— Ты сильно изменилась, Каннейт.

Они сидели в кабинете старшей сиделки. Та, волнуясь и суетясь, предоставила сиятельному гостю самое лучшее помещение в их скромном госпитале.

— Наверное, ваше величество.

Саддар-старший сморщившись, махнул рукой.

— Зови меня как прежде. Не нужно этой излишней официальности между нами.

Повисла тишина и Даэтворт, отпив из стакана пару глотков холодного вина, произнес то, что так долго ждала услышать Кит.

— С тебя сняты все обвинения. Совет судей вынес оправдательное постановление, которое я с удовольствием подписал.

— Почему? Что изменилось за это время?

Дядя Даэтворт, опустив взгляд на натертую до блеска поверхность стола, тяжело вздохнул.

— Открылись новые обстоятельства и, генерал Хортос сразу же подал прошение о снятии с тебя печати убийцы.

Кит не удержалась, чтобы не фыркнуть, когда вспомнила горящий осуждением взгляд Хортоса, еще бы, он был известным поклонником красоты Синити.

— Ты вернешься в Сайконг со мной. Нужно провести процедуру уничтожения печати, — серые глаза застыли на браслете, — нужно убрать это клеймо позора с представителя касты высших.

— Да, дядя Даэтворт.

— Если хочешь, можешь остаться в Сайконге, при дворе. Здесь уж точно твое присутствие не так уж и необходимо…

Кит с надеждой взглянула на Саддара-старшего.

— Все?

— Да, Кианнейт, война почти окончена. Мы добиваем лишь жалкие остатки лангратов и думаю совсем скоро сможем праздновать победу.

О, боги, какой удивительный день. Внутри все трепетало и огорчало ее только прощание с людьми, с которыми она трудилась в госпитале последние, очень долгие, тягостные два года. Экипаж тронулся в кавалькаде охраны, и Кит, помахав на прощание провожавшим ее сестрам, наконец, облегченно выдохнула. На сборы Даэтворт дал час и быстро собрав свой скромный саквояж, Кит отправилась в Сайконг, чтобы, о, счастье, избавится от опостылевшего браслета на руке.

— Что ты решила, Кианнейт? Останешься в столице?

— Я бы хотела вернуться домой.

— Понимаю.

— Кто сейчас присматривает за поместьем?

Даетворт, рассматривающий пейзаж снаружи, внимательно посмотрел на Кит.

— Соул.

Кит отвела взгляд, боялась, что дядя прочитает ее недоумение и недовольство. Она до сих пор не понимала странной благосклонности Саддара-старшего к этому прохвосту.

— Уму непостижимо. Прохвост управлял имуществом мужа своей любовницы.

В серых невозмутимых глазах не промелькнуло и тени эмоций. Поразительное, веющее мудростью и самоконтролем спокойствие дяди всегда изумляло Кит.

— Управлял имуществом умершего мужа своей умершей любовницы, Кианнейт.

Генерал Корган находясь в особняке еще и командовал силами сопротивления в северных провинциях и ему удалось сохранить поместье и город в неизменном виде. Не говоря уже о спасенных жизнях горожан.

— Дядя Даэтворт, я никогда не понимала твоего отношения к нему, — Кит замолчала и, не обнаружив на лице Саддра признаков недовольства, решительно продолжила задавать вопросы, — почему? Почему ты позволял ему жить там и более того, дал управлять поместьем в отсутствие хозяев?

— Все очень запутано.

— У нас много времени дядя, до Сайконга четыре часа езды.

Даэтворт усмехнувшись, неожиданно согласился.

— Согласен, ты имеешь право знать. Но меня больше удивило, что ты не поинтересовалась, что же за новые обстоятельства, позволили тебе избавиться от печати убийцы.

Кит нахмурилась, а действительно? Неужели этот напыщенный, незадачливый поклонник красот мачехи нашел, а главное, поймал убийцу?

— И что же меня освободило?

— Убийство доны Хоуорт. Точно такое же.

Точных подробностей Саддар-старший не знал и честно признался, что вникать в мельчайшие нюансы произошедшего, у него не было ни сил, ни времени. Она пыталась в Сайконге, после процедуры уничтожения браслета и официального объявления о снятии с нее всех обвинений, узнать у главного констебля столицы обстоятельства смерти матери Гэнса, но вытащила из него немного. Замечая, что хмурый седовласый старик начинает с подозрением сверкать на нее глазами из-под кустистых бровей, быстро ретировалась. Что ж, придется потерпеть пока не доберется до северных провинций, до родного Саддарвиля. На прощание, дядя Даэтворт с нажимом предостерег Кианнейт.

— Не устраивай скандалов по поводу присутствия в особняке Соула. Будь благоразумна.

— Да, дядя. — Смиренно опустила глаза Кит, но покачала головой.

— Это ненадолго.

— Хорошо.

— Он временно назначен мною управляющим поместьем и твоим опекуном.

— Что?!

Твердый взгляд серых глаз, заставил ее оборвать фразу и замолкнуть.

— Кианнейт! А кого я должен был оставить? Недалекую Маджели? Человека со стороны? Или Олава, старика-дворецкого?

— Но не любовника же Синити!

Саддар хлопнул ладонью по столу, в отдельном маленьком кабинете здания правосудия, где они ждали, пока подадут экипаж для Кит.

— Мне все равно, кто согревал постель этой истеричной корхи, Кит. Не он, так другой! Соул Корган — жрец огня, вызванный в этот мир с помощью прoклятой магии Синити, она держала его печатью должника, как какого-то раба, и это потомка королевского рода! — и уже спокойнее и тише, Саддар высказал последний, самый весомый аргумент, — и он один из тех, кто возвел меня на престол.

Кит потрясенно молчала, пришибленная и вспышкой гнева Даэтворта и тем, что он вываливал на ее гудящую от злости голову.

— Соул помог защитить земли Саддаров и сберег, — указательный палец дяди осуждающе уткнулся в ее сторону, — кстати, твое приданое.

Он откинулся на спинку стула и несколько секунд промолчав, устало добавил.

— Прекрати жить прошлым Кианнейт. Твоя мачеха развлекалась с уймой мужчин из Саддарвила. Ты их всех будешь ненавидеть?

— Нет, — тихо прошептала Кит.

— Так вот, генерал Корган объявлен твоим опекуном до замужества, либо…что нежелательно, иначе ты вообще не выйдешь замуж, до полного совершеннолетия. Возражения не принимаются.

Саддарвиль почти не изменился. Все также по мостовой, стучали колеса экипажей, хозяева домов вылизывали фасады аккуратных домиков, а на центральной площади бойко зазывали купить их самый лучший товар, ушлые торговцы. Двигаться быстро не получалось, хозяйка особняка Саддар, вернулась в свой родной город в выходной. По улицам сновали прохожие, а стайки тепло закутанных детей, норовили перебежать дорогу перед самым носом возницы. Проводив взглядом поворот на ту улицу, где располагался роскошный дом фабриканта дона Хоуорта, Кит вспомнила о Гэнсе. То, что освободило ее, лишило его матери. Убийство. Страшно подумать, в их городе, сейчас дышит, живет и общается тот, кто так зверски расправился с Синити и уж совсем безобидной, не обидевшей и мухи, доной Хоуорт.

Стук мостовой под колесами сменился на шуршание замерзшей гальки. Кит плотнее закуталась в толстый плед. Вернувшись оттуда, где зимой редкий случай появление снега, и температура позволяла ходить в тонком пальто, Кит слишком поздно вспомнила о теплой одежде. Но вот уже скоро и поместье. Они свернули на дорогу вдоль парка. Между ровных рядов деревьев мелькнул белоснежным мрамором центральный обелиск и Кит, чуть не высунувшись в окно, затаив дыхание ждала, когда из-за очередного поворота покажется величественное здание из светлого камня, с рядом колонн на фасаде и просторной галереей с огромными панорамными окнами.

Нет кустарника, подстриженного в виде фигур, и некоторых украшений, подъезд к дому стал более пустынным, открытым. Заскрипели рессоры экипажа, и Кит так и вылезла, закутанная в плед и с небольшим саквояжем в сжатой, окоченевшей руке.

— Пройдите с левой стороны, небольшая дверь с козырьком. Там вам нальют горячего и согреетесь.

Из-за угла особняка вышел Руперт, заведовавший бруханами, подсобными помещениями и инструментами.