— Я же говорил, что ты придёшь, — произносит Райнер, не отрывая взгляда от пламени камина.

— Отзови своих псов, урод! — кричу, большими шагами приближаясь к нему. — Я здесь! Как ты и хотел!

— Верно, — лениво тянет мужчина, повернувшись ко мне с наглой улыбкой, которую так и хотелось стереть с его самодовольного лица. — А теперь я хочу, чтобы из дикой кошки, ты превратилась в милого и послушного котёнка, — медленной и хищной походкой подходит ко мне. — Ты меня поняла, Амалия?

Подняв руку, так что она оказывается на уровне моего лица, Райнер проводит пальцем по моей щеке ведя им вдоль скулы, а затем резко опускает ее и хватает меня за горло, несильно сжимав.

— Я не слышу ответ, — спокойным, но до жути устрашающим голосом говорит мой личный палач. — Ты поняла меня?!

— Поняла! Поняла! — сквозь зубы выплёвываю слова, мысленно испепеляя и уничтожая его.

— Послушный котёнок, — довольно шепчет мучитель и притянув меня за лицо, впивается в мои губы ненасытным, звериным поцелуем.

И как бы сильно ни растила в себе ненависть к этому человеку, как сильно не хотела его скинуть со скалы, но я не могу сопротивляться! Его поцелуи похожи на ураган! Землетрясение, которое разрушает землю под моими ногами и заставляет пасть! Пасть к его ногам!

Язык мужчины исследует, подчиняет меня и лишает последних мыслей о сопротивлении. Рука, что отпускает моё лицо и перемещается на талию не даёт телу ни малейшего шанса на отступление. Мои мысли и тело… — ничто теперь не подлежит моему контролю.

Райнер вжимает меня в себя, причиняя боль, но она не ощутима, когда тело так возбуждено от одних только поцелуев и прикосновений этого садиста. Того, кто захотел получить меня любой ценой и добился этого… Того, кто решил меня наказать, но причину его ненависти ко мне я не понимаю.

И все же доля разума в отравленном похотью мозгу всё же есть, потому что я не отвечаю на его поцелуи. Держу последнюю оборону, не позволяя Райнеру полностью овладеть мной и отобрать меня у меня самой же.

— А теперь, — начинает мужчина, выпустив мои губы из своего рабства. — На колени, — и давлением руки на плече, вынуждает подчиниться.

— Нет, — протестую, сопротивляясь его силе, которая точно превосходит мою.

— Опять кошка… — недовольно, с усмешкой на губах, тянет Райнер, качая головой. — Выключай её! Мне нужен послушный котёнок, что будет выполнять все мои желания.

— Я никогда не делала этого, — признаюсь ему, опустившись на колени.

— Не верю, — засмеявшись, произносит Райнер. — Ты точно не девственница, что доказала мне в прошлую нашу встречу. То как ты двигалась на мне, то как целовала, как стонала… Не ври мне, Амалия!

— Не вру! — цежу сквозь зубы. — Я никогда ни у кого не брала в рот! Да, я не девственница, но ни у кого не… — стесняюсь произнести последнее.

— Не отсасывала? — спрашивает меня и улыбается, словно самый настоящий дьявол. — Что же, это даже к лучшему! — опускает руку мне на голову. — Я научу тебя делать это так, как это нравится мне! Предупреждаю, первый раз будет неприятно, ты будешь плакать и молить остановиться, — нагнувшись, приближается к моему уху. — Но я не остановлюсь, пока не получу своё!

Сглатываю непрошеные слёзы.

Нет! Я не сдамся! Я сильная! Я не доставлю ему такое удовольствие! Не позволю видеть мои слёзы.

— Раздевайся, — неожиданно для меня приказывает он и отходит от меня, стоящей на коленях.

— Зачем? — спрашиваю, подняв на него непонимающие глаза.

— Люблю кончать на голое тело девушки, — беззаботно отвечает. — Снимай всё… Волосы собери в хвост, — видя, что я не спешу выполнять всё это, добавляет. — Но ради тебя могу сделать исключение, и ты будешь в одежде. Как думаешь, что подумает твоя бабушка, когда увидит на твоей одежде мою сперму, которое окажется на ней, после того как ты хорошенько отсосёшь? Или что она скажет, когда ты вернёшься к ней в разорванной одежде, после того как я тебя в ней трахну?

— Предлагаю поднять бокалы за окончание первого курса, — встав из-за стола, произносит тост мой отец. — Дилан, Амалия, за вас! — поднимает свой бокал в воздух и воображаемо чокается им с нами, затем по-настоящему делает это с моей мамой и родителями Дилана.

И если в бокале моего друга, Дилана — алкоголь, то в моём сок, потому что я девочка и мне нельзя пить. Мне можно лишь невинно хлопать глазками и морщиться, когда кто-либо суют мне алкоголь. Знали бы родители, что иногда я напиваюсь до такой степени, что ноги не держат, то были бы глубоко расстроены своей хорошей, идеальной и правильной дочерью.

Ведь для них я наивная, добрая, хорошая девочка, живущая по канонам, которые установило общество и ни разу не совершившая и шага в сторону. Этакая марионетка, которой управляют родители, задавшиеся целью воспитать меня идеальным человеком. Примерной девушкой и прекрасной женой для кого-либо. И они делают для этого все.

В три года я уже внятно говорила и могла считать до ста. В шесть в сотый раз перечитывала отцовскую библиотеку. Репетиторы, кружки, дополнительные задания, волонтёрство, танцы, вокал, художественная школа… Всё чётко по плану, пока в соседний дом не переехали они. Бывший друг ота с женой и сыном.

Дилан стал моим единственным другом, потому что ему было плевать на мнения окружающих и на то, что он дружит с книжным червём.

Да, он не просто так со мной дружил. Списывал домашнее задание, брал в напарники по проектам, а потом зависал с девчонками, пока я делала их сама, но так даже лучше. Не люблю, когда под ногами мельтешат.

Годы шли… Мы менялись… Наши чувства и взгляды друг на друга видоизменялись… И желания тоже…

— За успехи Дилана в спорте, — добавляет мистер Дарт, отец Дилана. — И успехи Амалии в учёбе!

Внимательно смотря на отца и широко улыбаясь ему, Дилан одной рукой находит под столом мою коленку и начинает вырисовать на ней всяческие узоры, чем заставляет моё тело напрячься.

Его прикосновения действуют возбуждающе, и он об этом прекрасно знает. Знает, что стоит ему коснуться моих оголенных колен, и я стану сплошной эрогенной зоной. Захочу больше, чем, казалось бы, эти простые невинные прикосновения.

Если он не прекратит это сейчас, то боюсь всё закончится в его машине, на заднем сидении в не очень удобной позе. А также придётся придумывать оправдания для родителей, почему мы так рано ушли с прекрасного и душевного ужина.

Ведь наши с Диланом родители думают, что мы всего лишь друзья. Я пай-девочка, а он бездарь спортсмен, которому умница Амалия помогает с учёбой.

— Прекрати, — еле слышно шиплю на него, прикрывая руками коленки.

Дилан качает головой и поворачивается ко мне с довольной улыбкой. Все девушки с нашего курса тают, когда он так улыбается. Глазами раздевают и ими же показывают, чего хотят от моего друга.

Я сама кайфую от этого взгляда, что уж скрывать.

Ох, сколько раз приходилось его задницу перед преподавателями прикрывать, пока он в туалете «кокетничал» с какой-нибудь очередной цыпочкой. Да-а, дружить с Диланом то ещё занятие.

— Не хочу, — произносит Дилан одними губами, и его рука медленно начинает ползти вверх.

— Дилан, — шепчу, чувствуя, как сердце начинает быстрее биться, а дышать становится всё труднее и труднее. — Мистер Дарт, скоро планируется благотворительный вечер, и я, как его организатор, хочу спросить, не хотели бы вы стать одним из спонсоров? — решаю спастись от приставаний Дилана таким способом, хотя это не всегда помогает.

Друг все же убирает руку и со смехом смотрит на меня. Знает, что отомщу потом.

— А почему бы и нет, Амалия? — отвечает мне отец друга. — Зайди на днях ко мне в компанию, и мы обсудим это подробнее.

— Да, конечно, — говорю, ослепив его благодарной улыбкой.

— Дина, какая у вас всё же чудесная дочь, — хвалит мама Дилана мою скромную персону, обращаясь к моей матери. — Дилан, присмотрись к Амалии. Красивая, обаятельная, а главное, порядочная девушка.