– Ну да. Отрезать кожу с жопы и пересадить на обожженную морду. Или собрать из хрящей оторванный нос. Но ей пластику делали не по ранению. А по собственному желанию. Вы много женщин знаете, которые доверят свою и без того милую мордашку мужикам из военного госпиталя?

– Она уже работала в Министерстве обороны? Может, ей скидку какую-нибудь дали?

– Дали. Стопроцентную. Но сумма не слишком велика, операцию проводили не самую сложную. Я долго не мог понять, что к чему, но…

– Но?

Миша вывел на монитор две фотографии.

– Это до и после операции?

– Да. Что скажете?

С экрана на Виктора смотрела красивая молодая женщина. Причем красива она была на обоих снимках. Не имелось ни малейшей причины переделывать это лицо. Хотя у женщин в головах столько тараканов, пытаться понять или предугадать их логику – абсолютно пустое занятие.

– Ну?

– Она… – с сомнением сказал Виктор. – Она почти не изменилась!

– Вот!!! – аж подскочил хакер. – Я тоже сначала ничего не понял. Поэтому пришлось погонять фотки в разных редакторах, почитать историю болезни и немножко подумать. И я понял!

– Что?

– Все! Это часть программы исчезновения с «радаров»! Ей немножко укоротили нос, изменили разрез глаз, подняли уши, подрезали мочки, опустили уголки рта, полностью изменили форму носогубного треугольника – она стала похожа не на еврейку, а, скорее, на татарку, при этом не утратив узнаваемости. Те, кто ее знал, все равно бы узнали. И в этих операциях не было никакого смысла. Женщины идут на пластику ради красоты. А тут? Знаете, зачем?

– Зачем?

– Чтобы обманывать камеры.

– Не понял.

– Во всех аэропортах, в метро, в других местах массового скопления людей стоят системы опознавания лиц. Вы это лучше меня знаете. Система мгновенно анализирует захваченное лицо по нескольким параметрам. И если несколько из них совпадают с ориентировкой – дает сигнал. Так вот госпоже Хаймович – Харитоновой – Кононовой подправили почти все эти параметры. Чуть-чуть. Но достаточно, чтобы система не смогла ее идентифицировать. Это уже трюк покруче смены фамилии.

– Так она что, шпионка какая-нибудь?

– А вот тут опять странность. Дело в том, что жизнь Эльвиры прекрасно прослеживается до самых детских лет. Причем бьется сразу по нескольким базам, включая Фейсбук и ВКонтакте. И даже пара совсем левых сайтов, где фейковый аккаунт никому в голову заводить не придет. Школа с углубленным английским, Иняз, аспирантура, курсы делопроизводства. Готовилась к карьере за рубежом. Но нашла работу тут. Тоже немного странно, но, видимо, хорошие деньги.

– А что странного?

– Такой блестящий знаток инглиша идет работать в интернат секретарем преподавателя английского. Странно же.

– У преподавателя свой секретарь? Ну, наверное, это очень крутой интернат. Явно не заведение для сироток.

– Наверное. Из него она уже напрямую перешла в Минобороны. И только тогда все необычности у нее и начались.

– Что за интернат?

– Его уже нет, закрыли несколько лет назад. Номер сорок семь. В ближнем Подмосковье находился. Что с вами?

Виктор встрепенулся, потряс головой.

– Нет, ничего, все нормально. Просто очень тяжелые деньки. Иногда зависаю.

На самом деле Виктор словно получил удар в челюсть. Ногой. Он учился именно в этом, сорок седьмом интернате. В подобные совпадения он не верил. Эту информацию надо срочно обмозговать. И не при Мише Лермане. Не стоило показывать хакеру, что найденная информация касается Макарова лично. Этот неряшливый типчик в быту, конечно, производил впечатление безголового. Но вот с информацией он работал профессионально. И что он может сделать с ней – одному богу известно. Так что лучше оставлять его в этом плане в неведении.

– Так, Миша, у меня для тебя новая задача. Чтобы скучно не было. Готов?

– А у меня есть выбор?

– Выбор всегда есть. Я тебя не под замком держу. Ты в любой момент можешь уйти и начать свою новую прекрасную жизнь. Я даже не буду подсказывать людям Магомеда, где тебя искать. Я честный человек. Более того, я даже постараюсь их задержать, когда они тебя грохнут. И если повезет – посадить за это Магомеда. Он так хочет тебя найти, что теряет осторожность и может засветиться.

– Ладно-ладно, я все понял, – надулся Миша. – Что за задание?

– Вот список людей. Они погибли или умерли в течение последнего года. Трое в Сибири, остальные в Москве. Твоя задача – найти общее между ними. Точки пересечения. А может, и найти еще случаи, которые могут лечь в рамки системы.

– А Кононову в этот ряд стоит включать?

Виктор посмотрел в глаза хакеру. В них блестело что-то, похожее на вызов. С этим парнем надо держать ухо в остро. Как бы не затеял собственную игру. В конце концов, на Магомеда, прежде чем его кинуть и сдать, он тоже работал безупречно и результативно.

– Давай так – сначала работай по этим людям и Кононову не притягивай. Если найдутся хорошие точки, которые свяжут их всех между собой, – попробуй примерить на Кононову. Но слишком сильно тянуть не надо. Вероятность причастности крайне невелика.

Виктор отъехал от дома, где в роскошных апартаментах сидел заложником хакер Миша, но остановился сразу за углом. Лерман вполне мог сейчас подключиться к сети камер и наблюдать за ним в режиме реального времени, но Виктору было плевать.

Голова просто распухла от с трудом сдерживаемых эмоций.

Нужны были ответы. Они требовались срочно и в большом количестве. Потому что количество вопросов, не имеющих не только ответов, но и даже намеков на них, угрожающе возросло. Возросло настолько, что обещало в ближайшем времени полностью парализовать привычную логику.

Несколько разрозненных дел неожиданно начинали связываться в какой-то нелепый и непонятный узор, цепляясь друг за друга углами и крючками. А самое глупое и невероятное, что весь этот колючий клубок, катясь с горы, вдруг зацепил его самого. Зацепил как бы невзначай, но так крепко, что чуть не сбил с ног.

Проводить расследование официально он не мог. Дело по убийству Кононовой забрала себе военная прокуратура – это раз. А главное, это дело проходило эпизодом по большому делу серийного убийцы под кодовой кличкой Скрипач, который превратился в Мастера Струн и убил Ирочку. И Виктор был от этого дела отстранен изначально, а теперь еще и под угрозой возбуждения уголовного дела уже в отношении его самого. Так что с этой стороны копать можно даже не пытаться. Если не дай бог всплывет какая-то связь между учеными и Кононовой – Харитоновой – Хаймович, то и это дело у него отнимут быстрее, чем он успеет крикнуть «Да вы охренели».

Хакер мог помочь. Но почему-то Макарову не хотелось пускать этого пройдоху туда, где могут находиться его собственные, Виктора Макарова, личные вопросы. Этому хорьку немытому и сейчас вполне может взбрести в голову покопаться в прошлом своего спасителя по собственной инициативе. Кто знает, что он там накопает? Учитывая, что о своем прошлом сам Виктор почти ничего не помнил.

Оставался только один человек, который знал о прошлом Макарова и мог что-то о нем рассказать. И, возможно, сообщить что-то, что помогло бы Виктору успокоить нервы. Потому что сейчас они у него напряглись, как струны.

Виктор набрал на смартфоне эсэмэску «Я еду. У меня очень странные вопросы». Выбрал в списке абонентов пункт «Даурский» и нажал значок «отправить».

Очень болела голова. Ее будто распирало изнутри, жестким пульсом било в виски и глаза будто сделались горячими. Но уже ставшая привычной боль в затылке не появлялась. И Виктора это отчего-то огорчало.

Семен Андреевич встретил, как обычно, на крыльце, обнял и проводил в дом. Объятия были крепкими, как всегда. Но Виктор не ощутил привычного расслабления от прикосновения старого друга. В присутствии Даурского от его слов, от его запаха, от его жестов и обычных рукопожатий, похлопываний по плечу Виктору всегда делалось спокойно и тепло. Будто старик, если, конечно, можно его так назвать, вливал в Виктора часть своей силы, своей уверенности, своего всемогущества. А сейчас… он не ощутил почти ничего. Даурский не стал бы от него закрываться – с чего бы? Видимо, он просто-напросто сам сильно напряжен. А то, что по лицу этого не видно – так никто не смог бы похвастаться, что увидел на лице старого волка что-то, чего бы он сам не пожелал продемонстрировать наблюдателю.