Вот он оказался хорошим парнем. Он перестал задирать меня и моих парней, запретив это делать и своей команде. Хотя его парни сильно косились на меня, но слова против не говорили, во всяком случае, мне лично.

Фрол не рассказал им о нашем родстве, считая это потенциальной угрозой.

Однажды я спросила, как он оказался здесь и когда, его история была другой. Он не попал в рабство, не прислуживал, но и сильно счастливым его детство назвать было трудно.

Он попал в этот мир в пять лет, мама тогда ждала ребенка, меня. Они пошли в больницу. Вручив мальчику его медицинскую карту, мама оставила маленького Федю на лавочке возле кабинета, а сама пошла в регистратуру, чтобы куда-то там записаться. Малышу стало скучно и страшно сидеть среди незнакомых людей, и он решил найти маму. Не нашел. Зато нашел какого-то дядю, который дрался с другим дядей. Как-то определив, кто из двух дядь хороший (детская логика неподражаема и необъяснима), он решил ему помочь. Взял камень, который валялся неподалеку и кинул в плохого дядю. Когда плохой дядя отвлекся на мальчика и поднял его за кофточку над землей, мальчик схватился за него обеими руками и подумал, что если бы у него была сила этого дядьки, то он бы легко его победил. Огонь, что моментально перетек к малышу, сразу вырвался из-под контроля и спалил мужчину на месте. Хороший дядя забрал малыша с собой. Медицинская карта, валявшаяся неподалеку, уцелела и со временем превратилась в единственный источник нформации о семье мальчика и о нем самом.

Хорошим дядей оказался мастер Сишод. Он взял тогда еще Федю к себе и стал воспитывать как сына. В клубе о нем знали совсем немногие. Мастер тщательно скрывал обретенного сына. Но повзраслев "сын" решил не прятаться. Так он попал в команду "отца" уже официально.

Рассказывая свою историю, Фрол не показывал боли, а может и не ощущал ее. Он искренне любил мастера Сишода, любил свою команду.

Не сразу, но постепенно мы подружились. Эйфория от обретения родного человека у нас обоих быстро прошла и оказалось, что у нас много плохих черт характера. Но принимать минусы брата морально проще и легче, чем такие же минусы чужого человека. Вот и мы постепенно приняли все недостатки друг друга.

А окружающие, все кроме Мирона, думали, что встречаемся.

Жоза восстаналивалась долго. Я пыталась отдать ей часть магии, но она ее отторгала, а собственная магия возвращалась очень медленно. Хотя физически она восстанавилась всего за пару дней, для нее нашли и мази, и другие лекарства. И это не добавляло положительных красок в моем к ней отношении, ведь моя спина заживала долго, мучительно и Балид на тренировках частенько по ней проходился.

И вот сегодня мастер Владлен "обрадовал" меня известием о предстоящем бое. С парнем из команды Фрола. Ага… С Брютаем.

После озвучивания имени соперника побледнели все. И я, и Мирон, и даже Балид.

Объявление мастер сделал после тренировки. В комнате была моя очередь дежурить, и я сразу отправилась готовить ужин, благо сегодня был тот редкий день, когда мы обошлись без наказаний и еды было много.

Однажды я спросила у мастера, почему нашу команду так часто ставят против команды мастера Сишода, он ответил, что лучшие дерутся с лучшими, на этом тема была закрыта, да и добавить к его ответу было нечего. Но я опасалась, что однажды меня поставят против брата. Почему-то именно с ним драться желания не было совершенно. Но мне пока везло, а вот Мирон стабильно раз в неделю сражался с Фролом. При чем они успели провести и физический бой, и смешанный, и разноуровневый, и даже магическкий. Побед у них на сегодняшний день было поровну. Когда они дрались — я закрывала глаза и начинала молиться всем богам (и родному и местной), чтобы оба остались живы, к сожалению мы успели столкнуться со смертью на ринге, в одной из них даже поучаствовал Мирон, но он до сих пор не рассказал, в чем там было дело, а в случае с этими двумя — они относились друг к другу как заклятые враги, хотя Мирон знал, что Фрол мой брат, а Фрол знал, что Мирон мне нравится.

Однажды у нас с ним состоялся странный разговор на эту тему.

После очередной убийственной тренировки я выползла из зала буквально на четвереньках. Фрол ждал меня в коридоре, мы должны были вместе пойти обедать. Когда он помог мне подняться, мимо нас пронесся Мирон в таком состоянии, что мне даже рядом стоять было страшно, а Фрол-Федя только посмеялся.

— Ревнует? — Молодой человек улыбнулся только ему понятной шутке.

— С чего ты взял? — Я даже поморщилась от такой абсурдной мысли. — У него куча поклонниц. После каждого боя к нам в комнату приносят подарки для него. — Постоянно какие-то записки, игрушки, будто он маленький. Лучше бы еду присылали, все больше пользы, а так только мусор чаще выносим с Балидом.

— Ну и что, я же не говорю о них. Я говорю о нем. Он тебя ревнует, это заметно. Что у вас с ним? Ты его отшила? — Брат перестал смеяться, он всегда очень точно улавливал мое настроение.

— Отшила… Нет… Я бы с радостью его пришила… — А он ничего не замечает — подумала я, но вслух не сказала, хотя, кажется мне, что Фрол сам понял.

— Так, сестренка, рассказывай. — Боец закрыл дверь на замок и повесил на комнату глушилку, чтобы мы могли спокойно поговорить. Кстати, может поэтому команда Фрола и думала, что у нас с ним роман. Ну, точнее думал Брютай и рассказывал Питэру именно такую версию.

— Да что тут расказывать? Я с первой встречи влюбилась в этого… В ЭТОГО. А он шарахается от меня. То начинает нормально общаться, то отдаляется, то помогает, то волком смотрит, то я вижу в его взгляде нежность, то четкий посыл куда подальше. Бесит!

— А он знает, что нравится тебе? — Фрол задал такой простой вопрос, но как на него ответить, я не знала. Ведь очевидно же все… Или нет?

— Ой, а то по мне не понятно.

— Вообще-то не понятно. Ты же на него не смотришь даже. — Ага, как же, только этим и занимаюсь, когда никто не видит. — Я думал, что ты ему отказала, вот он и бесится. Ты за своим лицом часто наблюдаешь? Ну, в зеркало, например, часто смотришь на себя?

— Да я вообще в зеркало не смотрю. А что с моим лицом? — Зачем смотреть лишний раз и расстраиваться? Кожа да кости с таким режимом и остались. Понятно, почему Мирон не подходит ко мне, на что смотреть-то?

— Да у тебя вместо лица постоянно кирпич. Знаешь, что когда тебе больно, что когда весело, без разницы. Лицо серьезное, никаких посторонних эмоций. Слова лишнего не скажешь.

— Ну, насчет слова лишнего ты знаешь, я привыкла молчать. Так проще. Да и полезней. — Историю своего попадания со всеми мельчайшими подробностями я ему рассказала примерно через месяц нашего плотного общения, до этого то ли стеснялась, то ли боялась. — А про эмоции… Наверно тоже привычка осталась. Нельзя показывать эмоций. Ими легко манипулировать.

— Ну так вот, как сторонний наблюдатель, могу сказать, что ты ему нравишься, просто, видимо, у него какие-то серьезные проблемы есть, или что-то другое его останавливает от действий в твою сторону. Хочешь я с ним поговорю?

— Нет, не надо.

На том тогда мы и закончили, но после того дня противостояние между этими молодыми людьми обострилось, хотя ни тот, ни другой ничего мне не говорили.

А вот с Брютаем по сложившейся традиции дрался Балид. После таких боев оба участника были похожи на разноцветные куски мяса.

И сейчас, делая ужин, я думала о том, как сражаться с таким сильным бойцом после почти двухмесячного перерыва на ринге.

— Маша, нам надо поговорить. — Так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как за спиной оказался Мирон. — Можно? Я не помешаю?

В это время дверь в комнату закрылась, я оглянулась и поняла, что Балид ушел. Оставил нас поговорить? Интересно… Сегодня они опять ругались перед тренировкой.

— Не помешаешь. — Села за стол, отложив мясо в сторону.

— Я не знаю, с чего начать… — Было заметно, что молодой человек нервничает, но облегчать ему задачу после стольких месяцев моих мучений не хотелось.