— Это серьезное происшествие, — я постаралась удержать истерические нотки. Наказание за нападение на кюну — смерть. Я не желала невинным зла, но оставлять врага за своей спиной?

— Кто и что видел? — Ворон обвел взглядом всех, кто стоял поблизости.

Воины заговорили разом. Искренне.

И, судя по их словам, никто ничего не видел… ничего не было. Это я будто бы не справилась со своей лошадью, а теперь пытаюсь убедить в чем-то другом. Со стороны может все так и было, но я — то знала… Свист, дыбы, безумие… Ни одна прирученная лошадь не будет так нестись, если ей не сделать больно.

Я прикусила изнутри щеку, чтобы не заорать и не разразиться ругательствами. Вот значит как…И не докажешь. А слова кюны и моих страхов явно не достаточно — не на хорошем я здесь счету. Прежде всего у своего короля.

— А ты что скажешь? И почему я не помню твоего лица? — обратился вдруг Ворон к тому, кто стоял у меня за спиной.

Сердце обмерло… Даг. Он ведь не имел права здесь находиться. Не в одежде королевского воина. Без позволения…

— Кюна с детства умела обращаться с животными, — полным достоинства голосом заявил мой охранитель, отвечая сразу на все вопросы.

Нас накрыло тишиной… а потом и звуком вытаскиваемых мечей из ножен.

Два вороньих глаза будто стали больше, вовлекая меня и Дага в водоворот тьмы, а потом король вдруг бросил своим ярлам:

— Прочь. Все.

Не посмели ослушаться. Отодвинулись подальше, чтобы только не слышать нас. Но не ушли совсем — кажется, стоило мне или Дагу дернуться, в нас вонзится сразу множество стрел.

— Кто таков? — подступился король.

— Охранитель. С детства я рядом с Эсме… и сейчас не посмел оставить.

— И как долго следуешь за нами?

— С самого начала.

— Ты знала? — это уже мне.

— Нет, — скривилась, — Но в жизнь не пожалею об этом — потому что и жизни без него не было бы. Меня пытались убить или напугать… разве не должен ты что-то сделать с этим?

— А сделал ли я что-то с тобой, когда ты пыталась меня убить? — он приблизился так, что между нами и ворон не пролетел.

— Я была готова к этому, — прищурилась, — К любому справедливому наказанию. А вот ты почему не готов поступить справедливо? Или тебе также выгодно мое падение в пропасть?

Неужто ударит?

Он был близок к этому.

Но я не могла молчать. Мне сделалось страшно… слишком страшно оставлять это происшествие только в воспоминаниях. Впереди еще много пропастей, и я не могу каждый раз бояться поворачиваться спиной к тем, кто должен меня защищать.

— Обвиняешь меня?

— Нет, — нехотя. Вот не чувствовала я в нем движения смерти, — Но одного из твоих людей.

— Знаешь кого именно?

— Нет. Но когда в нашей крепости было совершено покушение на одного из сыновей ярла, и виновен оказался кто-то из целой группы воинов, мой отец вытащил первого же и отправил на плаху, и пригрозил убивать по одному каждый день, если не проявится настоящий виновник.

В глазах Эгиля-Ворона что-то мелькнуло. Непонятное… но его губы выплюнули лишь.

— Я не буду губить верных мне людей ради твоих предположений.

Вздрогнула.

Правду говорят — слова, бывает, ранят сильнее ножа…

— Хочешь сказать… не будешь губить своих людей ради чужой королевы? — прошипела презрительно и отметила удовлетворенно, что он чуть дернулся, будто пощечину получил.

Но потом снова потемнел лицом.

— Хочу сказать, — Эгиль — Ворон всматривался в меня, пытаясь разобрать по косточкам, — что ты все это могла подстроить. Твои козни и жуткие деяния… даже для меня не осталось сомнений, что только с виду ты дочь Рассвета. На самом же деле — дитя тьмы. Слишком уж все удачно складывается — и охранитель этот твой, и якобы покушение, падение, которое не произошло… Может ты пытаешься рассорить меня с моими людьми? Или ожидаешь, что я, в страхе за твою жизнь, стану лучше к тебе относиться? Не бывать этому! Ну а с тобой, — небрежно кивнул на Дага, — я поступлю так, как и должно поступать с бесправно проникшим в чужой дом.

Чем дальше он говорил, тем сильнее раскрывались мои глаза.

Деревенело тело.

Леденели руки.

Несправедливо, как же все несправедливо… но я не буду собой, если поддамся его давлению и начну туманом стелиться по земле, лишь бы не вызвать неудовольствие короля или же удовлетворенное спокойствие его подданных.

Я сама разберусь, кто это сделал. Швырну ублюдка перед королем, чтобы он понял, что ошибся. А пока…

Ворон уже уходил к своим воинам, но резко остановился и обернулся, заслышав мой громкий голос.

— Я, кюна Севера, — кажется никогда еще он не возносился так высоко, — обращаюсь к богам и справедливости. И говорю тебе, мой король, что ты не следуешь своим клятвам и не защищаешь меня. И потому по данному мне праву королевы, беру защиту в свои руки. И назначаю своим охранителем Дага, который становится теперь неприкосновенен… в том числе и для королевской руки.

И снова я вижу Тьму, взметнувшуюся крыльями за спиной Ворона. И чувствую, как его сердце затапливает лед и чернота… столь сильные, что я сама начинаю задыхаться. Но я выдерживаю его взгляд.

И возмущенные крики его людей.

И брошенное с отвращением:

— Да будет так… слово короля.

Я лишь киваю с не меньшей неприязнью.

Ну и сколько слов ты говорил уже, не мой король? И что из них стало не только словом?

— Вы рискуете, кюна, с таким отношением к мужу, — глухо произносит Даг рядом со мной, — Если он соберет достаточно причин, чтобы отказаться от вас или привести к плахе, даже я ничего не смогу поделать.

— Все может быть, — пожимаю плечами с кажущимся спокойствием, — Кто знает степень его хитрости — быть может он именно этим и занят. Но зато ты теперь со мной… пусть и столь жестоким путем.

Я не могу сдержать счастливой улыбки, несмотря на золу, покрывшую будто все мои внутренности.

— Расскажи, как тебе удалось.

… - Даг, у меня получилось! Я смогла! — что не вопят как дикарки дочки королей, но сдержать брызжущий во все стороны восторг не смогла на этот раз — видят боги, я и так постоянно себя сдерживала. Чтобы не ответить хамством на хамство, чтобы разбить о непоколебимость скалы смешки и нападки сестер и братьев, чтобы не отстаивать с кулаками то, что считала своим — мне же потом и доставалось наказание.

Но сегодня не могла не кричать — получилось ведь, впервые за все то время, что меня тренирует охранитель! Я попала из лука в мишень настолько далекую, что выстави меня на ярмарке против уважаемого воина — никто так не сделает, конечно, но можно же зажмурится и представить? — я бы показала результат не хуже, а то и лучше.

— Замечательно получилось, Эсме, — Даг был скуп на похвалу, но удовлетворенно дрогнувшие уголки губ сказали мне больше, чем льстивые слова. Вот уж в чьей честности и преданности не сомневалась никогда — в нем и в старой Нья. И как-то менее болезненно воспринималась с его появлением и увядание женщины, что меня выходила и воспитала… Как-будто мне наглядно показывали — вот он, естественный круговорот мира. Старые отходят на второй план, а потом плывут на своих горящих драккарах в подземные реки. И им на смену приходит новое. Или кто-то молодой, сильный — и это было немного лишь грустно, зато без отчаяния…

Воспоминания родили легкую улыбку на моем лице и желание еще раз убедиться, что все это не сон — мой охранитель снова со мной. И ведь никогда и не уходил. В самом деле, веру в то, что мой отец не только уважал меня и хотел использовать, но и хоть сколько нибудь любил, подпитывало одно единственное событие в моей жизни — появление Дага. Он был из дальнего племени воинов, что не имели своего дома, но отличались особым мастерством и получали больше серебра, чем любые другие наемники.

Сначала я и не поняла, почему мачеха столь обиделась, когда его назначили мне, а не дочерям её в охранители. Думала, что её попросту раздражает любой подарок мне или знак внимания. И только много позже оценила, насколько тщательно выбирал отец для меня того, кто станет на протяжении последующих восьми лет верным спутником и другом.