– Не сегодня. Я писал один рассказ, – скромно отпарировал Джасмин.

– И о чем он?

– О нашем прекрасном будущем, мадемуазель.

– Вы находите его прекрасным?

– Полагаю, теперь, после войны люди станут умнее. Их не так будет интересовать политика, как, например, искусство. Люди будут говорить, что думают, одеваться, как того хотят, творить, не задумываясь о том, что кому-то может не понравится их творчество.

На это девушка соблазнительно рассмеялась.

– Но ведь и сейчас находятся смельчаки. Чего стоит одна лишь корсетная революция.

– Их лишь единицы, большая часть людей – стадо овец. Лет через сто Земля будет кишеть храбрецами и гениями. Жаль, что мы с Вами этого не увидим.

– Очень жаль, месье.

– Простите, как ваше имя?

– Мадлен. Как же ваше?

– Джасмин, мадемуазель.

Блондинка звонко расхохоталась, обернулась и позвала кого-то рукой из зала.

– Что смешного? – нахмурился юноша.

– Ваше имя. Оно странное, но воздушное и легкое, как боа.

К девушке подошел среднего роста брюнет с черными усиками. Вероятно, это был муж этой сногсшибательной блондинки. Сияющие лаковые оксфорды, изысканный пиджак темно-синего цвета в серебристую полоску и такие же укороченные до щиколотки брюки. Он отбросил свою фетровую шляпу на чужой столик, наклонился вперед и протянул руку к бокалу виски, предназначенному для Джасмина. Он выпил все до дна, а в его лице не было и намека на извинения. Его свобода движений, его амплуа отражали непреклонность, неугомонные качества лидера, амбициозного и порой тщеславного.

– Магдалена, мы уходим: здесь становится скучно. К тому же у меня есть для тебя подарок, – не менее приятным голосом, чем у девушки, только мужественным и повелительным сказал мужчина.

– Я люблю твои подарки, но мне не нравится, когда ты меня так называешь.

– Это твое настоящее полное имя. Где твоя гордость? И где твое воспитание, что ты не знакомишь меня, твоего любовника, с новой твоей наивной забавой?

Джасмину сделалось не себе.

– Это молодой писатель, будущий гений, Джасмин, а это…

– Стефано Бонье, – мужчина ответил сам, молниеносно протянул руку для рукопожатия и заглянул в глаза юноши, – знаете, ваше имя весьма интересно.

– И мне показалось так же, – Магдалена не без страсти погладила плечо брюнета.

– Думаете? – забрав, наконец, из тяжелой сильной руки Стефано свою, поинтересовался Джасмин.

– Оно слишком женственно, но оно прекрасно, – ответил тот.

– И почему же?

– Оно вдохновляет меня.

Его серые глаза засверкали, и доводы Джасмина об этом человеке внезапно рухнули.

– Мадемуазель, этот цвет Вам к лицу, – Стефано Бонье, рассматривая чудесное платье Магдалены, обратился теперь к ней.

– Благодарю Вас, месье. Мне всегда шел розовый.

– Розовый? Это цвет вечернего песка, дорогая.

– Стефано, в этом нет никакой разницы.

– Простите, что вмешиваюсь, но позволю заметить, что на девушке платье цвета супа из раков, – на удивление всех вмешался неопрятный краснолицый бармен.

– Но ведь это не так важно, какого цвета одежда. Главное то, чтобы цвет был к лицу, – воскликнул Джасмин.

– Не могу с вами согласиться, но и спорить не стану, ведь Вас приведет в ужас то, что на вас сейчас брюки не обычного зеленого и даже не голубого, а цвета кадмиево-зеленого. Они простые, неприметные, – Стефано бросил взгляд на низ Джасмина, – скорее всего, дешевые, но из тысячи цветов вы выбрали именно этот, и я Вам благодарен. Ваш выбор говорит мне о многих вещах, о которых Вы даже не подозреваете.

– Стеф, пойдем уже домой. Нас ждут гости, в конце концов, – прошелестела Магдалена.

– Нас никто не ждет, хоть мы и хозяева. Юный Джасмин, сколько Вам лет?

Бестактность Стефано все больше и больше удивляла парня, но мягкий по своей натуре он был не в духе сегодня вступать в конфликт с влиятельным, по всей видимости, выпившим мужчиной.

– Семнадцать, месье.

– И что Вы здесь потеряли, в этом грязном кабаре?

– Я шел домой, и внезапно меня ударило молнией: ко мне явилась муза. Я забежал в ближайшее заведение, ведь на улице дождь…

– И вы непременно заказали бокал виски, – Стефано ухмыльнулся.

– Подарок от заведения: парень сказал, что сегодня празднует свой день Рождения, – любопытный бармен вновь нашел возможность вмешаться в разговор.

– Какая нелепость! Забирайте ваши вещи, Джасмин: мы едем праздновать, – подав ридикюль блондинке и надев шляпу, он добавил, – И простите за ваш подарок заведения. Думал, весомого повода не имеете, чтобы пить в одиночестве. В любом случае, виски здесь – всегда гадость.

Джасмин не горел желанием возвращаться в сырую холодную съемную комнатку на окраине города, и оставаться в этом грязном месте ему тоже не хотелось. Он собрал свои записи и, даже не раздумывая, направился к выходу со своими новыми знакомыми.

Вилла Стефано Бонье отличалась роскошью и помпезностью. В тот вечер она сверкала сотнями людей, которые слушали музыку, ели, пили, знакомились, танцевали, – попросту беззаботно жили. Джасмина Маре не интересовало, что именно праздновали гости, его поглощали раздумья о личности Стефано, очень интересной личности, как ему показалось. Но тот затерялся где-то в толпе, и Джасмин откинулся на софе, потягивая из бокала бренди.

Юноша не был красавцем для своих лет, но его томные васильковые глаза всегда притягивали противоположный пол, словно магнит. Светло-русые волосы, светлые глаза, а вот кожа на редкость смуглая. Чересчур изящные для мужчины изгибы лица, излишняя грациозность в движениях, мягкий характер, – таков был этот простецкий парень.

– Знаете, а Вы не похожи на всех этих людей, – к нему ловко подсела рыжеволосая симпатичная девушка со звездным небом на лице в виде веснушек, которые она тщательно пыталась загриммировать.

– Знаете, а Вы – тем более.

Она была слегка выпившая, и блеск ее глаз наверняка был в тот момент еще более чарующим, чем обычно.

– Меня зовут Агнес. Мне всегда скучно на таких вечеринках, хотя я очень общительная.

– Такие, как мы, можем нечто большее: наблюдать. Кстати, у вас очень красивое имя.

– Спасибо. А как ваше?

– Джасмин, мадемуазель.

– Не менее привлекательно.

– Благодарю.

Девушка не была красавицей, но излучала неистощимую энергию, подобно лучику солнца. Открыта, словно книга, она сидела и сверкала ярче, чем камни у приглашенных гостей. Джасмин глаз не мог от нее оторвать: обычная девушка, но совершенно другая.

Перед ним вдруг выросла Магдалена, на груди которой сверкало ожерелье с голубыми камнями. Она пренебрежительно взглянула на Агнес, затем на Джасмина и улыбнулась.

– Австралийские опалы. Правда, чудесные? – счастливая блондинка не удержалась.

– Они восхитительные.

– Стефано ждет Вас у себя в кабинете, на третьем этаже.

Джасмин поставил свой бокал на столик, извинился перед огненной девушкой и направился к лестнице. Затем остановился и вернулся.

– Веснушки Вам очень идут, Агнес. Будь я женщиной, не стал бы их замазывать.

Поднимаясь по лестнице, он взглянул на свой прикид и понял, что одет неподобающе для неизвестного торжества. Но через пару минут эта мысль вылетела у него из головы: его одежда его почти не волновала. Он постучал в нужную дверь и вошел. Огромное помещение вдоль и поперек было заполнено книгами. Они были повсюду: плотно упакованные на стеллажах до потолка, на огромном дубовом столе, на подоконнике, на креслах и даже на полу. Встретив Стефано однажды, никогда не скажешь, что в его кабинете может быть так небрежно.

– Джасмин, проходите, садитесь. Не обращайте внимания на беспорядок. Я не буду говорить, что горничная не убралась или что не было на это все времени. Кабинет и мастерская это две мои жизни, запертые в четырех стенах, которые я не позволю кому-либо убирать. Не терплю неряшество, но люблю изысканный хаос, без него работать не могу.