Дашу жгла эта тайна. Ей казалось, что если она выяснит, что случилось в кабине пилотов, то не только лучше узнает Оленева, который до сих пор был для неё закрытой книгой, но и сможет ему помочь. Её бесило, что коллектив отвернулся от хорошего человека, не дав ему шансов оправдаться или исправиться. Она не верила, что Оленев приставал к Феде Стародубцеву, а то, что остальные верили в эту чушь, заставляло её трястись от злости. Желание докопаться до правды терзало, как острый камешек в туфельке.

Она израсходовала все доступные ресурсы: опрашивала Оксану, Нину Петровну, Эда Усольцева и самого Оленева. Они рассказали свои версии, но ситуация с ЧП не прояснилась. Можно было бы поговорить с командиром эскадрильи Ильёй Михайловичем — он выглядел добродушным и словоохотливым дядькой, тем более он любил Оленева (по крайней мере раньше, когда был его наставником), но добраться до него было непросто: он жил в небе. В буквальном смысле. Ещё была Аллочка, которая стажёркой летала с Оленевым и, похоже, неплохо его изучила. Как минимум, она знала, какие алкогольные напитки он предпочитал: коньяк и водка. Ещё был… Федя Стародубцев. Его документы лежали на столе Оксаны, и наверняка где-то там, среди справок и дипломов, хранились его личные данные: адрес, телефон, электронная почта. Открыть папку и подсмотреть номер телефона — дело пяти секунд. Дашу останавливало одно: если она полезет с расспросами к комэску, Аллочке или Феде Стародубцеву, то Оленев точно её никогда не простит. Их отношения и так балансировали на хрупкой грани между симпатией и враждебностью. Не стоило провоцировать новый конфликт. Лучшая тактика — быть милой и не совать свой любопытный нос в чужие дела. Тогда Оленев оттает, забудет её шашни с Эдом и снова будет целовать, укрывать пледом и кормить кашей по утрам.

Даша в расстройстве закружилась на кресле.

Кроме загадочного ЧП существовала и тайна номер два: роковая любовь Эда Усольцева. Даша подозревала, что речь шла о жене Оленева, но подтвердить это мог только Эд. К сожалению, спросить напрямую она не могла: обещала Нине Петровне не выдавать её. Даша бы выбросила эту тайну из головы, — детские травмы Эда её мало интересовали, — но в той старой истории мог храниться ключ к нынешнему поведению Оленева. Если когда-то между мужчиной и мальчиком случилось недоразумение по поводу женщины, то Оленев будет избегать повторения ситуации. «Я исчерпал лимит ошибок». Теперь он хотел мыслить трезво и поступать правильно, а не как тот немец…

Даша поёжилась. Разве можно прожить жизнь без ошибок, даже если дать себе зарок? Не ошибались только мёртвые.

— Даша, ты деньги сдала? — в кабинет заглянула Оксана. — Если собираешься на шашлыки, с тебя семьсот рублей.

— Какие шашлыки? — развернулась Даша.

— На майские праздники едем в Пажму — два дня, одна ночёвка. Питание и проживание оплачивает профком, автобус даёт аэропорт, а мясо и алкоголь за свой счёт. Вторых половинок тоже можно брать, но тогда тысяча четыреста.

— И что, много народу поедет?

— Из Управления почти все, человек тридцать. Из агентства и аэропорта поменьше, они же без выходных работают: кто свободен, тот и записался. — Она потрясла пухлым розовым ежедневником. — Ты в прошлом году не ездила? Здорово было: наелись шашлыков и всю ночь танцевали на пляже. До утра жгли костёр, пили вино. Я, конечно, напилась.

— Ездила, но даже ночевать не осталась, скучно было. А Оленев поедет?

— Пока не знаю. Так что, ты с нами? Я звонила в «Авиаметеоцентр», они обещают жару и ни одного облачка. Поехали! Чем больше молодёжи, тем веселее.

Даша протянула:

— Ладно, я подумаю.

— Ты подумай, подумай! Пьянка сближает. Может, помиришься со своим.

— С кем со своим? Ты на что намекаешь?

На мгновение Даше показалось, что Оксана говорит про них с Оленевым.

— С Эдиком Усольцевым! — ответила Оксана. — Или у тебя ещё кто-то есть? Ха-ха, пытаешься приручить нашего голубого зама по безопасности? Забудь, подруга, он играет за другую лигу.

Даша поймала себя на желании дать Оксане пощёчину.

— За собой лучше следи, — буркнула она. — Как твой моряк отреагирует, когда узнает, что ты снова напилась и всю ночь танцевала со стюардами?

— Ай, ну его! Рождённый плавать летать не может. А мне лета-а-ать охота! — хохотнула Оксана и наклонилась к Даше, прошептала доверительно: — Попытаюсь соблазнить Феденьку Стародубцева. Авось не устоит напоследок. Какая ему в Китае разница, сколько разбитых сердец оставлять в нашем глухом таёжном краю?

В семнадцать тридцать Даша выключила компьютер, попрощалась с теми, кто ещё не собирался уходить, и вышла на улицу.

— Даша, подожди! — донеслось из скверика.

С лавочки поднялся Эд, в обеих руках он держал по стаканчику мороженого. Можно было сделать вид, что она его не заметила. Помотать головой и пройти мимо. Даша вздохнула и быстрым шагом пересекла проезжую часть. Липовые деревца покрылись овальными розовыми почками, и казалось, что голые ветки вдруг зацвели. Они куполом нависали над скамейкой и обнимали её с двух сторон. Из динамика, висящего на столбе, раздался громкий мелодичный рингтон и женский голос сказал: «Вниманию встречающих. Прибытие рейса КА 207 из Усинска ожидается в семнадцать часов пятьдесят две минуты».

— Зачем ты пришёл? — хмуро спросила Даша.

— Я хочу поговорить с тобой, если ты не против. Прояснить кое-какой вопрос.

Он протянул ей мороженое. Она поколебалась, но взяла. Села на скамейку и откусила большой кусок. Вкусное, шоколадное. Эд сел на расстоянии и тоже принялся за мороженое. Даша искоса на него поглядывала, но ничего во внешности Эда не говорило о его волнении или плохом настроении. Он был собран, деловит и спокоен, словно они не ссорились несколько дней назад. Рыжая бородка блестела на солнце, вихры уложены в аккуратную причёску. Даша гадала, зачем он пришёл.

К ним подлетели воробьи и запрыгали около ног. Даша отломила и бросила им кусочек вафельного стаканчика. Птицы устроили небольшое, но громкое побоище.

— Ты когда-нибудь влюблялась до помутнения рассудка?

Даша затаила дыхание. Это была исповедь! Он решил довериться ей и рассказать о женщине, которая отвергла его первую любовь. Но отвечать на вопрос о помутнении рассудка Даше не хотелось.

— Ты обо мне собрался поговорить?

— Я просто спрашиваю. Можешь не отвечать, если тебе неудобно.

Перед глазами возник Оленев, скользящий по речному льду между проталинами, да так живо, что Даша почувствовала натяжение автомобильного троса в руках. О да, она знала, что такое влюбиться быстро, пылко и неудачно.

— Нет, я никогда не влюблялась.

— А у меня было. Я сначала услышал её голос, она громко и заразительно смеялась — не знаю, над чем. Вокруг неё толпились люди, и все улыбались. Я подошёл поближе, чтобы рассмотреть эту девушку. Мне стало интересно, кто это так смеётся.

А потом влюбился в неё, а она оказалась невестой его старшего товарища — человека, которым юный Эд восхищался, и которому немного завидовал. Какой школьник не позавидовал бы молодому пилоту, особенно если школьник толстенький и некрасивый, а пилот бравый и перспективный?

— И вот я увидел её, — продолжил Эд. — Это была очень красивая девушка: яркая, стройная, грациозная. Но я клюнул не на внешность. В ней было то, что больше всего привлекает в людях: смелость.

— Харизматичность, — вспомнила Даша определение, которое этой девушке дала Нина Петровна.

— И харизматичность тоже, — покосился на неё Эд. — Но главное — смелость. Жизнерадостность, беззаботность, упрямство. Какой-то наивный, но здоровый эгоизм. Все эти качества могут осложнить жизнь, но без них человек превращается в унылую серость.

Даше стало неприятно. Если жена Оленева была такой неординарной личностью, то по сравнению с ней любая девушка будет казаться унылой серостью. А Оленев, потеряв такую женщину, и не посмотрит в сторону другой. Понятно, почему он не женился после развода. Второй раз найти «красивую и смелую» — задача нетривиальная. На сердце потяжелело. Захотелось прекратить разговор: