У меня пересыхает во рту. С таким же успехом она могла бы подарить мне средневековый пояс целомудрия. Кто в здравом уме назвал бы это романтичным?

— Вау, — выпаливает Хадсон. — Спасибо. Мари, что думаешь?

Я поднимаю встречаюсь с ним взглядом и выдавливаю смущенную улыбку.

— Мне нравится, — лгу я, нерешительно протягивая левую руку.

— Продолжайте, — говорит Джиневра, заправляя седые волосы за ухо. — Позволь мне взглянуть, как оно будет выглядеть на тебе, милая.

Хадсон любезно выполняет просьбу, и через несколько секунд на меня надевают красивый браслет, который может снять только он. Хадсон прячет ключ во внутренний карман пиджака, а затем подносит мою руку к своим губам и целует.

— Не забудь кольцо! — Джиневра придвигает коробочку ко мне. — Оно прекрасно. Пусть оно принесет вам счастье.

— Спасибо. — Я надеваю кольцо на палец и бросаю маленькую красную коробку в свою сумку. Оно тяжелое и броское — на это я не обратила внимания раньше, когда была слишком увлечена исполнением роли. Если бы я могла вернуться на тридцать минут назад, то согласилась бы на что-то поменьше и менее... в стиле Кардашьян.

Но уже слишком поздно.

— Идем? — Хадсон поднимается, выставляя локоть, и я беру его под руку. Джиневра проводит нас к дверям, и я замечаю лимузин, ожидающий нас за углом.

Водитель в спешке выскакивает к нам и оббегает автомобиль, чтобы открыть дверь.

— Довольна своим обручальным кольцом? — спрашивает Хадсон минутой позже, когда мы уже направляемся к Пятой-авеню, прикрыв перед этим шторку.

Я бросаю взгляд на свою руку. Кольцо не так сильно мерцает в темноте. В этом есть смысл — чтобы сиять, бриллиантам нужен свет.

— Оно красивое, — говорю я.

— Да, но тебе оно нравится?

— А это важно? — спрашиваю я.

Он не отвечает, вместо этого проверяет время на часах.

— Я возвращаюсь в офис. Мой водитель высадит тебя у магазина «Генри Бендель» (Примеч. «Генри Бендель» — брендовый магазин), где ты встретишься с моим стилистом Элл. Она подберет для тебя несколько вещей на лето в Монтоке. Ты ведь не бывала там прежде?

Я качаю головой.

— Неа.

— Я поручил ей выбрать несколько основных нарядов в дополнение к твоему хэмптонскому гардеробу.

— А что случилось с моим нынешним? — Я наклоняю голову, прищуриваясь. — Когда я работала у тебя, ты не жаловался.

— Не хочу, чтобы ты одевалась, как помощница.

— Я думала, ты хочешь, чтобы я была собой? — Я оглядываю свои серые брюки и белую блузку.

— Хочу. — Он придвигается ко мне и кладет руку на мою. — Но также я хочу, чтобы ты была одета соответствующе.

— Верно. Забыла, что у тебя хороший вкус. — Я закатываю глаза, когда он отворачивается.

— Дизайн — это всё. Эстетика — это всё. — Он смотрит в окно справа от себя. Его рука остается лежать на моей. Я узнаю улицу впереди. Мы приближаемся к офису. В это же время на прошлой неделе я суетилась, заказывая обед для каких-то английских архитекторов, которых он в последнюю минуту решил пригласить в свой офис. Когда всё закончилось, он отчитал меня за то, что я не выбрала лучший ресторан с более утонченным вкусом.

— Красота скрыта глубоко внутри.

Машина медленно останавливается у «Резерфорд Архитектурэл».

— Мне плевать на красоту. — Он поворачивается ко мне. — Дизайн — вот что важно. Когда ты смотришь на здание или произведение искусства, оно заставляет тебя чувствовать что-то? Это дизайн. Кто-то сознательно создал свой шедевр с единственной целью — заставить тебя испытывать чувства при взгляде на него. Красота вторична. Красота — это камень, мрамор или ткань. Интерпретация дизайна.

— Не понимаю, как это связано с тем, как я одеваюсь.

— Ты красивая женщина, Мари, — объясняет он. — И, коль ты станешь моей, я не буду скрывать тебя под дешевыми тряпками.

Я смеюсь.

— Почему? Значит, ты чувствуешь что-то, когда смотришь на меня?

Водитель открывает дверь со стороны Хадсона, но он не двигается, глядя мне прямо в глаза, упиваясь тишиной. Он не отвечает мне и через мгновение выходит.

Поправив пиджак, он проводит рукой по тонкому черному галстуку, а затем наклоняется, чтобы в последний раз встретиться со мной взглядом.

— Элл позаботится о тебе. — Его губы сжимаются, и он выдыхает через нос. — Я заеду за тобой в час, пообедаем вместе.

— О. В это время я планировала встретиться со своей подругой. Нужно было сообщить мне о своих планах заранее.

— Придется отменить встречу.

— Я сказала, что помогу тебе, Хадсон, а не дала согласие распоряжаться моей жизнью.

— Я и не распоряжаюсь. Нам нужно общаться. Узнать друг друга. Скоро июнь, и ты будешь сопровождать меня до Монтока, а значит, до этого момента мы должны проводить каждую свободную минуту вместе.

Я выдыхаю, покручивая нелепое кольцо на своем пальце.

— Увидимся в час, — говорит он, прежде чем уйти.

Водитель закрывает дверь и садится за руль, а я вытаскиваю телефон, печатая сообщение своей лучшей подруге Изабель с просьбой перенести нашу встречу, и обещаю объяснить всё, как только смогу.

Откинувшись на гладкое кожаное сиденье и положив руку на низ живота, я смотрю на Манхэттен через тонированное стекло.

— Я делаю это ради тебя, кроха, — шепчу я.

Хадсон

Мари усаживается на заднее сиденье, когда водитель загружает ее сумки в багажник.

— Привет. — Она заправляет прядь светлых волос за ухо и проводит руками по задней части своих бедер, скрытых под юбкой.

Это что-то новенькое.

Я осматриваю ее с головы до ног.

Ее волосы стали светлее, зачесаны на одну сторону и слегка завиты, на губах появилась насыщенная вишнево-красная помада. Тонкая блузка с глубоким вырезом спереди облегает плечи.

Она выглядит... роскошно. Элегантно и стильно. И я не могу отвести от нее взгляда.

— Отлично выглядишь, — говорю я, криво ухмыляясь, позволяя своему взгляду задержаться на ней немного дольше обычного.

Мари поправляет выбившийся локон.

— Спасибо. Небольшая смена имиджа. Ты был прав насчет Элл. У нее отличный вкус. И спасибо за одежду. Согласна... мой гардероб крайне нуждался в обновлении.

К моему удивлению в голубых глазах Мари появляется блеск. А еще скрытая улыбка. Я вижу, что она ведет себя по-другому. Чуть больше очарования? Немного больше грации? Чуть больше доверия, чем раньше? Не то чтобы ей этого не хватало. Я всегда считал, что Мари — это что-то вроде тихого омута: напористая, красивая и при неправильном подходе потенциально разрушительная.

Однако это не ее вина. Это ее возраст — ее поколение. Они хотят, чтобы всё происходило по щелчку пальцев. Хотят всего и сразу.

Но они не готовы.

В одно мгновение делают презентации мирового класса в залах заседаний, а в следующее — бьются в истерике, когда что-то идет не по плану, как младенец, у которого режутся зубы.

Этот опыт будет полезен для Мари. Думаю, под моим покровительством она действительно проявит себя, и когда всё закончится, поймет, что стала более изысканной, более терпеливой. Она осознает, что мир теперь стал гораздо ближе, чем был до этого.

— Надеюсь, ты не слишком голодна. Я перенес наш заказ, чтобы мы могли сделать небольшую остановку по пути, — говорю я, проверяя время на часах.

— Куда мы направляемся?

— К тебе. Затем в ресторан.

— И зачем нам ехать ко мне? — Она морщит нос.

— Скоро увидишь.

Мари скрещивает свои длинные ноги и откидывается на сиденье, когда мы вливаемся в оживленное дневное движение. Через полчаса мы оказываемся перед ее домом, припарковавшись за грузовиком.

Наклонившись вперед, она щурится, разглядывая мужчин в форме, таскающих мебель.

— Это похоже на мой... — Ее голос стихает. — Это... это мой комод?

Потянувшись к дверной ручке, она торопится вылезти из лимузина. Я следую за ней и кладу руку ей на плечо, когда она смотрит широко раскрытыми глазами на свои вещи.