- И это умеете?

- Нет. Но пробовала. А Направляющий лежал себе колодой, с идеальными сердцем и легкими. Я следила, чтобы у него не образовывались пролежни. Стоило мне зевнуть, как они появлялись, глубокие, и перевязочная сестра доверяла мне выстригать целые гнойные гроздья. Брила щетину, подмывала, разговаривала с ним - считается, что это помогает, растормаживает. Словно общий массаж. А мне не помогал никто, мой Замыкающий жил в очень, очень далеком месте.

- Но вы знакомы с ним?

Русудан вытаращила глаза:

- Тсс!… Конечно, знакома. Но тебе не скажу ни черта. Ясно? - Глаза снова сделались нарочитыми щелочками, голос помягчел, Русудан продолжала: - Потом мне осточертело это занятие, и я, когда поблизости никого не было, на пять минут отключила аппарат.

- Вы убили Направляющего? Брата? - задохнулся Садко. Еще немного, и он заслонился бы от Замыкающей салфеткой. Голос у него провалился, как проваливается ступня в подмерзшую поверху апрельскую лужу.

- Ну и что? У меня, как видите, появился новый. Номера поменялись. Так иногда бывает, овчинка стоила выделки. Волков бояться - не бывать на волчьей охоте… выбираешь между собакой и волком… волей и псарней…

Подошли служители кафе и вежливо попросили курить снаружи, на крылечке. А если посетители числятся в списках поперед них, служителей, то их нижайше, от всей души, заклинают не отравляться и там.

- Вы прочитайте, что там написано на пачках, мелкими буковками, - всерьез советовал главный распорядитель досуга.

- Нет-нет, мы ваши Замыкающие, - успокоила их Русудан полушутя-полусерьезно, как будто могла это знать и так, без даймера, с его пляшущими под спутниковые сигналы цифрами. Но все же достала его: такие даймеры, инкрустированные мелкими драгоценными металлами и камнями, приобретались состоятельными людьми, не почитавшими внезапной перемены мест и не имевшими обыкновения кочевать. - Я ведь все-таки немного цыганка, - улыбнулась она. - Я рассмотрела ваши ладони - безупречно чистые, и это донельзя приятно.

Служители почтительно поклонились и отошли, разгоняя дым сердитыми салфетками.

- Вам бы тоже неплохо бросить курить, господин Направляющий, - подмигнула Садко Русудан. - Вы позволите мне ознакомиться с вашей медкартой? Спокойствия ради, Садко: сидит и садит одну за другой!

- Вы убили Направляющего, - тот, могло показаться непосвященному, все никак не приходил в себя. - И просите меня бросить курить?

- Да. И что? - Русудан подалась вперед, заодно подавая, как новое блюдо, глубокий, богатый содержанием, вырез. Тихон отпил джина, сильно разбавленного тоником. - И что? Вероятность скорой гибели моего Направляющего была весьма невысока. Законы с моралью, однако, требовали от меня прирасти к нему чем-то вроде питательно-выделительной трубки. Да, номеров оставалось мало. Но вот же их стало до чертиков, черти же и возьми! Всего за одну ночь. Тысячи и сотни тысяч удачных рождений. Загнись он - мне что: сидеть и дожидаться молнии с неба? - Она, сообразив, что выразилась невпопад и чуть не проговорилась, прикусила язык. - По мне, так я сделала доброе дело; теперь он направляет и замыкает кого-то еще, но не здесь и не сейчас. Я снова спрашиваю: как насчет вашей медкарты, мой обожаемый Устин? Мне нужно все о тебе знать. Я даже хочу этого… Тебя обожать - моя святая обязанность…

- И мне о тебе не мешало бы кое-что выведать, - выдавил из себя Садко. - Почему тебя… - Он не договорил.

Русудан все поняла. Похоже, она читала в мыслях, а это уже никуда не годилось.

- Я не чистокровная цыганка, - сказала Русудан и потянулась за новой сигаретой, но не взяла. - Много чего примешалось. Я никогда не жила в таборе. Это раз. У меня в Замыкающих есть особые - правда, довольно отдаленные, заступники и покровители - это два. Я не обучена карточному гаданию. А из цыганских песен знаю только одну… и спою тебе, если ты захочешь. А мне сдается - сплошными тузами из рукава - что ты этого захочешь. Я угадала?…

- Значит, ты все-таки немного умеешь гадать, - Устин Садко, в полной мере отдавшись предыдущей фамилии, размякал в чужих, ловких и сильных пальцах, привычных к лепке, приученных обжигать сырую глину, и до того осмелел и сомлел, что погрозил ей пальцем. - Хочешь, я расскажу тебе одну нашумевшую историю про убиенного Направляющего?

- Именно такие истории меня, как ты уже понял, занимают давно и мучительно, - Темная краска из глаз Русудан перетекала в светлые омуты, где сладко плавали расписные челны Садко, украшенные пиратскими флагами.

Вокруг чудодейственно холодало, но оба не замечали такой чепухи.

- Его тоже убил Замыкающий, - доверительно сообщил Пластинов, поскольку еще не привык быть Устином Садко и сбивался на прошлые интересы, забывая, что в нынешний момент они неуместны и наводят на подозрения. Его притворный ужас по поводу самого факта уничтожения Направляющего испарился бесследно. - Дело было в Америке, штата не помню. Направляющего посадили на электрический стул. А Замыкающий включил рубильник. Тот, кому полагалось пустить ток, был его Замыкающим. Дилемма ясна? И он замкнул контакт. Потом вооружился автоматическим оружием и положил во дворе целую кучу служителей правопорядка - Направляющих, Замыкающих, Центровых… пока его не уложил специальный снайпер. Чей-то Направляющий. Тянет на стихийное бедствие узкопоместного значения. Разве не так?

3. Перформанс

Воротясь домой, Устин Садко, едва помог Замыкающей сбросить - платок? нет, всего-навсего заурядный плащ, метнулся к дисплею, делая вид, что ему не терпится ознакомиться с последними сводками. Он и так знал, что стремительно удаляется от вершины, которая, по графической иронии, являлась пропастью, но старался выглядеть простым и непосвященным смертным. База данных незамедлительно отреагировала на новые наведенные бедствия компенсационными поступлениями, которых было чуть меньше погибших. Устин и Русудан оставались в связке; Садко подумал, что иначе и быть не могло. Он имел веское основание так считать.

Русудан медленно стянула платок, распустила волосы, взяла в губы розу чуть пониже шипа.

- На тебя больно глядеть, - заметила она. - Ты, видно, из тех, кто годами сидит и пялится в мельтешение цифр, ожидая неизбежного. Я слышала, что по свету уже гуляет такая компьютерная болезнь, ее лечат наркологи. Но тебя вылечу я. Наркологи тебя только погубят…

- Я здоров, - Устин провернулся в кресле-вертушке. - Разве я похож на этакого невротика? По-моему, у меня вполне барский, спокойный и сытый вид, внешность преуспевающего человека. Я сибарит. Мне нравится быть в курсе событий. Я даже не всегда вспоминаю, куда сунул даймер.

Русудан прохаживалась по хоромам Садко, про себя отмечая, что в этих апартаментах нет и примеси здоровья. Апартаменты пластинчатого Устина были просторны и содержали в себе не одну, но много комнат, где каждая была отведена под особую Зону.

Там имелась Зона Утех. Стерильные простыни, шифоньеры, зеркальные столики, трюмо, амурная лепка, зеркальный потолок и широкое ложе на пятерых под съемным балдахином; ковры и тайные вентиляторы, колышущие ворс, как траву. Стерильная Зона. Прозрачная, офисная мебель, черные ящики, кожа, компьютерное изобилие, пульты управления и управление пультами. Антикварная Зона: купеческие сундуки, ухваты, сабли, шашки и палаши, перекрещенные на стенах; марсианские и лунные глобусы, карты древнего мира в его же, древнего мира, представлениях и границах; рулоны и свитки; заспиртованная нежить, рептильные чучела (подарки от завуча?). Зона для срача и непотребства: гуттаперчевые изделия, уже распечатанные, презервативы на любые вкусы, запахи и осязание; цепи и петли, хлысты, видеотехника, настоящий бар со стойкой, встроенный в стену, и за стойкой бармен, восковая фигура, а чуть поодаль - восковая фигура тапера за фоно: оба - роботы, переделанные из клонов. Порнографические плакаты и снимки помельче; бандажи, клистиры, груда свежего белья пополам с использованными полотенцами; снова - ложе, полностью оголенное, с одинокой подушечкой-думкой. Напитки всех стран и народностей, сервировочный столик. Жилая Зона: всего понемногу - в ней-то они и находились.