Он не был сгорблен, как могло бы показаться на первый взгляд. Взор его был ясен и твёрд — почётный гордый дворянин. Кинур дождался кивка со стороны Григо и кивнул вслед.

— Ваша выходка оскорбляет моё достоинство, — скрипучим, но ровным голосом произнёс он и Кинур стиснул зубы. — Как Вы могли уведомить меня в последнюю очередь?

— Приношу свои извинения, — тут же нашёлся Кинур и принялся прикидывать, где эта деревня находится. — Ваша вотчина довольно далеко и было нецелесообразно строить маршрут другим способом.

Йен выхватил у Ради постановление, подошёл к столу, грозно навис над ним и положил грамоту, припечатав её сверху рукой.

— Я не потерплю, чтобы законы на моей земле принимались у меня за спиной, уважаемый.

Голос его был на удивление властен.

— Завтра, гроссмейстер Кинур де Бонис, — холодно проговорила Радя, — ждём Вашу персону в здании муниципалитета.

Кинур решил всё же встать, глядя теперь на Йена сверху вниз, но чувствовал он себя как минимум на одном уровне. Оскорбление достоинства просто так не стереть, это он понимал. Честь — то малое, что у нас никто не в силах отобрать.

— В четыре части, сразу после завтрака, — произнёс де Григо, глядя прямо в глаза. — До встречи.

— До встречи, уважаемые, — выдохнул Кинур, пребывая всё в том же нервном покое, который граничил с замешательством.

Они развернулись и ушли, оставив Вильгельма с горящими ушами и щеками стоять в стороне, понуро глядя в пол. Кинур бросил на рыцаря суровый взгляд и Вильгельм поспешил удалиться, а гроссмейстер вновь подошёл к окну, выглядывая среди домов тот, что величался муниципалитетом.

Ругать за инициативность — это было в стиле Ради Натис. И ничего не делать тоже в стиле Ради Натис. И ни слова о подделанной подписи. Может быть, господин де Григо и не знает, что она подделана? Что Радя успела ему наплести в таком случае, и что скрывает? Может она всё же тайно одобрила подать в казну?

Йен Григо, Радя Натис и Эдмунд де Мон-Саро сидели в шумном трактире, куда собирались не самые уважаемые жители Анатора. Трактиров было всего два, и этот жаловали те, кто любил нажраться и подраться, не заботясь о здоровье окружающих. Здесь было прилично орков — штук пять Эдмунд успел насчитать, с тем что по всему Анатору их особенно и не встретишь. Здесь было огромное количество людей низших сословий: лесорубы, камнетёсы, крысоловы, выгребатели ям и разный сброд. Сброд этот, к слову будет сказано, убийствами и грабежом не промышлял, а госпоже Натис кланялся в ноги.

Место пахло кислым едким алкоголем (предположительно муньковой самогонкой) и потом. Воздух гудел от шума. Откуда-то издали, из-за широких спин распивавших брагу орков доносились звуки плохо настроенного инструмента и завывания, похожие на крики змея, которому хвост форточкой прищемило.

Радя сидела уже довольно румяная. Йен колупал еду в тарелке, выбирая кусочки овощей и те кубики мяса, что были помельче и посвежее. Эдмунд же периодически заглядывал в кружку с пивом, но пить не спешил.

— Так и в чём Ваш план? — не выдержал Эдмунд.

Радя рыгнула, не прикрывая рот рукой и захлопала ресницами.

Эдмунд мигом забыл, что спрашивал.

— План? Ну есть план. Вон, Йен как отыграл знатного, ты бы видел только, — похвалила Радя старика и тот насупился. — Твой орден, Эдмунд, очень сильный.

— Спасибо, — согласился рыцарь.

— Нет, не спасибо, — нахмурилась Радя, глядя ему прямо в глаза.

— А это проблема? — подал скрипучий голос Йен. — Мне казалось, мы пытаемся не дать развалить экономику, не?

Эдмунд ещё не пил, а уже понимал, что мало что понимает.

— Экономика — это предлог, уважаемой «де Григо», — и Радя аж хрюкнула со смеху. — Извините, вырвалось. Ну и индюк, кивнул-таки! Ладно, о чём мы. Он подделал документ.

— Так Вы всё же не ставили подпись? — решил расставить точки над i Эдмунд.

— Пф. Я бы его даже пьяной не подписала. Хочет денег, пусть зарабатывает, — выдала она. — Бесплатная еда, бесплатные дрова, бесплатное обслуживание портных, кузнецы почти за даром, и что?

— Так на благое дело ведь, — не согласился Эдмунд.

— На какое? — сощурилась Радя и отхлебнула своего пива, не сводя с рыцаря взгляд.

В других обстоятельствах этот взгляд он расценил бы совсем иначе. Сейчас едва его выдержал на себе.

— На расширение влияния Тираэля, конечно же. Помочь нуждающимся, уберечь от опасности, поставить храм в тех местах, где монстры терзают обычных жителей, — стал перечислять рыцарь и действительно выходило на благое дело. Не по барделям же ходить.

— А можно было бы заняться с защиты деревень, а не со строительства храмов.

— Рыцарь не может долго быть вне святого присутствия, в миру, — дерзко выпалил Эдмунд, пока Радя сделала паузу, чтобы отпить пива.

— Кто такую чушь сказал? — нахмурилась она, сделав глоток.

— Святое писание, — смутился Эдмунд, но Раде её дерзость простил, не зря же он святой рыцарь!

— Писание ли? Или, быть может, Кинур придумал для себя хороший предлог?

Эдмунд уже было открыл рот, но Радя лишь отмахнулась:

— В любом случае влияние Лазурного Меча расширять сейчас не стоит, — откинулась Радя на спинку кресла. — Иначе оно расширится за счёт меня. Ну то есть за счёт законодательной власти, — быстро исправилась она. — И начнётся: этому киваю, а этому не киваю! — закончила она басом, каким обычно разговаривал Кинур, и даже речь стала размеренно-надменной.

— И что делать?

Йен задремал, опустив голову почти в тарелку и похрапывая на вдохе.

— Лучше всего — ничего.

Тишина, наступившая после этой тяжёлой фразы, начала затягиваться. Орден стал на столько сильный, что его боится глава Аленоя, а управляет им человек, способный на подлость. Эдмунд не выдержал:

— Гроссмейстер подделал документ. Он поступил не по Писаниям и должен быть наказан! — с неожиданной для себя яростью в голосе изрёк рыцарь.

— Не надо наказан, — хрюкнул Йен, — я ничего не сделал!

Радя улыбнулась, глядя на озирающегося по сторонам старика.

— Надо. Но нельзя, — витеевато выразилась Радя. — Обвини я его и могла бы уже не покинуть стен твоего, Эдмунд, ордена, понимаешь? Тут нужно тоньше. Отыграть вельможу, припугнуть на равных, выбить право голоса, перетянуть канат, но плавно, мягко…

— Отыграть вельможу? Господин Йен де Григо не благородный? — удивился Эдмунд.

Йен ухмыльнулся, показывая жёлтые, но здоровые зубы.

— Это же подло! — вдруг осознал он.

— Не более подло, чем поступил уважаемый гроссмейстер, — махнула рукой Радя, глядя куда-то в пустоту за спиной Эдмунда.

Тот не верил своим ушам. Его обожаемая и всеми уважаемая Радя вдруг готовит подлость под носом у рыцаря святого ордена, и подлость эта против его гроссмейстера!

— Ты ведь шпионишь для меня, — попыталась она уличить его, переведя на него взгляд.

— Не шпионю. Я рассказываю то, что и так на виду. Тираэль есть Небесный Свет, а Свет сияет ярко и ему нечего скрывать, — гордо задрал голову Эдмунд.

— Неплохое оправдание. Прийди с ним к Кинуру и расскажи ему. Как думаешь, он тебя похвалит?

У Эдмунда стали красными щёки. Ответ на этот вопрос он знал, но всегда избегал и ответа, и даже самого вопроса. С одной стороны Писания гласят, что тайн быть не должно. С другой орден свято оберегал свои свитки и заговоры, не делясь ими ни с кем из местных защитников. Что-то не складывалось, но он всегда считал, что это из-за недостаточной грамотности. Может быть есть что-то: трактовка или тайные письмена — о которых он, Эдмунд, не знает, а знает о них лишь Кинур. Не стоит так сразу начинать судить, но пока и менять ничего не стоит, — глядя в глаза Раде и растворяясь в них думал Эдмунд.

— И как Вы можете идти на такую подлость?

Радя пожала плечами.

— А что остаётся?

— Свет Тираэля выжигает тьму и тайное всегда оказывается на виду, — отчеканил он по заученному.

Йен вновь захрапел, нависая в непосредственной близости от недоетой еды. Вилка выпала из обмякшей руки на пол.