– О, Боже, Адам! Что это? – прошептала юная леди.

– Серафино сказал, что это планктон. Когда его прибивает к берегу, он становится хорошо видимым ночью. Нравится?

– Еще бы! Это великолепно, – и Селестина начала, как обезумевшая болтать руками под водой, напускать искусственные новые волны на берег, подбрасывать капли вверх над головами. Это была настоящая магия.

– Вот видишь, а ты идти не хотела.

На горизонте юной Селестины возник и еще один субъект, Витторио. Он то и дело мелькал в ее голове и поблескивал периодически в сердце после их первого апрельского взгляда. Даже сейчас Селестина вспоминает этот весенний денек, как она сидела в школе у зеркала в холле на первом этаж в ожидании подруги, чтобы с той двинуться домой, и тут из-за угла вышел он, Витторио, с его обычным другом, который в последствии положил глаз на Селестину. Парень мечты поправлял свою безупречную клетчатую фланелевую рубашку красного цвета, а затем бросил взгляд на нее. Он был вкопан в землю: смотрел на Селестину и не решался отвести взгляд, строго в глаза, без удивления или спокойствия, обожания или презрения, но словно перед ним проносилась целая жизнь, которую он однажды потерял, и теперь отыскал. Никто со стороны не мог объяснить этот взгляд, не сможет и сейчас. Вся сентиментальность, весь аромат этой встречи собирался и из того, что Селестина впервые не могла дать объяснение этому необычайному взгляду, как бы она ни старалась предполагать, проецировать и иллюзионировать все, что происходило до и после. Действительно, чем в тот день Витторио так заинтересовала простая восьмиклассница? Ведь он такой хрупкий, но мужественный, благородный смуглый брюнет с черными глазами, а его походка такая восхитительная, что Селестина готова была в такт качаться вместе с его движениями. На нее еще так никогда не смотрели, и это послужило продуктом для ее желания с ним познакомиться.

Спустя месяц другой с Витторио установила контакт Инэс, которая весьма его привлекала, хотя он и находил ее глуповатой. Что ж, это вполне приемлемо, умным мужчинам всегда нравились улыбающиеся послушные дурочки. Затем к нему на шею залезла Виолетта со своей идеей сдружиться с парнем для последующих увлечений, о которых поначалу догадывалась только главная героиня. А после и Селестина вступила в этот круг неопределенности. Зачем? Витторио умел чувствовать ее, понимать, видеть насквозь, так, как не видит ее никто. Так каков же был мотив данного шага к общению? Ревность. Селестина являлась той самой рьяной итальянской натурой, которая ревновала ко всему, что представляет интерес, в особенности к тем вещам или людям, что вовсе ей не принадлежат. Понравившаяся музыка, кино, вкус к живописи, архитектуре, манере разговаривать Селестины, ее индивидуальные выражения и идеи, – все это веяло для девушки некой жестокой авторской охраной, нарушители которых непременно попадали в ее черный список «Кого следует презирать и жалеть, как бездомных щенков». И это самое влечение остальных подруг к Витторио и повлекло за собой презрение Селестины к ним, легкую ненависть. Девушка виделась с ним редко, порой встречалась с ним взглядом и приветом в школе, иногда в центре маленького тошнотворного городка, но никогда не наедине, запланировано, как это проделывали с ним ее подружки.

Также Селестину ни в коем случае не отпускал образ Оскара, мелькающий то тут, то там на ее тропе. И ее начинало это бесить, она походила на спятившую: а так всегда бывает с теми девушками, которых измотало ожидание со стороны противоположного пола, иссушило, напилось крови, оставив внутри гадкий привкус и бактерии гниения.

«Иногда мне кажется, – думала в то время Селеста, – что эти два персонажа будут частью моей жизни, хотя бы малой. Что за вздор? Через год я наверняка о них и не вспомню. Пожалуй, отодвину ка я их в дальний угол!»

В один прекрасный августовский вечерок Селестина вновь пересеклась с Витторио, но на этот раз сознательно с каждой стороны. Посредником, конечно, являлась Виолетта, ведь парень прочно засел в мечтах и немного в сердце глуповатой высокой девушки (Селестина же жила в коробке гордости), пришедшей в голову которой идеей являлась легкая вечерняя прогулка троих. Когда наконец жара устремилась к исчезновению, а солнце к линиям горизонта города Бьелла, сомкнулись судьбы загадочной троицы. Они просто шли и болтали. Пару раз Витторио на своем пути встретил знакомых глупых девушек, которые лезли к нему на шею, целовали его в знак дружеского приветствия и задавали отвратительные вопросы из вежливости. При этом выражение лица Виолетты менялось каждый раз, ее разрывало от ревности, и ее мало интересовал тот факт, что Витторио занят другой девушкой. Его бедняжка уехала на все лето в другой город, оставив этого распутного парня без контроля. Селестина называла эту даму серой мышью и наивной дурочкой.

Вопреки всем раздумьям, у нашей главной героини неожиданно зазвонил мобильный телефон.

– Да, мама, я буду вечером, – говорила Селестина в трубку телефона матери. Габриэль волновалась, что дочь воспользуется отсутствием отца дома и вернется с прогулки слишком поздно.

Витторио и Виолетта улыбнувшись переглянулись.

– Мама, все хорошо. Да, меня проведут, – и Селестина вопросительно ни без надежды взглянула в томные глаза Витторио, но увидела в них легкое недоумение и щепотку интриги. Она выключила свой дешевый телефон и посмотрела на парня: они оба глядели друг на друга, не совсем понимая, что между ними творится. Все трое продолжили беседу по теме, ранее поднятой Виолеттой. Подруга из кожи вон лезла, чтобы краше выглядела ее речь, половина которой выдуманная. Что не сделаешь для того, кто застрял в твоем сердечке? Витторио и Селестина думали о своем, более чем-то важном, нежели глупые рассказы о животных.

Виолетта действительно была влюблена в этого парня, это было ясно каждому, а вот о подобных чувствах со стороны Селестины догадаться могли только единицы, такие как независимые художники или опытные любовники.

Сгущались сумерки. Трое подростков уже шли по улице, которая обнимала дом Виолетты. До ее обители оставалось только одно препятствие, перейти дорогу. Они замедлили шаг, ведь Виолетта ни на минуту не хотела оставлять парня, тем более, с Селестиной, ведь она подозревала ее в том же преступлении, что совершила сама. Наша главная героиня, напротив, шаг пыталась ускорить, чтобы доказать самой себе, таков ли Витторио, как изначально возник у нее в голове, или все же она чрезмерно его возвысила.

Парень попрощался с Виолеттой и двинулся далее по улице с нашей сероглазой, его дом находился чуть дальше. Подруга никак не показала свое волнение или дурное предчувствие уходящим, но Селестина сердцем ощутила прилив ее ревности. поначалу они двигались бесшумно, безмолвно: девушке было неловко поддерживать с ним беседу, впервые оказавшись с ним наедине, таким изысканным, интересным и недоступным во всех отношениях. Более всего Селестину Корелли пугала отверженность со стороны того, кто ей дорог, кого она по-настоящему любит. Но он молчал, и девушка не собиралась так продолжать дальше: она решилась взять дело в свои руки и разболтать его, так весело и непринужденно что-то рассказать, навалить на него волну новую, – попросту сделать все, чтобы не выдать свои страхи и истинные желания. Но у нее это не совсем выходило: он был другим, таким отрешенным, задумчивым меланхоликом.

«О, да, он видит больше, просвечивает насквозь всю реальность, ничто не ускользает от его внимания, и мои чувства к нему, наверное, тоже… Но, но у него есть девушка… Да что там, серая мышь! Она безвкусная, бесцветная, наверняка глупая. Да как он вообще мог выбрать ее, эту черно-белую дурочку? Неужели он слеп? Нет же, он с ней только для того, чтобы делать кого-то счастливым, чтобы его кто-то любил искренне, просто и скучно. Между ними нет страсти, это однозначно. Я чувствую, какие они разные и не подходящие. Ему нужно больше, выше… ему нужна я! Ведь я ближе ему, чем все эти люди, Виолетта, друзья, девушка, они все посторонние. Я чувствую его, я хочу его, и только его»