Эд расправился с гамбургером первым. Достал здоровенную хрустальную пепельницу и закурил, пуская дым в сторону и не забывая подливать вино в Дашин бокал.

— Ты обещал рассказать, как тебя занесло в диспетчеры, — сказала Даша, не торопясь прикончить свою порцию.

Она жевала медленно и вдумчиво, наслаждаясь каждым кусочком.

— А ничего особенного, обычная история. Ты же знаешь мою мать? Она категорически не хотела, чтобы я шёл в авиацию. После школы я не мог ей противостоять, я был очень послушным и ведомым ребёнком, но потом я вырос и нашёл в себе силы оторваться от маминой юбки. Я закончил техникум, подарил ей свой красный диплом и поступил на «Управление воздушным движением».

— Ты молодец, — восхитилась Даша, — исполнил свою мечту. А меня тоже мама уговорила идти на бухучёт. Сказала, что бухгалтеры везде нужны, и с такой профессией я не пропаду. Помочь-то мне некому, я из деревни.

— А кем ты хотела быть?

— Не знаю, — честно ответила Даша, допивая третий бокал, — у меня такие глупые и банальные женские мечты. Я хотела встретить хорошего мужчину и родить ему троих детей.

— Роди мне, — сказал Эд. — Я очень хочу детей. Мы поженимся, ты не будешь ни в чём нуждаться.

— Да ну, это не серьёзно, — рассмеялась Даша.

Эд даже не улыбнулся:

— Я сейчас абсолютно серьёзно. Выходи за меня.

Она посмотрела на Эда. Его скулы раскраснелись, а глаза горели. Он явно волновался, и это ему шло: в этот момент он был красивым, а не страшным. Даша подумала, что могла бы его полюбить. Он из хорошей семьи, умён, приятен в общении, щедр, обходителен, умеет готовить и управлять воздушным движением. В конце концов он отлично зарабатывает, а это тоже важная составляющая счастливого брака. Да, она могла бы влюбиться… Если бы не была заинтересована в другом мужчине.

— Нет, Эд, я не выйду за тебя, — сказала Даша. — Я могу предложить только дружбу.

— У тебя кто-то есть?

— Ну, не то чтобы… Просто нравится один человек.

— Хорошо, — он улыбнулся, и на щеках появились ямочки. — Давай начнём с дружбы.

— Давай, — радостно согласилась Даша.

Ей и правда хотелось иметь такого друга. До сих пор она не дружила с мужчинами, и идея показалась ей привлекательной.

Эд отвёз её домой поздно вечером — сытую и разомлевшую от вина.

— Мама сказала, ты скоро переедешь в общежитие.

— Да, на выходных.

— Я тебе помогу.

— Не стоит, Эд. Не хочу тебя напрягать.

— Не беспокойся, мне не трудно помочь подруге, — ответил он и потянулся её поцеловать.

Даша подставила щёку и ощутила легчайший сухой поцелуй — совершенно дружеский, без намёка на что-то большее.

Усольцева вызвала Дашу рано утром и сообщила, что назначает её своей заместительницей. Даша возразила, что не готова к такой ответственности, но Усольцева отмахнулась:

— Мне нужна помощница, которой я буду доверять на сто процентов. Разумеется, ты готова! Я наблюдаю за тобой не первую неделю, и с каждым днём ты мне нравишься всё больше. Ты молодая, сообразительная и расторопная. Не то что эти… — она явно имела в виду своих «пенсионерок». — Заполни банковские карточки с образцами подписей — я хочу, чтобы ты занялась платежами.

Даша смотрела на Нину Петровну другими глазами. Искала в ней рыжинку и угловатость черт, но ничего не находила. Наверное, Эд похож на отца, а не на мать. Даше было немного неловко, что она подружилась с сыном начальницы, — как будто напрашивалась на какие-то привилегии или послабления в работе, — но ничего не поделаешь: Нина Петровна сама их познакомила, и теперь ей придётся смириться, что они общаются. Хотя она, кажется, и не против…

— Очерёдность платежей будешь согласовывать с Матвеем Ивановичем, он в курсе. Если его нет на месте, то со мной. Если и меня нет, то плати в первую очередь «Киришинефтеоргсинтезу», мы им постоянно должны за керосин. К генеральному с вопросами не ходи, он этим не занимается. Других замов не слушай, они будут просить оплачивать периодику, бортпитание или форменную одежду — это всё важные платежи, но не срочные. А какие срочные — знает Оленев.

— То есть я буду работать с Оленевым?

— Да.

— Я не знала, что он этим занимается…

— А какая разница? Кто-то же из директоров должен контролировать платежи. Ну, чего ты застыла? Иди работай, ты видела, сколько у тебя расчётных счетов?

Похоже, ни о каких привилегиях для подружки сына речи не шло. Усольцева всё так же руководила железной рукой. Не ожидая новых понуканий, Даша взяла стопку документов, помеченных к оплате, и отправилась в кабинет Оленева.

Они не виделись больше недели, и Даша не знала, как себя вести: как подчинённая, как товарищ по спасению диких животных или как партнёр по распитию бальзама «Сила жизни»?

Кабинет Оленева напоминал его квартиру: тесно, неуютно, горы профессиональных журналов на английском, папки, бумаги, карандаши. На подоконнике около горшка с крошечным неопознанным растением лежала стальная деталь, похожая на дырявую пирамидку. Очевидно, обломок самолёта после крушения. Что ещё может хранить в своём кабинете заместитель по безопасности полётов?

— Добрый день, Матвей Иванович, а что это такое? — спросила Даша и указала на окно.

— Какой-то таджикский цветок. Лейла принесла, — ответил Оленев, не отрываясь от экрана компьютера.

— Нет, я про обломок.

— Какой ещё обломок? — Оленев отвлёкся от своего занятия.

Даша смотрела на него и не могла отвести взгляд. Сегодня Оленев был чисто выбрит и абсолютно трезв. Бархатные карие глаза и смуглая кожа делали его похожим на цыгана или «лицо кавказской национальности», но короткий нос и широкие славянские скулы эту версию опровергали. Обычный русак, просто брюнет. Бледно-голубая рубашка ему шла, и синий галстук тоже, пусть и неправильно завязанный.

Интересно, он навсегда избавился от форменного свитера с катышками?

— Присаживайся, Даша. Теперь ты занимаешься платежами? Ну, поздравляю с повышением. Мне нужно срочно оплатить продление ресурса двигателей, остальные счета подождут. Сколько у нас денег?

— Всего? То есть везде? Сейчас сосчитаю.

Оленев быстро отдал распоряжения, сделал пометки в документах и выключил компьютер:

— Всё, до завтра, я опаздываю в Лицензионную палату.

— У вас галстук неправильно завязан. — Даше не хотелось расставаться так быстро, она только сейчас поняла, насколько соскучилась по Оленеву. — Одно время я увлекалась галстуками и платками, выучила пятьдесят способов завязывания.

— Точно неправильно? Я вроде по схеме завязывал, в интернете нашёл.

— Вы выбрали узел, который считается простым, но на самом деле он сложный — видите, уже распустился? И длина у вас до… до… Короче, слишком длинный… конец.

Даша покраснела, словно говорила что-то неприличное.

— Ну и чёрт с ним, — ответил Оленев. — Я сейчас не готов этим заниматься.

— Давайте я перевяжу, это одна минута.

Оленев отложил пальто и подошёл к Даше. Встал нос к носу, задрал подбородок и подставил шею. Стараясь не дышать, Даша двумя пальцами распустила ослабший узел и вытянула галстук из-под воротничка. Жест получился таким пошлым, что Даша мысленно застонала. Когда она предложила свои услуги, то не собиралась играть в «Раздень меня нежно», но ситуация обострилась — она физически, всем своим нутром ощутила, как непреодолимо её влечёт к Оленеву.

Стараясь не прикасаться к голой коже, Даша поставила воротничок, набросила галстук и отрегулировала длину концов. Привычные движения внезапно наполнились неуместной чувственностью. Скольжение шёлка по хлопку, запах взлётной карамельки от губ Оленева, перекатывание кадыка вверх-вниз, когда он сглотнул, — Даше казалось, они занимаются любовью. Или вот-вот начнут.

— Я «Виндзор» вам завязываю, — сказала она, чтобы отогнать наваждение.

— Вяжи что хочешь, я доверяю твоему вкусу, — отозвался Оленев. — Только побыстрей, минута уже прошла.