руки заложены за голову намеренно… умопомрачительные… изгибы ее узких бедер…

― Боже, Ретт, да… прямо здесь. Да, да, ― приходит ее мольба, ее пение. ― Продолжай делать это бедрами, не останавливайся, не останавливайся.

Ее сиськи подпрыгивают, когда мы трахаемся, волосы падают шокирующей красной волной, весь визуальный эффект больше, чем я могу даже, бл*дь, справиться. Я не могу отвести от нее глаз — даже если бы попытался.

Руки Лорел скользят по моему тазу, ногти царапают кожу. Запрокинув голову, она стонет, когда мы двигаемся вместе, тела синхронны, она такая тугая.

― Видел бы ты себя, ― шепчет она, всхлипывая. ― Ты великолепен.

И в этот момент я ей верю.

Мне приходится.

Потому что, когда она смотрит на меня сверху вниз, в ее глазах что-то такое, что я не могу определить. Слова готовы сорваться с ее губ, слова, которые она хочет сказать. Обожание в изгибе ее бровей и глубине красивых голубых глаз.

Тоска? Возможно.

Желание? Да.

Привязанность. Преданность.

Черт, если бы я не знал ее лучше, то подумал бы, что она влюблена в меня.

Я знаю, что секс может заставить тебя говорить и делать всякое дерьмо, но не думаю, что ошибаюсь. Чувствую, как что-то меняется, когда она прерывает контакт, наклоняется вперед, хватается ладонями за деревянную спинку кровати позади меня. Качает бедрами.

― Сильнее. Хватай меня за задницу, ― требует она. ― Чувствую себя так… Ммм.

Она наклоняет свою голову, волосы падают каскадом на мою грудь. Когда Лорел наклоняется, чтобы поцеловать меня, я убираю их с ее лица, баюкая ее подбородок, пока она трахает меня сверху.

Боже, черт, черт!..

― Ретт, ― мое имя, произнесенное вот так, на ее губах, беззвучно проливаясь в мой рот. ― Боже, малыш, О бооооже.

― Лорел, ― повторяю я, теряясь в ощущении ее тугой киски. Ее языке.

Выражении ее глаз.

― Малыш.

Когда мы кончаем, это происходит одновременно ― разинутые рты, две пары широко раскрытых глаз, связанных, напряженных, — то, что я предполагал, было зарезервировано только для фильмов. За дрянным любовным романом. За моими придурковатыми друзьями и их отношениями.

Не для меня.

Лорел убирает руки с изголовья и кладет их на подушку под моей головой. Прижимается щекой к моей груди, слушает беспорядочно бьющееся сердце в моей груди.

Я глажу ее по волосам. Спине.

Она целует меня в плечо.

― Ретт?

― Хмм?

Ее кончик пальца скользит по венам на моем предплечье.

― Я…

― Что?

― Ничего.

― Ты слышал?

― Что слышал?

Лорел садится, натягивает простыню на бледную грудь.

― Не кажется ли тебе, что в гостиной раздаются голоса?

Ненасытный, я тащу ее обратно на матрас, откидываю простыню, прижимаюсь губами к ее соску. Боже.

― Нет.

― Ретт, остановись! ― Она не делает ни малейшего движения, чтобы оттолкнуть меня, позволяя мне попробовать ее кожу на вкус. ― Я серьезно, ― почти стонет она. ― Послушай секунду.

Я делаю паузу. Слушаю.

Она права — из передней части дома доносятся голоса. Голоса, которые я не узнаю.

― Ты же не думаешь, что у твоих соседей вечеринка?

Когда я пожимаю плечами, рука скользит под одеяло, обратно между ее ног, она раздвигает их для меня.

― Кто знает. Я не доверяю этим двоим.

― Но ты доверяешь мне, ― хвастается она, обхватив руками свою обнаженную грудь. ― Ты хочешь больше этих двух?

Мой член дергается. Твердеет.

― Да, черт возьми.

― Хочешь мое печенье?

― Черт…

Шаги в коридоре заставляют меня остановиться. Громкий стук в дверь.

― Новенький!

― Что?! ― кричу я, возбужденный и сразу же раздраженный. Лорел целует меня в спину, когда поворачиваюсь к двери, ища глазами боксеры.

― Парень, ― Гандерсон смеется через дверь. ― Не хотелось бы прерывать вечеринку, но у тебя гости.

Теплый рот тянется вниз по моей шее.

― Скажи им, чтобы отвалили.

― Не могу.

Маленькие руки обвиваются вокруг моей талии.

― Черт возьми, Гандерсон, я сказал: ОТВАЛИ!

― Боюсь, это будет невозможно, Амиго. ― Его раздражающий смех доносится из-за двери.

Мягкие руки Лорел медленно двигаются вверх и вниз по моему члену.

― Почему, черт возьми, нет?

Господи, неужели я только что простонал это предложение?

― Что ты там делаешь, приятель? ― Опять смех. ― Лучше заканчивай и иди сюда. Я знаю, как ты любишь сюрпризы.

― Господи Иисусе, Гандерсон.

― Просто надень штаны и накинь рубашку на свою рыжую. Поблагодаришь меня позже.

Дверная ручка дергается. Еще один стук, на этот раз совсем другой — семь коротких ударов в унисон.

Деликатно.

Знакомо…

Сытый по горло, взбешенный, я откидываю одеяло, натягиваю трусы на свой бушующий стояк.

Отпираю и распахиваю дверь моей спальни.

― О чем, черт возьми, я вам, придуркам, говорил?

Чёрт возьми!..

― Мам?

― Сюрприз! ― Моя мать тянется вперед, потянув меня в объятия. Крепко сжимает. Пятится, оглядывая меня с ног до головы. ― Милый, где твоя одежда?

Позади меня, на полу ― потому что я сбросил её, прежде чем забраться в постель, чтобы трахать Лорел последние два часа.

Краем глаза я замечаю четкую форму трех золотых оберток от презервативов, а оставшиеся отбрасываю ногой, чтобы их не было видно. Они скользят по полу, проскальзывая под мой комод.

― Моя одежда? Эээ…

― Тебе нужно, чтобы я постирала? ― Она проталкивается вперед, толкая дверь бедром. Я останавливаю ее. Мама хмурит брови. ― Почему ты загораживаешь дверь? Впусти меня, я возьму твои грязные вещи.

Грязные? Пристрелите меня.

― Мам, все в порядке.

― Мы так взволнованы! Хотели навестить тебя на твой день рождения. ― Ее руки сжимают мое лицо. ― Ты так хорошо выглядишь, милый! ― Она снова оборачивает руки вокруг меня. ― Твой отец и я…

Я знаю, что в этот момент, ее глаза замечают Лорел через мое плечо, через щель в двери, никогда в жизни не забуду ее ошеломленного молчания. Оно осязаемо, за ней следует драматический вздох.

― Кто… Я имею в виду, о боже! Я… Боже!

Никогда не видел свою мать в растерянности, а сейчас? Она понятия не имеет, что сказать. Отводит широко раскрытые глаза, краснеет.

Я вытягиваю шею, ловлю гримасу Лорел, простыни натянуты до шеи, блестящие рыжие волосы спутаны, каскадом падают на обнаженное плечо. Очевидно, что она голая, смущенная и полностью оттраханая.

Лорел задыхаются.

― О боже, Миссис Рабидо, привет. Я… Мы… О боже. ― Она исчезает под простыней.