— Я его звала, не поверишь, — бросила Радя. — Сказал, что такие заведения ниже его достоинства. Почему-то в самый раз для моего, но ниже его, — она фыркнула. — Что мы хотели обсудить? Почему ты привёл меня к Гарри? И это тот самый Гарри?

Хмм, тот самый…

— Да, это его мне напророчил тот дядька в храме, — прокряхтел староста. — Только я не ожидал инвалида, хотя, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят.

— Туда пока лучше не заглядывать, — подтвердил я и решил на время отставить варево и сеанс мазохизма.

То, что меня в очередной раз напророчили говорило только об одном, что кто-то знал, что я тут буду. То есть знал, что я уйду из крепости. Знал, что я поступлю именно так, и что именно сюда я решу уйти. Опять же, либо кто-то знает моё будущее, либо кто-то просто меня слишком хорошо знает. Это не случайность, почему я тут оказался. Я рассуждал и сам говорил, что это единственно правильное место, куда можно свалить, когда у тебя есть 14 секунд на раздумья. Наверное, наблюдай я за собой со стороны, тоже предположил бы именно такой результат, поэтому нечего удивляться.

— Дима уже мне успел плешь проесть, что Гарри теперь со всем справится, а он пойдёт лучше поля пахать, — прохрипел Йен. — В общем теперь это наш новый менеджер по безопасности, капитан стражи, как тебе, моя дорогая, будет удобно.

— Хм, спасибо за назначение на должность, — кивнул я.

— Пока не официально, — поправил меня Йен.

— Я больше тебе скажу, — с улыбкой произнесла Радя. Улыбку я услышал, она её пыталась сдержать, но не вышло. — Потянешь ещё Грувааль, АнЭмиваэль и АнДремуэрМар?

— Ах вы значит не сами пришли в кабак, а меня искали, — сделал я вид, что до меня дошло.

То, что у Ради есть своя игра, я не сомневался. То, что они с Йеном заодно, это было немного странно. Натянутые отношения между Радей и Кинуром, который определённо понимает, что за сила в его руках сосредоточена. Расслабленная Радя, увидевшая противовес в виде меня. И назначение меня на роль охранника для четырёх деревень.

— Вы хотите страну поделить, — сделал вывод я.

— Не страну и не поделить, — шепнула Радя. — Центр останется один, он будет в Анаторе. Анатор более стратегически важен, нежели Аннуриен, ты просто карты не видел, сам бы всё понял. Ты же древний? Верно я понимаю?

— Какой древний? Ну я старый, да, — заулыбался я и порвал залеченную губу.

Наверное Радя нахмурилась.

— Я про иерархию. Смертный, смертный маг, потом старый маг, потом бессмертный маг, потом древний маг, как в школе учили.

Я поднял голову, какое-то время молчал.

— Я школу не помню, давно это было, — ухмыльнулся я. — Сама меня как оценишь?

— Как полутруп, но ты крутой. Я боюсь до тебя дотрагиваться, ты сейчас сквозь все мои барьеры пробьёшься и силу мою того, выпьешь через трубочку, — заявила она. Послышался храп. — Эй, Йен!

Раздался сдавленный хрюк.

— А, что? Какие трубочки?

— В общем я не вижу, чтоб ты придуривался. Думаю ты тоже память потерял. Мы все тут память потеряли. Я просто любую гарантию могу дать, что ты повидал за жизнь такого, что мне и не снилось даже, и тебе не нужно объяснять, что тут происходит.

— На всякий случай я всё же скажу это вслух. Ты как-то пытаешься решить проблему военной диктатуры, а сейчас у тебя появился я со своими ребятами, а моих ребят ты мельком уже видела и решила, что они составят неплохую конкуренцию ордену, который стало сложно удерживать в рамках закона.

— Умничка, — потёрла руки Радя, довольная услышанным.

«Тупочка», — прозвенел другой женский голос из памяти.

И ты решила, что я встану на твою сторону. Молодец, конечно. С другой стороны какие у меня есть цели и с кем я быстрее их добьюсь? Постоянная нескончаемая жажда знаний перемежалась той ответственностью, которую я с лёгкостью брал за живых существ. К этому всему добавлялось абсолютное нежелание кому-либо подчиняться, а подчиняться нужно было хотя бы на первых парах: старосте, Раде, Кинуру. И всё же, заключить сделку с Кинуром, перевернуть страну вверх-дном и установить диктатуру, зарубив бравого рыцаря где-то в подворотне?

Я вспомнил момент, когда я уходил от ивия, там, в далёкой пустыне, в колонии Ришта. «Потому что я добрый», — ответил тогда я. В принципе всегда можно отказаться от своих убеждений. И даже так, идея угнетения простого населения меня не устраивала — она малоэффективна.

— А расскажи чуть-чуть о себе, только на чистоту, ладно? — попросил я Радю.

— Ну я маленькая, с кра…

— Чем задницу вытираешь?

Рядом сидящий Йен подавился и закашлялся. Радя замялась, но тут же нашлась:

— У меня тряпочка есть, я её потом стираю.

— Фу-у, — раздался раздосадованный голос Йена.

— Когда мылась последний раз?

— На позапрошлой пятерне. А что, по запаху не слышно?

Она не смутилась даже. Ни сколько не стесняется себя.

— Извини, от носа только дырки остались, — ухмыльнулся я одной половинкой рта, чтоб не порвать губу во второй раз. — Убийца убил десять детей и изнасиловал трёх женщин, что сделаешь?

— На рудники на пожизненное, — в голосе послышалась сталь.

— А я бы убил, — развёл руками Гарри.

— Но все жизни ведь…

— Тебя бесит, когда тебя перебивают?

Вдох и шумный выдох:

— Немного. Я не особенно вспыльчива.

Флегматичная и сдержанная, с горячим сердцем и холодной головой.

— Десять тысяч Натисов или одна лошадь?

— Лошадь, — без раздумий заявила она.

Потому что деньги — это просто цифры, — про себя подумал я.

— Пришли враги и есть выбор: смерть всех и отстоять Анатор или отступить и…

— Тебя бесит, когда тебя перебивают? — хохотнула Радя.

Перехватила инициативу, хотя я для неё авторитет.

— Ни сколько. Твой ответ.

— Отступить и партизанить.

— Главная причина почему ты командуешь? — спросил я, сделал паузу: — Соврёшь — узнаю, — соврал я.

Она замолчала, долго думала.

— А твоя?

— Вначале ты, потом я, — пошёл я на принцип.

— Почему? Хочешь подстроиться?

— Ты назвала меня древним и посчитала авторитетом. Это ты подстроишься, — парировал я.

Радя даже задержала дыхание от неожиданности, а после выдохнула.

— Скука.

Я удовлетворённо кивнул:

— Жалость, — улыбнулся я и всё же порвал эту грёбаную губу во второй раз.

Открытая и честная гуманистка, повидавшая виды, без ловушек мышления, жажды власти и с пониманием дела, но без мотивации, против диктатора с упором на веру и жгучим желанием наживы, чётко поставленными целями и мотивацией.

— Дарёному коню в зубы не смотрят, думается мы сработаемся. Так и быть, буду вашим противовесом, — заявил я наконец. — Но во всём поддакивать я не стану, — тут же предупредил я.

— Этого и не нужно, — с улыбкой в голосе произнесла Радя, а после подозвала хозяина. — Принеси нам пива. Оно же уже сварено?

— Да, госпожа Натис. Сколько?

— Три пинты.

— Две, — перебил я.

— Тебе две? Хорошо. Четыре пинты, — поправилась Радя.

— Нет, мне не надо, — вздохнул я и принялся объяснять: — Я не буду пить, не спрашивай почему, я тебе всё равно не отвечу. Не прими это как знак неуважения.

— Нет проблем. Две пинты пива и… Что у тебя тут? Мята, ромашка, корень ихтуса, порубленный подпанцерник багушки и ещё какая-то дрянь. Ему эту болтушку.

— Будет сделано, госпожа Натис.

— Хорошая ты баба, Радя, — просипел Йен. — Тебе бы мужика нормального да деток завести, пока годы твои не ушли.

— Моих годов поболей твоего будет, успеется, — посмеялась Радя.

Они ещё долго потом сидели и смеялись. Казалось бы беззаботно, но Радя периодически вздыхала и сердце её начинало биться чаще, а в голове рождались какие-то мысли, которые я даже если бы захотел, не смог бы прочитать из-за обилия оберегов.

Йен, хоть и пытался пару раз провалиться в сон, показывая всем на сколько ему безразличен этот мир, так же был встревожен и в ожидании завтрашнего дня. Они сидели так долго, хотя могли бы пойти спать. Почему не пошли? Потому что каждый из них понимал, что не уснёт сегодня ночью. По крайней мере не просто так.