Отварить картофель и подарить рыбу, сегодня это мой максимум. Ну и пусть. Хоть поем нормально.

О чем говорил мастер? Что он имел ввиду, говоря, что я цепляюсь за слабости Маши? Ведь я и есть Маша. Или он говорил о другом?

Мои размышления прервала хлопнувшая входная дверь, и судя по громким шагам, пришёл Балид.

Он ввалился в мое уютное пространство как медведь и тут же сдал в таких же медвежьих объятиях.

— Мелкая, как же ты нас напугала! Убью, если еще раз подобное выкинешь! Поняла?

— Я скучала по тебе, капитан.

Я снова крепко прижалась к этому надёжному человеку, пытаясь справится со всей той болью, которая обрушилась на меня сегодня. Мне так захотелось разделить свои страдания, плевать на мнение мастера Владлена, сегодня я шестнадцатилетняя девчонка, которая устала и просто напугана, сегодня я позволю себе быть слабой, а завтра с новыми силами пойду на тренировку.

Мы стояли обнявшись очень долго. Когда Балид предложил сесть, я поставила на стол наш ужин.

Быстро расправившись с основным блюдом, приступили к чаю, в это время я вспомнила о том, что хотела спросить еще с утра.

— Балид, как ты можешь проникать в сны?

Молодой человек поднял глаза на меня, как будто ища подтверждения тому, что он не ослышался.

— Я слышала ваш с Фролом разговор.

— Ты злишься?

Я задумалась всего на секунду.

— Сначала злилась, а потом поняла, что не могу злиться. Ты никогда не нарушал личного пространства, часто говорил, что ты не Мирон, хотя вообще-то я думала, что тв — лишь мое подсознание, но нет, я не злюсь. Ты дарил мне надежду. Еще с первых твоих посещений. Ты ведь давно так делаешь?

Капитан положил руки на стол и задумался, решая, рассказать или нет.

— Вы все давно поняли, что у меня есть еще один вид магии. Я маг снов. Причём именно эта стихия сильней других. Но мне всегда утвердили, что я должен это скрывать, что если кто-то узнает — мне не жить. И я скрывал. Много лет не проникал ни в чьи сны. А потом оказался здесь и понял, что это шанс начать новую жизнь. Но ты и Мирон… Вы так долго не могли просто поговорить, а я был уверен, что у вас все взаимно. И Мирон со своими заскоками просто бесил. Поэтому однажды я решился прийти в твой сон. Но каждый сам выбирает, в какой форме хочет и может пустить собеседника. Твой мозг сразу сгенерировал образ Мирона. И если честно, меня затянуло. Магия бурлила, после многих лет бездействия она поднялась во мне, затопила и требовала выхода. И я стал ходить в твои сны. С тобой было очень спокойно, легко, ты не искала подвохов, просто была собой. Когда ты ушла от нас, я каждую ночь пытался прийти к тебе, но меня все время что-то не пускали, пока однажды ты почти самостоятельно не притянула меня. Тогда ты рассказала мне о похищении, об окнах, о сроках. Я все передал мастеру Владлену, и он начал действовать. Но его как будто все время кто-то опережал, куда бы он не пошёл, о чем бы не подумал. Тогда мы не понимали, кто предатель. Поэтому когда оказалось, что все это время Сишод все знал и даже организовал, для мастера Владлена это стало настоящим ударом. Мастер Сишод был его мастером. И Владлен доверял ему больше всех, он считал его вторым отцом.

Мда. Некрасиво получилось с мастером. И отмазка, что "я не знала" вряд ли прокатит.

— Подожди, но почему надо скрывать твою магию? Чем она опасна?

— Она? В принципе ничем. Кроме того, что передаётся исключительно по мужской линии.

— И? — я все равно не понимала, что опасного в походах по снам.

— И она есть только в царской семье.

Ого. Ого-го-го-го! Ого-го-го-го-го-го-го!

— Ты… Принц? В смысле — царевич?

По кухне пронёсся такой заливистый смех, что я испугалась, что мой друг слегка "поехал".

— Нет, Маша, я не царевич. Я незаконнорожденный сын нашего старшего царевича и кухарки. И такое случается. Но он обо мне не знает. Никто не знает. Мне повезло, что внешность мамина, иначе меня убили бы еще в детстве. У нас категорически запрещено иметь незаконнорожденных детей, если таковые появляются — их не признают, а убивают. Именно поэтому я покинул маму и отправился сюда. Мне нужна эта работа. Здесь я защищен, умею и могу постоять за себя и здесь никому даже в голову не придёт сравнить меня и нашего царевича. Ты никому не должна говорить.

— Я понимаю. Правда понимаю. Можешь быть уверен. А Мирон..?

— Он спит. Уж в этом я разбираюсь. Поверь и ты мне.

— Хорошо.

На следующее утро я встала раньше всех, приготовила завтрак, немного прибралась в комнате, помылась, разбудила ребят и мы пошли на тренировку.

Мирон пытался со мной заговорить, но какая-то девичья глупость и упертость (или это была излишняя гордость?) не позволяли мне просто признать, что в своей обида я не права. Мне хотелось потешить себя извинениями ангела. Мысль о том, что он может не захотеть бегать за мной, я даже не допускала! Как так!? Я же его единодушная, он обязан вымаливать прощение!

Очень быстро выяснилось, что не обязан, не должен и даже не особо горит желанием!

Это был очередной удар… Который наконец натолкнулись меня на мысль, что мастер вообще-то был прав.

Я уже давно не та маленькая девочка, что попала сюда, не слабая, не беззащитная, но упорно цепляюсь за те слабости, лелею веру в то, что меня кто-то должен спасти, защитить, а жизнь и обстоятельства каждый раз доказывают, что никто меня спасать и защищать не обязан. И чтобы понять и принять эту простую, почти прописную истину, мне понадобилось больше пяти лет. Вывод один — наконец во мне умер тугодум и пара начинать исправлять собственные ошибки.

Логично было бы начать с Мирона, извиниться перед ним и спокойно поговорить, все объяснить, ведь он из-за комы не знал подробностей моего плена, точнее вообще о плене не знал, но мне стало банально страшно, что такой истеричке просто скажут "прощай", к этому я оказалась не готова.

Поэтому бросила все силы на то, чтобы не подвести команду и не провалить большую игру.

Я стала тренироваться по пятнадцать часов в сутки, чередовала магические и боевые тренировки, совмещала их, медитировал и училась работать с сырой магией. Училась отвлекаться от боли и думать наперед, училась тактике, училась видеть то, что происходит за моей спиной.

Мастер мое рвение оценивал скептически, по глазам видела, что он просто ждёт того момента, когда я скажу стоп, выдохнувшись. Только я не собиралась останавливаться.

У нас была всего неделя на усиленные тренировки, а потом начались бои.

И это стало адом.

Каждый день по одному бою. Смл ы кончились уже через неделю таких " выступлений", но мне надо было во что бы то ни стало успеть закончить свою сотню, так же как Мирону свою, иначе условия на игре будут не только ужасными, но и невыполнимыми.

Мастер не изменил себе и не разрешил нам пользоваться после боёв настойками и магическими мазями, к нам не приходил лекарь, очень скоро это дало свои плоды, мы настолько привыкли к боли, что через три недели я даже во время боёв с кинжалами не реагировала на порезы, это стало нормой для моего исполосанного тела.

Нельзя сказать, что победы давались легко. Случались и проигрыши, но не было ни одного боя, за который мне было бы стыдно перед командой, за который они бы могли меня упрекнуть, я выкладывалась на тысячу процентов, всю себя оставляя на рингах.

"Принцессу Нему" стали боятся и уважать. К концу второго месяца проигрыши свелись к минимуму; кожа по всему телу загрубела от шрамов и карост, которые не успевали заживать, взгляд стал цепким, подмечающим любые детали, некоторые из которых не замечал даже сам мастер в силу некоторой расслабленности, коей я себе позволить не могла.

Соперники стали готовиться к боям со мной, ставки на мою победу выросли, принося клубу неплохой доход, и только мастер вечно находил, к чему придраться и периодически оставлял нас голодными, лишая еды на день или два. Но оказалось, что и голод можно пережить. Безумно сложно, но реально, если есть стимул, если есть, ради чего стараться.