То ли пообещал, то ли поугрожал молодой человек.

— Ты как себя чувствуешь? — Кровать рядом слегка проснулась, и я ощутила брата, севшего рядом со мной.

— Да на самом деле не хуже, чем обычно. Только вот не вижу ничего.

— Ну, могу сказать, выглядишь ты помятой. А глаза. Сейчас проверю. Не двигайся.

По лицу разлилось тепло, обволакивающее каждую клеточку. Фрол молчал недолго, но боль в головной части за это время успела пройти.

— Ничего страшного. Просто слишком сильно приложилась головой. Это временно. К вечеру пройдёт. Ты не хочешь прогуляться? У тебя выходной. Мастер разрешил, с Мироном я договорился. Он сказал, что если не верну тебя через три часа, он лично меня убьет. И знаешь, я ему поверил.

Молодой человек рассмеялся, но я знаю, точно убьёт.

— Пошли. Я в городе была со счёту раз.

Уже через полчаса я умытая и переодетая (все благодаря братишке) выходила из клуба, глубоко вдыхая чистый свободный воздух.

Полгода пролетели незаметно. Каждый день меня бьют и я бью. Меня часто морят голодом. Еще чаще заставляют почувствовать себя ничтожеством. Но все это лучше, чем роль безвольной служанки или подушки для битья для сумасшедшего хозяина.

Здесь я научилась не бояться. Не бояться проиграть. А это очень важно. По-настоящему важно и ценно. Раньше мои проигрыши означали конец. Конец жизни в доме графа, конец жизни в принципе, конец доверию со стороны хозяина. А сейчас проигрыш — это всего лишь начало новой попытки, ну иногда это еще и подзатыльник от капитана или мастера, но это реже.

И все равно я живу почти взаперти. Это угнетает. Давит.

Сейчас, передвигаясь фактически наощупь, полностью полагаясь на брата, я поняла, что ради этого свободного глотка свободного воздуха и стоит бороться дальше. Люди приходят в нашу жизнь и уходят, а свобода… Она либо есть, либо ее нет. Нельзя быть зависимым наполовину. Нельзя быть свободным чуть-чуть.

Кстати о людях. Зачем приходил Димитрий? В том, что это он, я не сомневаюсь. Не так уж много времени прошло. Около четырёх лет. Плюс-минус.

Каким я его помню?

Злым, обиженным, издевающимся надо мной. Вредным. А еще, как ни парадоксально, заботливым.

Ну да, я догадалась, что укрывал меня и пытался лечить он, а не девчонки, как я думала тогда.

Что натолкнуло меня на эту мысль? Ну, скорее не что, а кто. Балид и моя больная зависимость в первые месяцы.

Ведь в действительности все проще. Этот мир другой. Даже самой смешно стало от подобной мысли. Долго же до меня доходило. Но как уж получилось.

Я росла и воспитывалась в другом мире с другим мышлением. Но будучи ребёнком — сломалась. Научилась жить так, как НАДО, а не как ПРИВЫКЛА. Научилась молчать, терпеть, работать. Научилась не показывать эмоций, не проявлять жалости. Научилась думать о своей жизни и не доверять другим. Этому я научилась в одиннадцать лет. И вот мне даже в голову не приходило уже после первой своей порки идти помогать кому-то другому в чем бы то ни было. У таких поступков есть последствия. И они не радужные.

А теперь стоит лишь вспомнить других служанок из особняка. Они росли и воспитывались там. В такой традиции. Никогда бы они не решились пойти против хозяина. Даже просто против уклада.

Я лишь после травмы перестроилась и вернула себе мышление свободолюбивого человека. А там… Без вариантов.

Значит мне помогал кто-то иной. Не Роман же, в самом деле. Не мама Димитрия. Нет. Она слишком хорошо видит границы. А вот юный сын почти госпожи… Да. Есть где фантазии разгуляться.

— Маша, ты слышишь меня?

— А, что? Да. Нет. Не слышу. Повторить еще раз, я задумалась.

— Говорю, что это за парень приходил?

— Это парень из жизни, в которой я была служанкой и очнулась однажды в склепе.

— Ну рассказывай.

Что такое победа?

Это полное поражение противника, сказал мне мастер, когда, через несколько дней после боя с Брютаем, я пришла на тренировку и задала такой лёгкий вопрос. Вот только ответ меня не очень устроил. Почему? С этим я разобралась немного позже.

Все элементарно. Победа над Брютаем окрылила меня, придала уверенности и веры. И все это сыграло со мной очень злую шутку. Я поверила в себя. Нет, не так. Я ПОВЕРИЛА в себя. И уже следующий бой показал, насколько я еще глупа, наивна и бестолкова. Хотя, раз все-таки сумела понять такую сложную вещь, значит не бестолкова. Какой-то толк во мне еще остался.

Так вот к чему я это все? Одна победа над сильным противником сначала меня возвысила, а потом больно ударила о землю. Семь раз! Семь проигрышей! Таким образом на моем счету два выигранных боя и семь боев с отвратительным, разгромным результатом. Вот и получается, что в моём случае победа стала самым настоящим проигрышем.

Как меня мастер после этого еще не выгнал из клуба — не знаю. Первые несколько боев мастер Владлен и капитан меня ругали, успокаивали и поддерживали. Потом только ругали. Потом только успокаивали. А теперь просто отправляют медитировать.

И вот уже третий день меня не допускают до тренировок. Сижу в отдельном зале и работаю с сырой магией. Все только и делают, что твердят, мол у меня какие-то разногласия внутри себя. А у меня нет никаких разногласий! Я просто знаю, что не доросла еще до боев в этом клубе. Маленькая самоуверенная птичка решила что она цельный Орел, а оказалась обычной недо-пичужкой.

Правда оказалась болезненной. У меня руки опустились уже после второго боя. Я на ринг выходила снова и снова только из-за Мирона и Фрола. Они почти круглосуточно поддерживали меня, тренировали. Но несколько месяцев без улучшения результата кого угодно выбьют из равновесия.

Ну так вот, уже три дня я не общаюсь ни с кем. Вообще. Мне запретили. И ребятам запретили. Иначе все вылетим из клуба.

Рисковать этим местом ни себе, ни друзьям я не позволила. Вот и медитирую тут одна, под потолком.

В комнату ухожу, когда все спят, прихожу сюда пока все спят, не ем, энергией меня напитывает магия. И все время думаю, думаю, думаю. О чем? Обо всем подряд. Сначала вспоминала дом, но его я вижу очень нечётко. Размытые линии, выцветшие краски, стертые места. И родителей я почти не помню. Точнее не могу воскресить в памяти их лица.

Фрол просил меня их нарисовать, но ничего не вышло. Я и так талантом не блещу, но без чёткой картинки вообще ничего не вышло.

Меня во всем поддерживает мой красноволосый ангел. Но даже он не в силах вернуть мне родителей.

А тут еще около месяца назад мы поругались.

Мне бы хотелось сказать, что ничего не предвещало беды, но это не так. Уже несколько недель все шло к этой ссоре. Если честно, я удивлена, насколько долго продержался Мирон. Но это все равно не оправдывает его.

Ох, как я злилась на него и на Димитрия.

Второй зачастил ходить ко мне на бои. Можно сказать, что я проигрывала из-за него, но и это не будет правдой. Я сама отвлекалась на молодого человека, сама на тренировках думала не о приемах, а о разговорах с ним. Сама все время думала о словах сына моей прошлой хозяйки.

В день нашей встречи я о нем даже не думала. Мы гуляли с Фролом по прекрасной набережной. Широкая река была спокойна, ее не волновали мелкие проблемы людишек, не ценящих спокойствие и свободу. Я любовалась этой рекой, даже не пытаясь узнать ее название. Вряд ли запомню. А так я просто смотрела и думала, что хочу быть такой же — спокойной, уравновешенной, стойкой. А в тот момент я сама себе больше напоминала мелкий ручеек, реагирующий на любой, даже самый мелкий и незначительный, камешек.

Фрол рассказывал истории из своего детства, как он однажды потерялся и три или четыре дня блудил по улицам города и нашли его совсем случайно, как после этого его никуда не пускали целых два года (только возле клуба иногда с кем-то из тех, кому доверял Сишод). Рассказывал о том, что почти женился несколько дет назад, но невеста сбежала с каким-то богатым стариком.