Было морозное февральское утро. Выйдя из дома, я сразу влилась в пеструю толпу, спешащих по своим делам людей.

Казалось, что город никогда не спал, в любое время суток на улицах было много народу и машин. Светящиеся витрины притягивали взгляд, рестораны манили вкусными запахами, а магазины притягивали многообещающими вывесками акций и скидок.

Так было и в это утро. Лавируя в людском потоке, я приближалась к метро. Ехать до работы было несколько остановок, поэтому была возможность отогреть окоченевшие от холода руки.

Работала я в маленьком магазинчике одежды. Это был мой не единственный источник дохода, но я все равно старалась никогда не опаздывать и нареканий от начальства не получать.

Рабочий день начался как обычно и казалось, что ничего не предвещает его необычного исхода. Включив кассовый аппарат я пробежалась по рядам одежды, поправляя вещи. Сегодня ожидался приход новой партии товара, начальник с вечера дал распоряжение переодеть манекены, стоящие на входе в магазин и протереть стеллажи, поэтому я незамедлительно принялась за работу.

Время шло к обеду, все поручения были выполнены, а машина с партией одежды задерживалась, попав по пути в очередную пробку, поэтому я решила на минутку сбегать в кондитерскую палатку через дорогу от моей работы, чтоб побаловать себя вкусной выпечкой на обед. Накинув куртку и закрыв магазин, я, добежав до ближайшего пешеходного перехода, устремилась на запах свежей порции мучного.

Отходя от палатки с тремя, набранными с голодной жадности сдобами, я предвкушала сытный перекус, когда вдруг увидела, как с заднего сидения из припаркованной через дорогу машины выскакивает ребенок. Это была девочка лет 5–6, в яркой розовой куртке и белой шапке с вышитым рыжим котом.

Его я разглядела, конечно, не сразу. На самом деле все случилось очень быстро, я видела как девочка резво выскакивает из машины, говорит что то по всей видимости отцу, стоящему у машины и разговаривающему по телефону, показывает пальцем на палатку с выпечкой, и стремительно бежит через дорогу. Девочка видела только манящую вывеску разноцветных донатсов, а вот я увидела, как ей наперерез несется большой грузовик, водитель кажется тоже заметил ребенка и начал тормозить, но в условиях зимы и гололеда это было делом не быстрым.

Я бросила купленный обед на землю и выскочила навстречу девочке на проезжую часть, схватив ребенка, я толкнула ее к спасительной обочине и в следующее мгновение подлетела на воздух от силы удара снесшей меня машины.

Обдумывая в дальнейшем свой импульсивный поступок, я часто гадала, успела бы девочка перебежать дорогу, остановилась бы, увидя грузовик или еще случилось бы что то, спасшее ребенка, не выскочив, я на дорогу.

Но дело было сделано и последнее, что я помнила, проваливаясь в спасительную от боли темноту, это кричащая и зовущая папу девочка с вышитым рыжим котом на белоснежной шапке.

Приходить в сознание было болезненно и мучительно. Мне казалось, что я попала в ад за все прегрешения и теперь черти радостно зажаривают меня на сковороде. Тело нестерпимо болело, было безумно душно и горло горело огнем от жажды — так было всякий раз, когда я выныривала в сознание. Веки будто налились свинцом и не размыкались, мышцы не слушались, будто сведённые судорогой и мне оставалось лишь прислушиваться к окружающей меня действительности, стараясь как можно дольше остаться на поверхности сознания.

По ощущениям, в месте, где я находилась, пахло тлеющим воском. На слух казалось, что потрескивают то ли свечи, то ли дрова в камине. Проанализировав ситуацию, на сколько было возможно в моем состоянии, я решила, что такое невозможно, ведь я должна после произошедшего находиться в больнице, облепленная проводами и капельницами.

Кажется, в дверь тихонько поскреблись, и затем я услышала скрип петель и шепот:

— Госпожа еще не очнулась?

На что некто возле моей кровати тихо ответил:

— Еще нет, но все потоки ауры активно восстанавливаются. Я думаю, что ждать осталось не долго.

Только попытавшись обмыслить услышанное, мой и так сильно ослабленный организм потратил последний заряд энергии и отправил меня в спасительную темноту.

Приходить в себя было уже привычным делом, поэтому стойко выдержав первую волну боли я стала снова прислушиваться к окружающей обстановке и пытаться открыть глаза. Несмотря на гудящую голову, новая попытка осмотреться оказалась более удачной. Сквозь ресницы я смогла оценить богатое великолепие помещения, где я оказалась, шелковый изумрудный балдахин над кроватью, огромный камин в отдалении и зацепить взглядом дремлющую женщину в кресле рядом с моей кроватью.

Ожидание больничной обстановки совсем не подтвердилось. Тело меня практически не слушалось, я попыталась позвать кого-нибудь, но рот как будто онемел и я не смогла произнести ни звука. Удалось только немного пошевелить пальцами рук и ног. Как оказалось, легкого шороха было достаточно, чтобы еще недавно дремлющая женщина, в кресле у моей кровати, проснулась и с неописуемой радостью принялась хлопотать вокруг меня.

— Слава Праматери вы очнулись госпожа! Какое же счастье! Ваш отец отправлял слуг справляться о вашем самочувствии каждый час. Страшное дело, какая напасть приключилась с вами перед самой свадьбой. Советник голову бы с него снял за недосмотр за будущей женой. Слава Праматери все удалось скрыть! Ох, что ж я все болтаю неразумная, видно утомила вас госпожа, давайте переодену, постель перестелю и целителя позову вас осмотреть.

Дальше под монотонное кудахтанье женщина принялась за дело, а я во все глаза удивленно наблюдала за происходящим вокруг меня и силилась понять, что же в конце концов происходит. Женщина была няней по имени Марта, как я поняла из ее сумбурных причитаний, и была приставлена ко мне еще с раннего детства, с целью присматривать и всячески оберегать. Но ровно неделю назад недосмотрела за своей воспитанницей, и та, оседлав свою любимую лошадь, в одиночестве уехала к прибрежным скалам, где ее и нашли спустя пару часов лежащую в неглубоком ущелье без сознания.

Я честно силилась понять, почему женщина, рассказывая про свою воспитанницу, воспринимает, будто это я. Но когда, подоткнув мне под спину подушки, она принялась расчесывать мои волосы, я даже обрадовалась отсутствию голоса. Имея от природы смуглую кожу, зеленые глаза и последние 15 лет, благодаря подруге-парикмахеру, волосы цвета вороньего пера и неизменной длины до плеч, увидеть в заботливо подставленном передо мной зеркале, длинноволосую голубоглазую блондинку, было, по меньшей мере, шоком.

Я с огромным любопытством рассматривала красивую молоденькую девушку в зеркале. Практически кукольная внешность, и юный возраст, делали ее нереально красивой.

— Вот ведь везет некоторым! — с долей досады подумала я, и тут же вспомнила, что это вообще-то сейчас и есть я. Непонятно только, как и почему.

Тем временем няня, привела новую меня в порядок, и отправила, явившегося по звону колокольчика, молоденького мальчишку за целителем. Обещанный светила медицинской науки, явился буквально через пару минут и полностью оправдал мои ожидания в условиях вынужденно столкнувшейся со мной местной реальности. Длинная опрятная борода, расшитая золотом мантия и дальнейшее движение надо мной светящими ладонями, с целью, как он пояснил, восстановить потоки ауры, только подтвердили, что я без сознания в реанимации, и мне видится слишком реалистичный сон. В какой-то момент свет от ладоней целителя стал ярче, потом произошла, будто вспышка света и я потеряла сознание.

Открывать глаза в неизвестном месте и первым видеть изумрудный шелковый балдахин уже становилось привычным делом. Мне стало казаться, что через пару таких вот пробуждений я ни за что не захочу возвращаться в свою маленькую съемную квартирку. А если здесь еще и кормят бесплатно и вкусно, и не всякой ерундой из ближайшего супермаркета эконом класса, то я определённо готова тут задержаться.