Глупая овечка, превратившаяся из королевы в пешку… не заметившая того момента, когда пала. И когда меня подчинили, принудили и сделали такой. Или я всегда была слабой? Нет! Я не могла! Я… не знаю правда…

Долгие часы он имеет меня, словно изголодавшееся животное, оставляя на моём теле синяки, засосы, укусы, следы крови вперемежку со спермой. Я не знаю, откуда взялась кровь, возможно это моя, но мне не дают об этом думать, натягивая на себя без остановки.

Со временем мне становится больно. Прошу его остановиться, пожалеть, дать передохнуть, но он не слышит. Райнер ослеплён ненавистью на меня или, возможно, на женский пол, сбрасывая её лишь на меня одну. Я вынуждена отдуваться за всех или за свой неизвестный мне поступок.

Поняв, что меня не послушают, спокойно лежу, позволяя мужчине делать со мной всё, чего он хочет… лишь бы выйти из этого дома живой. Но это не изнасилование, потому что отголосками сознания я хочу быть сейчас под ним, даже так: с болью, его злостью и ненавистью.

Он именно «трахает» меня, превратив моё любимое ранее занятие в издевательство, боль, кровь и страх. Мужчина каждый раз кончает в меня, решив, что я принимаю таблетки данные им. И только сейчас я понимаю, как глупо поступила, решив не принимать их. Что будет, если сейчас я забеременею? Он избавится от ребёнка? Убьёт меня? Нужно принимать эти таблетки! Я не хочу ребёнка! Не хочу! Не хочу, чтобы он однажды убил ребенка, а я стала соучастницей ведь дала ему появится!

Я жить хочу!

— Послушный котёнок… — выдыхает еле слышно, скатившись с меня.

Опустив глаза в пол, встаю с кровати, трясясь то ли от самого секса, либо от страха. Не понимая, что делать, начинаю искать свою одежду, находя на полу лишь лоскуты ткани.

— Ты куда? — слышу и испуганно застываю.

— Домой, — произношу по слогам, не оборачиваясь к нему, понимая, что начинаю плакать. Зачем до моих ушей доносится скрип кровати, и кто-то обнимает меня сзади за талию, а после разворачивает к себе, вглядываясь в мои глаза.

— Кажется, я был слегка несдержан, — произносит, аккуратно большим пальцем стерев слезу с моей щеки. — Останься.

— Нет! — восклицаю, нервно задышав. — Я хочу домой!

— Тшш, — шепчет Райнер, приложив палец к моим губам. — Успокойся и возвращайся в кровать, — приказывает, игнорируя моё неспокойное состояние.

— Нет! Пожалуйста! Я… я не хочу! — кричу, упираясь руками в его грудную клетку. — Не хочу! Пожалуйста! Хватит на сегодня… прошу!

— В кровать, Амалия, и не заставляй меня принимать силу по отношению к тебе, — не унимается мужчина и, опустив руки на мою талию, прижимает к себе, строго посмотрев в мои глаза. — Тебе стоит привыкнуть к моим перепадам настроения.

— В тебе бушует ураган, и я боюсь случайно оказаться в нём, — проговариваю, чувствую, как по щеке стекает очередная слеза. Я не плакса, но впервые мне хочется реветь, спрятаться в каком-то уголке и не высовываться.

— Ты уже там, — произносит, ласково пройдясь рукой по спине. — Ты его причина и я тебе об этом уже говорил. Я соврал тебе всего лишь однажды, но в остальном… всё правда.

— За что? За что ты меня так ненавидишь, Райнер? — яростно шепчу. — Я же… иду у тебя на поводу. Веду себя, как послушный котёнок, но это не сбавляет твоей злости.

— Потому что ты везучая… Потому что из-за тебя ломается абсолютно любой план, к которому ты имеешь хоть малейшее отношение.

— Я рада, — честно признаюсь, истерически засмеявшись. — Рада, что хоть как-то могу тебе помешать и отомстить!

— Кошка, — выдыхает он и начинает смеяться от души, обнажая свою душу, показывая, что она у него есть. — Ты опять это делаешь… Пытаешь воевать со мной.

— И правильно! — обиженно выкрикиваю. — И буду делать, пока ты меня будешь ненавидеть… И вести себя со мной, словно ничего из себя не представляю.

— А ты что-то представляешь? — задает вопрос, вновь принудив меня к сексу, но если до этого разговора он был грубым, диким и похожим на изнасилование, то сейчас он был нежным, аккуратным и таким, каким должен быть, чтобы успокоить и привязать девушку к себе. Райнер был не так нежен, как Дилан, но думаю для мужчины это был максимальный уровень.

Два месяца… Наши встречи длятся уже целых два месяц. Каждый день меня привозят к Райнеру, и я оказываюсь в его спальне. Без лишних ожиданий. Без прелюдии. Без единого слова.

Каждый из нас ждёт чего-то. Собственной победы, или проигрыша. Но это не единственное, что нас связывает: мы стали зависимы. Наша ненависть друг к другу превратилась в страсть. Моя тайна стала моей ловушкой, из которой не хочу выбираться. Мы стали одержимы друг другом, но никто из нас не хочет этого менять. Нас устраивает то, что происходит между нами двумя… И даже, наоборот: это вдохновляет, возбуждает и распыляет нас. Заставляя гореть наши сердца…

Скоро мы сгорим друг в друге, но мы ускоряемся… летим к этому огню, потому что хотим ГОРЕТЬ! СГОРАТЬ! ПОЛЫХАТЬ диким пламенем похоти!

Стоит нам не видеться несколько дней и у меня начинается ломка по этому извращенцу, по моему собственному мучителю, без которого уже не могу.

— Я уже думала, ты здесь умер, — иронично произношу, войдя в дом Райнера после трёхдневной разлуки. — Не звонишь… Не пишешь… Не присылаешь за мной машину… — проговариваю, хоть и не вижу мужчину, но чувствую его присутствие.

— А ты соскучилась? — шёпотом спрашивает, подойдя сзади, медленно обхватывая мою талию, уткнувшись носом в шею.

— Нет, — кидаю самодовольно, чувствуя, как внутренности поджались и уже ожидают нашу близость.

— А жаль… — выдыхает, опыляя кожу горячим желанием. — Я очень соскучился по твоему телу, но это позже… — напоследок укусив за плечо, отстраняется. — Отужинаешь со мной? — спрашивает, представ передо мной в костюме, что бывает крайне редко.

— Это вопрос? — переспрашиваю на всякий случай.

— Да, на который ты не можешь отказать.

— Ужинать будешь мной? — на всякий случай интересуюсь, прищурено взглянув на него, судорожно вспоминания, приняла ли таблетку сегодня, ведь могла забыть, думая о том, что мы с Райнером, сегодня не встретимся.

— Нет, — со смехом отвечает и, взяв за талию, ведёт в столовую, где на столе горят свечи, а вокруг них изобилие еды. — Прошу, — приглашает, указав на стол рукой, но посмотрев на меня, произносит. — Тебе страшно.

— Слегка, — признаюсь. — Это… странно. Обычно… мы просто спим, а здесь… в чём подвох?

— Его нет, — со смехом произносит. — Это просто ужин.

«Это похоже на свидание» — добавлю я про себя позже, когда после довольно вкусного, интересного и необычного ужина, мы оказываемся в постели. Уставшие, взмокшие, но жутко довольные.

В этот вечер мы произносим больше слов, чем обычно. Мужчина, что ранее казался мне бесчувственным роботом, скрывающим свою человечность, оказался прекрасным собеседником, готовым поддержать любую тему. И хоть весь ужин пугал меня неизвестностью и неожиданность, под конец я расслабилась, позже поняв, что это был план Райнера. Он хотел… Чего он хотел? Соблазнить меня? Сблизится? Новых ощущений… Не знаю, но план у него какой-то был. Возможно, он понимал то, что ещё недоступно для моего сознания. И теперь, я должна это выяснить сама.

Возвращаясь в тот вечер от Райнера, домой к бабушке и дедушке, меня не покидало чувство тревоги, сковывающее всё в груди. И пусть в этот день, я впервые выходила из машины счастливой, и я бы сказала довольной, тревога усиливалась с каждой секундой, что приближала меня ко входу в дом моих родных.

Прокручивая на левом запястье браслет, подаренный моим мучителем сегодня, я шла к дому, пытаясь утихомирить неконтролируемое буйство страха, появившееся там непонятно отчего. Не понимаю откуда взялось это чувство тревоги, ибо сейчас испытывать его было бессмысленно: я перестала бояться Райнера… Дедушка и бабушка наконец смирились с тем, что у меня «отношения» с Райнером и обещали ничего не говорить родителям и беспокоиться мне было не о чем.