Захочу, обязательно, но уж точно не сейчас, когда сама не своя от нахлынувших чувств. Да я просто разревусь и кроме мычания ничего не смогу из себя выжать. А объяснить все произошедшее сложно, даже в спокойном состоянии.

К тому же… Была у меня в голове одна странная мысль, которую я и сама до конца не понимала, но игнорировать не могла.

Сморгнув и быстро промокнув рукой несколько слезинок, я полуобернулась к Даркли.

— Вечером мне будет нужна твоя помощь.

— Все, что угодно, — кивнул он и отошел, оставив меня Страгону.

Барт остановился передо мной и галантно протянул руку, приглашая на танец. Я вложила свою ладонь в его и на несколько минут забыла обо всем. Слишком хорошо мне было. И от последней новости сейчас осталась только радость. Злость я приберегу для другого человека.

Барт молчал, согревая дыханием мой висок, прижимал к себе крепко, но бережно. И я, наконец, смогла заговорить.

— Мисс Вивьен де Ла Мун готова с тобой встретиться.

Он посмотрел на меня странно, будто я внезапно сошла с ума, но он меня все равно не оставит.

— Девушка с фотографии, — пояснила я. — Ты ведь все еще этого хочешь?

Барт пожал плечами.

— Она расскажет мне правду?

Я кивнула.

— Тогда хочу.

— Завтра в двенадцать. Сможешь?

— Конечно.

Вот и хорошо. От ведения уроков меня пока освободили, так что и мой день ничем не занят.

Нет, это будет не проверка. Конечно, нет. Просто я должна увидеть, как бы он смотрел на меня прежнюю, как бы говорил, что делал. Увижу и потом все расскажу. Больше такой возможности у меня не будет. Расскажу и пусть решает, что делать дальше.

***

— Я сомневаюсь, что смогу это провернуть, — Даркли развел руками. — Я с трудом, но приготовлю зелье, чтобы ты перевоплотилась в кого-то из существующих людей. Но прежней Вив уже не существует.

— Дарк, ты сказал, все что угодно, — прищурилась я. — Да я была такой двадцать три года, неужели нельзя обратно хоть на пол часика?

Никогда бы не подумала, что буду просить Даркли об этом. Но моя жизнь в последнее время щедра на сюрпризы.

— Я не знаю, — мой талантливый друг, признавая свое бессилие, осел на диван.

В рабочей лаборатории, что его начальство арендовало в Амароне, были такие же милые диванчики как в лаборатории Милхора. Я разочарованно выдохнула и села рядом.

— Что, совсем никаких идей?

Дарк покачал головой.

— Идея есть у меня, — в дверном проеме лаборатории возник Паркинс, этот злобный орк, все еще в смокинге, в котором был на балу. — Предлагаю мистеру Даркли ненадолго нас оставить. Для разговора.

У меня даже рука дернулась, чтобы схватиться за друга, но орк снова заговорил.

— Вивьен, вы же хотите узнать всю правду? Сейчас еще сильна обида, но я знаю, вы остынете и захотите понять, как случилось то, что случилось. Я виноват, я знаю это, и вам необязательно меня прощать. Но, может быть, после рассказа я останусь для вас не чудовищем, а просто слабым существом, который в свое время совершил кучу ошибок?

Дарк поднялся, и я его не держала.

Паркинс дождался пока он выйдет и встал напротив меня, присев на краешек стола.

— Вы просто вылитая мама, — начал он, и я вспомнила старшего де Ла Бинва и его слова. Тогда они показались мне бредом.

— Мне это говорили.

Паркинс рассеянно кивнул, погрузившись в воспоминания.

— Когда мы познакомились, она блистала при дворе. Красавица, умница, увлеченная и целеустремленная, даже деловая. Таких женщин не много, и они обречены быть любимыми. Нет, она не была вертихвосткой, не подумайте! Но мужчины за ней ходили толпой. Был там и я. Лучший травник королевства, талант, гордость короля, лучший друг. Линара невероятно гипнотизировала всех одним своим присутствием, но любила только вашего отца — эльфа из захудалого Вентоньона. Хотя я тогда так не думал. Они тогда только обручились, и я надеялся, что могу влюбить ее в себя. Моя самоуверенность была плодом моего отчаяния. Я даже мысли не допускал, что она не будет моей.

Он помолчал.

— Думал, жить без нее точно не смогу, ибо бессмысленно. Такая категоричность свойственная молодым сердцам.

Он усмехнулся.

— Как видите, живу я прекрасно, а вот она… ушла куда раньше.

Его лицо исказилось, но он с силой зажмурил глаза и когда открыл их, выражение вновь стало прежним.

— В общем, когда они поженились, и вскоре она забеременела, я готов был убить себя или развязать с кем-нибудь войну, пойти на дуэль или уничтожить вашего отца, но выбрал месть куда более изощренную, которая пришла мне в голову одним безумным вечером. Я хотел, чтобы ее первенец стал похож на меня. Чтобы она смотрела на него и вспоминала меня, чтобы ваш отец засомневался в верности жены, чтобы они погрязли в скандалах и уничтожили свою семью. Пожалуй, лучше бы я и правда стал самоубийцей.

У меня сейчас были примерно те же мысли.

— Вашу беременную мать я тайком напоил зельем собственного изобретения, ушел с королевской службы и затаился. Я был противен сам себе, но по-другому не мог. Мне отчаянно хотелось несчастья для вашей семьи. О вас, Вивьен, я вообще не думал. Такое нельзя простить, я и сам себя не простил.

Злость, удивление, растерянность. Жалости я не испытывала.

— Вы украли у меня столько лет… — прошептала я, борясь с комом в горле. — А в итоге все-равно проиграли. Отец всегда любил маму, и она его. Если бы не ее смерть, они бы были счастливы до сих пор.

— Я знаю, — его лицо опять скривилось, и орк отвернулся, повернувшись ко мне широченной спиной. Пробормотал еле слышно. — Извините, я даже на вас смотрю, как на нее. Невероятно больно. Какая-то болезнь.

Пока он не видел, я смахнула с ресниц выступившие от обиды слезы.

— Почему вы сейчас решили все исправить?

— Я… — он помолчал еще несколько долгих секунд, и только потом развернулся. — У меня родилась дочь. И я очень ее люблю, хоть и равнодушен к матери ребенка. Мелисса прелестна. Маленькое чудо, и уже личность, умная и храбрая, как многие дети. Когда я это внезапно осознал, понял, что где-то живете вы — вынужденная жертва моей мести. И вы не просто орудие, с помощью которого я мстил, вы отдельный человек, у вас жизнь, не такая уж сладкая из-за моего поступка. Мне казалось, что я уже остыл, пережил ту историю и должен все исправить. Приехал в Вентоньон, нашел вас, вашего друга и придумал, как все обставить так, чтобы не раскрыть себя. Но проклятая слабость — хотел увидеть вас хоть одним глазком — все же сработала против меня. Хотя, может так и правильней.

Он не отрывал от меня взгляда, и мне стало неуютно. Слишком жадно и болезненно он смотрел, словно безумный.

— Извините, — стушевался орк и опустил глаза. — Я просто могу вам помочь. Услышал кусочек вашего разговора и решил хоть чем-то пригодиться. Внешность из ваших воспоминаний можно восстановить. Только хватит ее примерно на час.

— С моей стороны было бы странно довериться вам, не считаете?

— Действительно, — согласился Паркинс. — Но это способен сделать только я и ваш знакомый арх, и, думаю, к нему вы обращаться не будете.

***

Трясущимися руками откупорив скляночку с зельем, я взглянула на себя в зеркало и выпила содержимое. Закрыла глаза и представила себя ту, которой была почти всю жизнь.

Паркинс сказал, что чем больше деталей я вспомню, тем лучше удастся перевоплощение. Я себя помнила. Каждую черточку. Пока не свыклась, я часто рассматривала себя в зеркало, пытаясь обнаружить хоть какую-то изюминку в безнадежной внешности. Может эти блеклые грустные глаза, белесые ресницы? Или густые волосы… да, густые волосы… это может быть красиво, хотя они так торчат и путаются, что самая лучшая прическа — коса. Опять грустно. Крупный нос… может, он добавляет мне характерности, силы, делает лицо более волевым? Хм, кожа неплохая, это плюс… Ладно, тело… Что с телом? Единственное, что в нем действительно радует, так это крепость мышц. Физические нагрузки придали им некоторый рельеф, но не смогли изменить природное отсутствие женственных выпуклостей. Долговязая, несуразная, нескладная… Нимхос любил меня подразнить, правда до первой затрещины.