— Здесь довольно желающих с подобной претензией, — пробасил тот же голос.

— С кем имею честь общаться? — я старался быть вежливым. От этикета у меня стало сводить зубы. Либо, конечно, это было побочным эффектом лечащего заклятья.

— Гроссмейстер Кинур де Банис, предводитель ордена Лазурного Меча и командующий армией Аленоя, — довольно спокойно и холодно отчитался рыцарь, но не без гордости в голосе.

Значит считает свой титул более чем заслуженным и не предаёт ему большого значения. Такого в раз не заставишь разувериться в себе, нервы у него покрепче, чем у Гридия должны быть.

— И всё же за мной целое поле ребят на краю деревни, так что имею претензию на данное право, — упёрся я.

— Согласна, — раздался приятный женский голос. В общем-то тот же, что недавно предлагал «обосраться» и ещё дней пять назад я бы не смог ей отказать в её предложении. — Меня зовут Радя, я низенькая, с красными волосами под каре и в лёгкой кожаной броне. — Наступила пауза. — Невежливо не представиться человеку, который не видит, — пояснила она. — Мы, между прочим, и так собирались помимо старост звать ещё и казначеев, кладовщиков и капитанов местных дружин, но среди тех, кому мы дали весть, никто не согласился участвовать. Только староста Грувааля согласился вначале, но после слёг с соплями.

— Если каждый желающий будет лезть в наши дела, Радя, эта страна развалится окончательно, — буркнул Кинур, и в чём-то я был с ним даже согласен. Именно поэтому я когда-то дал в челюсть Криону. Именно поэтому убил Гридия. И всё же он был не прав: я не кто попало.

— Позвольте с вами не согласиться, уважаемый магистр, — раздался ещё один женский голос. Приехать должна была Радя, её голос я слышал. С Агнес де Луиз я тоже общался на днях. Ни Марьяна, ни Луанна, и по стилистике явно никто из местных. А значит скорее всего это Штейнбах из местной корреспонденции. — Чем прозрачней налажены процессы, тем больше стабильность всего предприятия.

Гроссмейстер лишь фыркнул. Я бы тоже фыркнул, но боялся очередного самовозгорания, поэтому стоял молча.

— Прошу, не стойте на проходе, пройдёмте внутрь и приступим к делу, — прохрипел Йен.

Печень его была совсем плоха судя по разливающейся от неё в астрале грязи. Что с печенью творилось физически я знать не мог, но точно знал, что это физическое сейчас разрушает его ауру. Судя по разговорам Димы этот дед действительно много делает для АнНуриен Юндил. Если мне и выгодно было, чтобы он сыграл в ящик, то явно не сейчас.

Я отметил в памяти, что стоило бы его подлечить, когда сам вылечусь.

Ступив в храм я не почувствовал ровным счётом ничего, кроме лёгкой, едва исчезающей ауры намоленности, что была тут когда-то. Тонкий аромат той силы, что лилась потоками из Чёрного, сейчас был едва уловим даже для моего чуткого астрального нюха. Да и не произошло ничего из того, что могло бы. Меня никто не стал преследовать, никто не заметил, никто не забрал через портал и не лишил остатка жизненных сил.

Расселись мы на большом балконе второго этажа. Вполголоса переговаривались мужские голоса, скрипел Йен, перебрасываясь фразами, что-то кто-то подготавливал, но я ничего не видел и не мог. Для меня по прежнему была темнота и уже не такой сильный, но всё же довольно отвлекающий гул в правом ухе.

— Гарри, можно полюбопытствовать, ты всегда был слепым? — раздался голос прямо в правое ухо, заглушая гул.

Рядом сидела госпожа Натис и бесцеремонно со мной перешёптывалась в звуке шуршащей карты и лязгающих доспехов.

— Запах горелой кожи, волос и зубов только, кажется, вчера выветрился, — вместо ответа произнёс я.

— А чем это тебя так?

Судя по голосу она нахмурилась.

— Не важно. Не с дробовика… — отмахнулся я. Поразмыслив, добавил: — Хотя лучше уж с дробовика. Переживать не стоит, глаза я себе верну. Впрочем как и зубы, — уверил её я, вновь включая образ бессмертного.

Не так это было и просто, но говорить об этом нужно было просто. Сквозь боль, прострелы в позвоночнике, слипшийся кишечник и пульсирующую боль везде, где было хоть что-то живое.

— О, как интересно! Я говорю с сильным чародеем, моё почтение, — без толики сарказма заявила она.

— А я, судя по всему, с человеком, неплохо читающим астрал, — в ответ обменялся я любезностями.

Заседание началось внезапно. Заговорил Кинур и долго рассказывал о том, как опасна жизнь святого рыцаря в этих местах, как он жертвует собой и своей личной жизнью, подвергая себя опасности, вырезает целые полчища злобных тварей по лесам, оберегая сон обычного народа, чтобы этот обычный народ имел стабильный заработок. А этот обычный народ на столько ленив, что не хочет отдать один единственный Йен на благо нашей доблестной армии.

Йен, который не деньга, а человек, оппонировал ему тем, что данные махинации приведут к дефляции, что можно выдавать деньги из общей казны и это будет разумнее («в качестве части государственных дотаций на развитие отрасли») и далее по тексту.

Сюда подключилась Радя, заявив, что, согласно новым правилам, решение о введении нового закона должна принимать не Радя и даже не Радя и ещё товарищи, а вот такие вот санкционированные заседания. Слышать такое от неё было странно, потому что, судя по всему, она этому закону и дала жизнь. В голове не складывалось — слишком мало было входных данных и слишком много предположений.

— Ордену Лазурного Меча нужно оберегать от нападок извне Анатор и держать в узде всех диких созданий, что тревожат покой наших граждан. Это очень сложная задача, с которой тяжело справиться, имея такие территории. Рыцари не могут жить на постоянной основе в деревнях.

— По какой же причине, хочу поинтересоваться? — это был Бризо Рогус, приехавший с ними. Картограф имел по этому поводу своё мнение. — Им могут платить жалование внутри деревни. Они оснащены и обучены для решения подобных вопросов. Пары рыцарей в общем случае было бы достаточно для каждой деревни.

Настала долгая артистичная пауза.

— Досточтимый Рогус не понимает, что такое жизнь монаха и те обеты, что мы даём, — грустным голосом произнёс Кинур. — Истинный носитель света — это не просто тело в доспехах. Это великий дух, требующий пищи. Пища эта — слово в храме старейшего ангела, бога нашего Тираэля, — кольцо начало пульсировать. Ему не нравилось. — Бог наш общий, хранитель земли и неба, требует верности ему, а храм есть только в Анаторе. Рыцари берут пост, чтоб покинуть храм хотя бы на две пятерни, а Вы говорите жить…

Рогус никак не прокомментировал это.

Вопрос остался открытым, перешли к обсуждению введения каких-то законов, о наказаниях за лжедонесения и открытия локальных школ во всех деревнях. Обсуждали долго, я слушал внимательно, заставляя себя не уходить в свой богатый внутренний мир. Я молчал всё время, не говоря ни слова.

В принципе я был доволен услышанным.

Всё складывалось так, что Анатор был центром. Изначально, по крайней мере. АнАтор — рядом с врагом, был городом-крепостью. Стена была лишь с одной стороны, с западной. Восточная часть была открыта. С севера и юга город припирали горы. Атор Адален — имя стены — нуждался в подпитке магией и обновлении рун. По словам Ради его должно было хватить на ближайшие несколько лет, но без опытного чародея стена из нерушимой превратится в простую каменную кладку. Да, отшлифованную. Да, в пятнадцать метров высотой. Однако без намёков на магию.

Остальные места считались деревнями, хотя и сам Анатор был маленьким. Деревень было предостаточно: Аэглир Лоэй, ЭрЛоэну, Адон Аум, АнИтуэн, Грувааль, АнЭмиваэль, АнДремуэрМар и АнНуриен Юндил. Между Анатором и Аннуриеном добрых два с лишним дня пути верхом, больше ста километров.

И вот тут проблема, которая так тревожила Кинура — отсутствие храмов в деревнях. Понятное дело, что устав ордена требует молитв и посещения общих собраний, и рыцарь не всегда мог быть паломником или жить на чужой земле. Однако я видел обереги, видел непроходящую намоленность тех, кто прибыл с гроссмейстером, видел веру и силу самого Кинура, что бурлила внутри. Сила, что была в нём утром, к вечеру не истончилась ни на волос.