— Нет, ванильный — это для девочек, а я выпью половину чая, если ты не против, — он тепло улыбнулся.

Она закивала и опустила голову, чтобы скрыть радость. Взяла свободный пирожок и принялась отщипывать от него кусочки. Аппетит пропал, сердце-кузнечик снова запело. Главное, не спрашивать, кто была та девица, которую он поцеловал.

Она наслаждалась непринуждённой обстановкой, которая казалась хрупкой, как весенний лёд на реке. Один неверный шаг — и глупый олень провалится в воду.

— А почему вы не поехали домой? — рискнула спросить она.

Вроде бы нейтральный вопрос, ни на что не намекающий.

— Я жду, пока освободится тренажёр. Нет смысла ехать домой, я слишком далеко живу: не успеешь доехать, как нужно поворачивать обратно.

— А почему бы не подождать в учебном центре или гостинице? Или у меня в гостях в общежитии? — спросила Даша и на всякий случай прибавила: — Извините, если моё предложение показалось вам нескромным, я ничего такого не имела в виду.

— А я с детства люблю аэропорты и вокзалы. Знаешь, они дарят ощущение… — он прожевал, запил чаем и продолжил: — ощущение, что тебя ждут невероятные приключения, новые интересные места, случайные знакомства, которые могут перерасти в дружбу на всю жизнь.

— Или любовь.

— Или любовь, — легко согласился Оленев. — Но когда я был маленьким, я мечтал о дружбе, а не о любви. У девочек иначе, да?

— Да, я мечтала выйти замуж за принца и родить троих детей.

— Почему троих?

— Ну, просто это сказочное число: «Три поросёнка», «Три мушкетера», «Три орешка для Золушки».

— «Три товарища», — продолжил Оленев.

— «Три толстяка».

— «Трое в лодке, не считая собаки».

— Вот, точно! Собаку я тоже хочу! Трое детей и собаку.

— Не очень типичные у тебя мечты, — сказал Оленев, вытирая губы салфеткой и скатывая её в комочек. — Сейчас большинство девушек думает о карьере и деньгах.

— Об этом я тоже думаю, — призналась Даша. — Приходится. Вряд ли я вообще выйду замуж, не говоря уже про детей.

— Откуда столько неуверенности у такой симпатичной девушки?

Он впервые сделал ей комплимент! Возможно, просто хотел подбодрить, но Даша ощутила, что краснеет от удовольствия. Хорошо, что в зале было темно. Пока всё складывалось идеально. Она скрестила пальцы на удачу и пошла ва-банк:

— Оттуда, что мужчина, в которого она влюблена… Тоже, надо заметить, неуверенный, хотя и симпатичный…

— Даша, — сказал он предостерегающе.

— Оттуда, что мужчина, в которого она влюблена, — упрямо повторила она, — делает вид, что она ему безразлична, и всячески уклоняется от близких отношений.

От напряжения даже воздух между ними зазвенел.

— А, может быть, — спросил Оленев тем едким наставительным тоном, который Даша ненавидела, — эта девушка спала с другим мальчиком, пока уверяла в своей влюблённости мужчину, который благоразумно решил уклоняться от больных разрушительных отношений?

Она зажмурилась, произнося чересчур откровенную фразу:

— А, может быть, у девушки с тем мальчиком был только один-единственный кунилингус? И то с горя, потому что мужчина, в которого она влюблена, сказал ей, что предпочитает спать с мальчиками!

Тонкий звон перерос в тяжёлый гул.

— А, может быть, голову надо иногда включать, а не собирать по офису грязные сплетни?

— А как не собирать сплетни, если никто не хочет рассказывать правду?! — воскликнула Даша и неосознанно перешла на «ты»: — Почему твой лучший друг разбил тебе нос? Из-за чего вы поссорились? Почему твоя жена поддержала его, а не тебя? И кто эта дамочка на каблуках, которую ты поцеловал?

Глупый олень провалился таки в воду. Даша схватилась за голову, не в силах больше выдерживать страшный грохот. Наверное, у неё в мозгу что-то порвалось — какой-нибудь важный нерв или сосуд, — и теперь она умрёт.

— У меня от тебя голова гудит, — пожаловалась она.

— Это не от меня. Это рейс УТ 370 заходит на посадку.

В окне появился большой белый «боинг» с тёмными иллюминаторами. Он грузно ударился колёсами о бетонное покрытие и вцепился в него, как коршун в зайчонка. Взвыл реверс тяги двигателей. Через минуту гул стих. Даша посмотрела на Оленева:

— Простите меня. Я, наверное, и вправду слишком упрямый человек, который считает, что весь мир должен крутиться вокруг него. Кто-то может подумать, что это внутренняя свобода или небывалая смелость, но на самом деле это эгоизм.

Она крутила в руках надкусанный пирожок, потерявший всякую привлекательность.

— Это Эдик Усольцев сказал тебе про свободу и смелость? — мягко спросил Оленев.

— Откуда вы знаете?

— Вы сегодня целый час сидели на лавочке около офиса. Ели мороженое, о чём-то беседовали.

— Вы нас видели? Поверьте, между нами ничего нет. У нас был один… эпизод, но это ничего не значит, я ему сразу сказала, чтобы он ни на что не надеялся. Ай, какая теперь разница, вы всё равно мне не верите.

— Я смотрел на вас из окна и думал, что вы прекрасная пара, — после паузы сказал Оленев.

— Мы не пара, — устало ответила Даша, — и никогда ею не будем.

— А зря. Если ты хочешь выйти замуж за достойного человека и родить детей, то Эдик — отличный выбор. Он ответственный и чуткий человек, я в нём уверен. — И прибавил глухим голосом после ещё одной долгой паузы: — И он по-настоящему тебя любит. Он сам мне сказал.

— Жаль, что вы меня не любите, — не удержалась Даша.

Оленев промолчал.

Ночью Даша плакала. У неё было ощущение, что она поймала золотую рыбку и уже приготовилась озвучить заветное желание, как случайным неловким движением, совершенно неожиданно и несправедливо, уронила рыбку обратно в море. И ничего не исправить, ничего не изменить. Рыбка вильнула хвостом и уплыла в неведомые недосягаемые глубины.

Оленев больше не хотел с ней связываться. Спрятался в своём внутреннем «домике», заперся на все запоры. Он больше не верил в её искренность и не собирался рисковать. «Я боюсь сделать больно тебе, себе, кому-то ещё». Максимум, на что он соглашался (и то неохотно и не всегда), — поддерживать приятельство в рамках рабочих отношений. Делить пирожки, перешучиваться и даже обсуждать какие-то деликатные темы, но — без проникновения на личную территорию. Он ревностно охранял свои границы, а нарушителей встречал с винтовкой в руках.

Один лишь раз ей удалось прокрасться за высокие заборы… Дашу ещё жгли его жадные ямальские поцелуи, она ещё ощущала бедром его возбуждение, но понимала, что это — всё. Больше у них ничего не будет. Он не простит ей обмана. Он спрашивал напрямую, какие у них с Эдом отношения, а она соврала, что исключительно дружеские. Сказала, честно глядя в глаза: «У меня никого нет».

Кроме того, у него была любовница. Наверняка без обязательств и проблем с доверием. Зачем ему вруша Даша вместо честной куртизанки?

Даша зашла к Оксане в разгар рабочего дня. Побарабанила пальцами по папке Феди Стародубцева:

— Ему ещё не подписали документы?

— А почему ты спрашиваешь?

— Ты собралась его в Пажме охмурять, а вдруг он к тому времени уволится?

— Не уволится.

— Ты уверена, что он там будет?

— Он сдал деньги.

— А как же его жена?

— А жена не стена, подвинется.

Оксана не отрывала глаз от экрана компьютера. Даша словно невзначай приоткрыла папку, пытаясь подглядеть адрес или телефон, но Оксана среагировала быстро: прихлопнула ладонью её руку. Наманикюренные красные ноготки царапнули по картону. Даша вздохнула:

— А кто ещё сдал?

— Тебе что, всех перечислить? Ты какая-то странная сегодня.

— Всех не надо, хотя бы наших, из Управления.

Дашу интересовал Оленев. Если он поедет, то и она обязательно должна поехать: ей до зуда хотелось увидеть, как Оленев общается с Федей Стародубцевым, — бывшим другом и нынешним мужем бывшей жены. Может быть, удастся докопаться до правды? Может, у них на лицах будет написана причина их ссоры?