Я ходила кругами, приседала, тянулась вверх, вторая нога все еще не слушалась, но я не обращала внимания на боль — за прошедшее время я привыкла к боли, привыкла не обращать на нее внимания. Я думала лишь о том, как отсюда выбраться.

Я не сразу поняла, что наткнулась на что-то деревянное. Гладкое, совершенно точно деревянное. Инородное. Попробовала толкнуть, оно поддалось. Я толкала дальше и дальше, пока затычка не выпала и в щель не полился свет. Хотя его было мало, наверно за пределами помещения ночь, но это давало возможность поверить в скорое спасение.

Квадратный вырез в стене позволял пролезть взрослому человеку, что уж говорить о такой малышке как я.

На улице и правда оказалась ночь.

Я стояла посреди кладбища. В глазах появились слезы. До меня наконец дошла истерика, которая не мешала работать и искать выход, но сейчас завладела мной полностью.

Усевшись на траву принялась растирать руки и ноги, стирать с лица слезы, но они не прекращались. Я ревела до утра, а с первыми лучами солнца решила, что теперь буду бороться за свою жизнь и свободу. Я смогу, должна суметь, научиться жить, а не выживать!

Пришло время рассуждать логически. Если я не пробыла без сознания пару дней, то кладбище должно находиться недалеко от особняка. Насколько я помню, в паре часов ходьбы есть фамильное кладбище. Я осмотрелась и поняла, что это оно — я сидела прямо на могиле графини Валерии Соколовой. Наверное, мать или бабушка графа. Или жена. Ой, да хоть кто пусть тут лежит. Поехали дальше. Раз меня похоронили — значит уверены, что мертва или умру в ближайшее время, значит возвращаться смысла нет.

Отлично, с одним разобрались. А что дальше? Мне одиннадцать, выгляжу я старше, умею больше, чем многие в прошлой жизни, но у меня нет никаких документов. Значит нужна история. Простая, без сложных деталей, но и чтобы прикопаться не смогли. Проблема в том, что я не знаю ни одного названия… Хотя… Да! Идея была превосходной, если только удача будет на моей стороне. Сейчас надо попробовать дойти до города.

Живот снова громко заурчал, забулькал — всячески показывая хозяйке, что на диету он не согласен. Но вот идей — где поесть не было от слова совсем. Денег нет, одежды нет, припасов нет. Долго я смогу продержаться? Я попытаюсь!

Я шла по кладбищу, подбирая с могилок какие-то пирожки, вкусности, хлеб. Да, раньше я ни за что бы не смогла так сделать, но вот понимание того, что я только что из чьей-то могилы вылезла очень упрощало потребление этой еды в собственную пищу.

Желудок заткнула и пошла на выход. За то время, пока завтракала с родственниками графа, познакомилась со всей большой семьей. Может когда-нибудь пригодится.

До города добралась за пару часов, благо Илида пару раз отправляла в город по делам. В том, что не наткнусь в такое время на своих, была уверена. В город нас отправляли после обеда, а сейчас еще и завтрак не наступил, ну, не у всех. У меня вот уже прошел.

Одна нога сильно болела, отчего я хромала, боясь вовсе завалиться и не встать. Останавливаться не решалась. Но стоило об этом подумать, как я запнулась больной ногой и полетела в канаву. Сзади кто-то крикнул, но поймать не успел, это только в книжках и фильмах тебя подхватывают \ спасают, а в жизни улетела прямо в грязь. Боль парализовала ногу, я зажмурилась, чтобы не зареветь. Что-то за последние несколько дней я стала часто реветь.

— Эй! Малышка, тебе помочь, или ты любительница купаться в канавах? — подняла голову и наткнулась на взгляд голубых глаз. Они искрились весельем и чем-то еще. Я так и не научилась определять эмоции других людей, да чего уж греха таить, я и со своими разобраться не могла. — Ты меня слышишь? — Ага, сначала немая, теперь глухая. Я хотела уже ответить, что да, слышу, но не смогла произнести ни слова.

— Немая? — в голосе я четко услышала облегчение, радость и предвкушение? Не-не-не. Не буду из себя Донцову строить и пытаться угадать, мне просто показалось. Значит немая, снова. Я устала молчать, а вот организм видимо привык. Ну что ж, не привыкать. Помотала утвердительно головой.

— Давай помогу выбраться. Ты как тут оказалась? — я уже привыкла общаться с людьми через блокнот, поэтому показала рукой будто пишу, и человек меня понял. Протянул то ли чек, то ли какой-то сверток, но мне этого было достаточно.

«У меня никого нет, не знаете, где можно подработать?» — и ведь не соврала, что никого нет. Действительно одна в этом мире. Молодой человек был немного старше меня, высокий, красивый.

— Да, моя мать ищет служанку, ее… ушла от нас. Поэтому я могу предложить ей тебя. — Я вновь утвердительно кивнула, все-таки делать я больше ничего не умела, а вот жить как-то было необходимо. — Меня зовут Витор. А мать — Агнесса. Но тебе это не интересно. — Он снова улыбнулся. Интересно, почему у него такая реакция на мою «болезнь»? Но с этим разберусь позже. — Пошли, сейчас зайдем в лавку и поедем домой.

Витор помог мне встать на ноги, и мы пошли к лавке с продуктами. А я шла и улыбалась. Думая о том, что может быть это есть та жизнь принцессы. Да, снова служанка. Но у такого прекрасного человека как Витор не может быть плохой матери.

Мы ехали не очень долго, но я так устала за утро, пока шла от кладбища, пока пыталась вылезти из могилы, что уснула и не заметила, куда мы приехали.

— Просыпайся! Мы уже приехали.

Я открыла глаза, пытаясь немного сориентироваться, но что-то все время отвлекало, не давая настроиться и понять, где мы.

— Пойдем, мама уже знает, что я приехал, осталось представить ей тебя.

Мы прошли в дом, навстречу нам попался пожилой человек — наверно дворецкий, или что-то вроде того. У графа старых слуг не было, но это ни о чем не говорит. Мы прошли в гостиную, которая была выполнена в темных тонах: темно-синие обои, черная мебель, столик возле дивана круглой формы, темно-коричневый ковер между камином и диваном — интересно, чья это шерсть, лично я такого цвета шерсти в нашем зоопарке не видела — люстра большая, и даже она не стала светлым пятном в комнате. Находиться здесь было неуютно и немного страшно, но у каждого свой вкус, кто я такая, чтобы судить людей за предпочтение в цветах.

— Кого ты к нам привел? — губы женщины, которую я не заметила ранее, скривились в такой гримасе, что я не сразу поняла, что это и есть Агнесса. На ее лице была написана такая брезгливость, что мне стало очень стыдно просто находиться в этом доме. Я неловко отошла назад, пытаясь спрятаться за Витором, но он вдруг резко отошел, выводя меня на первый план.

— Мама, моя служанка … уехала. И мне нужна новая. И я подумал, что эта девушка отлично подойдет на ее роль.

В моей голове наступил полный сумбур. Я не понимаю, ведь недавно Витор говорил, что служанка нужна матери, а не ему. Но даже если так, почему его голос стал таким холодным и надменным, как будто он лягушку держит перед собой, а не живого человека. Что я ему сделала?

Я настолько растерялась, что даже не расслышала ответа матери молодого человека, что еще недавно казался мне таким хорошим. Кстати, а почему он показался мне хорошим? Ведь я никогда не реагировала на первых встречных так остро?!

Наверно, диалог сына и матери уже кончился, потому что Витор резко дернул меня за руку и потащил куда-то наверх. Я не заметила эту лестницу ранее. Круглая, уходящая высоко под потолок.

Закончив подниматься, мы упираемся в дверь. Молодой человек прикладывает к двери какой-то медальон или что-то вроде того, и мы проходим внутрь. Сквозь дверь! Это что, магия? В этом мире есть магия? И я только сейчас об этом узнаю? А его мать знает? А кто еще знает? Куча вопросов вертятся в голове, но я не решаюсь задать их хозяину комнаты. Я пытаюсь осмотреться, но взгляд не цепляется ни за что. Совсем. Я не могу сосредоточиться на обоях, или краске, или тут их вообще нет? Это стол или комод? Нет, шкаф, или просто стена. Глаза начинают метаться по кругу, но я не могу рассмотреть ничего, кроме кровати. Большой, темной, круглой, ужасной. Именно такие определения всплывают в голове. Я начинаю паниковать.