Наступает тишина, пока родители переваривают слова Хадсона, а потом мама обходит островок и обнимает его за плечи.

— С возвращением, — тепло говорит она и улыбается.

Отец подходит к Хадсону сначала с опаской, а затем яростно жмет ему руку.

— У тебя есть еще один шанс, — говорит он. — Не упусти его.

Хадсон жмет его руку в ответ и смотрит ему в глаза.

— Не упущу, сэр.

Мари

Три недели спустя…

Не думала, что живот станет заметен так скоро, но, клянусь, мне кажется, он стал круглым.

Или, может, в этом виноват вчерашний ужин из пяти блюд…

Перевернувшись в постели Хадсона, я вижу утреннее небо Манхэттена и вспоминаю, как сильно по этому скучала последние несколько недель.

Я вернулась с ним на этой неделе, потому-что из-за всего происходящего совершенно забыла поменять доктора Гупту на какого-нибудь гинеколога в Орчард Хилл, и так как у меня уже был назначен прием на УЗИ, то было проще приехать сюда.

— Твой прием через час. — Хадсон садится на край кровати, серое полотенце обернуто вокруг его узкой талии, а голубая зубная щетка торчит из его идеального рта. Аромат лосьона и свежего мыла заполняет воздух, и я закрываю глаза, втягивая его в свои легкие. Хотелось бы мне законсервировать этот момент, чтобы я могла наслаждаться им каждый раз, когда скучаю по нему.

Домой я полечу одна уже на этой неделе, а он останется и закончит все дела в офисе. Скоро Хадсон наймет партнера, чтобы временно облегчить нагрузку, пока работает над реновацией дома. Но у меня есть ощущение, что чем больше становится мой срок, тем больше он хочет проводить времени на Среднем Западе.

Откинув одеяло с ног, я встаю с постели и иду в ванную.

— Ты должен был разбудить меня, — кричу я. — Мы могли бы сэкономить воду.

Хадсон смеется.

— Я не мог разбудить тебя. Ты казалась такой умиротворенной. И тебе необходим отдых.

Сняв одежду, я включаю душ. Краем глаза замечаю, как Хадсон украдкой подглядывает через приоткрытую дверь. Но можно ли назвать это подглядыванием, если это и так принадлежит тебе?

— Дай мне полчаса, — кричу я, заходя в отделанный мрамором душ, и позволяю воде струиться по своему телу ручьями.

Закрыв глаза, я тихо напиваю песенку Боба Марли о трех маленьких птичках, потому что впервые за долгие месяцы знаю, что каждая малейшая деталь будет в порядке.

— Марибель Коллинз? — Молодая медсестра в нежно розовом халате называет мое имя, и мы с Хадсоном следуем за ней по длинному коридору. — Как вы себя чувствуете?

— Замечательно, — говорю я.

— Прекрасно. — Она улыбается нам, а затем поворачивает за угол, останавливаясь у затемненной комнаты с аппаратом УЗИ и низкой кушеткой в углу. — Итак, мы начнем с сонограммы, проведем измерения, а потом доктор Гупта поговорит с вами и ответит на все ваши и вашего мужа вопросы.

— Он не мой муж, — говорю я. Не уверена почему, мне нужно было сделать это уточнение, но дело сделано.

— Пока нет, — добавляет Хадсон, подмигивая.

Медсестра улыбается, словно восхищаясь нами, а затем говорит мне лечь на кушетку, и что мы скоро начнем.

— Ты собираешься звонить Алеку? — спрашиваю я.

— Уже. — Хадсон протягивает телефон с видео звонком Алеку в Гонконг. Должно быть, там уже полночь.

Последние недели Алек вел себя замечательно. Он узнавал, как дела у нас с малышом почти каждый день по смс, и мы разговаривали по телефону, по крайней мере, раз в неделю. Он действительно старается, и участвует в нашей жизни больше, чем я могла себе представить. Так что по этому поводу я больше не волнуюсь.

Медсестра входит в комнату, тушит свет и повторно бросает взгляд на Хадсона, когда замечает его телефон. Несколько мгновений я раздумываю, стоит ли объяснить ей мою ситуацию, но держу язык за зубами. Ее это не касается, и я не обязана ни перед кем оправдываться за свой визит.

Все абсолютно идеально.

Забавно, ведь всего месяц назад я думала, что буду проходить через все это одна.

А теперь у меня есть Хадсон и Алек, и малыш, который будет расти, окруженный любовью и заботой.

Приподнимаю край футболки, и медсестра выдавливает теплую желеобразную субстанцию на мой живот, затем прижимает датчик к коже. Она двигает им взад и вперед, размазывая гель, и переводит свое внимание на серо-черную и белую картинки на экране.

— Приступим, — заявляет она через мгновение.

Втроем мы сосредотачиваемся на малюсеньком мониторе, в ожидании увидеть что-то более отчетливое, чем белый пузырь.

Она проводит мышкой по экрану, делая замеры.

— Это хорошо. Замечательно. Это в норме.

Я смотрю на Хадсона, и он улыбается, и хоть в комнате темно, могу поклясться, что вижу слезы в его глазах.

— Сейчас мы послушаем сердцебиение малыша, — говорит медсестра.

Закрываю глаза и задерживаю дыхание, когда быстрые ритмичные удары заполняют маленькую комнату. Это самый замечательный звук, который я когда-либо слышала.

— Всё в полном порядке, — говорит она. — Доктор Гупта скоро придет.

Она дает мне теплое полотенце, чтобы я могла вытереть живот, а затем включает свет и оставляет нас одних.

Мы прощаемся с Алеком и говорим, что будем держать его в курсе, и, зевая, он отключается на другом конце земного шара.

— Это было… — голос Хадсона срывается. — Ух ты. После такого все кажется более реалистичным.

Я киваю.

— Я так же подумала в первый раз, но тогда я была слишком шокирована, чтобы в полной мере насладиться этим. Это невероятно. Спасибо большое, что пошел сегодня со мной.

— Конечно, — говорит он. — Я бы не пропустил такое. Дай мне знать обо всех своих визитах к врачу, и я буду рядом.

— Ты отправишься в офис после? — спрашиваю я.

— Я подумал, что возьму выходной. И проведу день с тобой.

— Подожди-ка, мы знакомы? — дразню я. — За все время, которое я на тебя работала, ты ни разу не брал выходной.

— Я отведу тебя на ланч, может, мы пройдемся по магазинам для детей, — говорит Хадсон. — А потом вечером к нам приедут мои родители. Они хотят увидеться с тобой.

— Они хотят увидеться со мной? — Я указываю на себя, словно он может говорить о ком-то другом.

— Да. Я рассказал им, что мы снова вместе, и они незамедлительно захотели увидеться с тобой.

— Мне стоит волноваться, что они приезжают в город ради того, чтобы просто увидеться со мной? Каждый раз, когда я вспоминаю момент, как покидала их виллу, я съеживаюсь. Я была так поглощена моментом и эмоциями, что они взяли надо мной вверх. Я не могу перестать думать, что могла бы повести себя немного более тактично и достойно, но тогда я не думала, что когда-нибудь еще увижу этих людей.

— Разберемся. — Хадсон усмехается, и я успокаиваюсь, увидев, что он совсем не переживает.

— Мистер Резерфорд, ваши родители прибыли.

Марта стоит в дверях спальни Хадсона и переводит взгляд между нами. С тех пор как я вернулась, ее отношение ко мне стало более теплым. Хадсон сказал, что она не хотела привыкать ко мне, и чтобы я ни принимала это так близко к сердцу.

— Мы сейчас будем. — Он поворачивается ко мне. — Почему ты выглядишь такой напряженной?

— Я не знаю? — Я кусаю губу. Весь день я проигрываю в голове всё, что хочу сказать, а именно свои извинения, но из-за того, что не знаю, почему им так резко захотелось увидеться со мной, я безумно волнуюсь.

Хадсон берет меня за руку и ведет по коридору в гостиную, где на диване сидят Конрад и Хелена.

Сначала я смотрю в глаза его матери, и она поднимается с места.

Его отец прочищает горло, поправляя темно-синюю спортивную куртку.

— Как ты себя чувствуешь, Марибель? — спрашивает Хелена, ее голос такой нежный, словно облако.

— Прекрасно, — говорю я. — Днем я была у врача. Малыш здоров.

— Это замечательно, — говорит она, указывая на место на диване позади себя. — Давай присядем, дорогая?