— Справедливо. — Я вздыхаю, чувствуя себя побежденным, как никогда в жизни. — Вы можете просто передать ей, что я не злюсь на нее, да вообще не имел никакого права злиться?

Он ничего не отвечает, но это и не нужно. Ответ кроется в его холодном, бесчувственном взгляде.

Развернувшись, я ухожу, сажусь в свою арендованную машину и отъезжаю от дома Коллинзов, направляясь на север, к холму, где одним приятным весенним вечером мы гуляли вместе с Мари.

Проезжая мимо особняка в стиле королевы Анны и европейского романтизма, который в детстве Мари представляла своим замком, я сворачиваю за угол и замечаю обветшалый дом в стиле прерий с ярко-красной табличкой «ПРОДАЕТСЯ» на переднем дворе.

Обидно, что кто-то позволил прийти в упадок такому шедевру.

И я не могу добровольно оставить это историческое произведение искусства распадаться и дальше.

Свернув на заросшую подъездную дорожку, я достаю свой телефон из кармана. Прежде чем успеваю сообразить, что делаю, уже набираю номер, указанный на табличке.

— Алекса Лоуэлл, агент по недвижимости, слушает.

Мари

— У тебя уже хорошо получается. — Подруга моей мамы, Терри, потягивает моккачино, который я приготовила минуту назад, и хлопает меня по плечу. — Очень хорошо. Если тебе что-нибудь понадобится, я буду в офисе. Вы ведь справитесь вместе с Джейми, верно? Утренняя суматоха скоро закончится.

Я дома всего неделю, а родители уже подыскали мне работу. Такое ощущение, что я снова в колледже, но рада, что мне есть чем заняться. Если буду сидеть дома без дела и размышлять обо всем на свете, только ухудшу себе настроение.

На двери звенят колокольчики, входит женщина. Джейми называет ее по имени и спрашивает, принести ли ей то же, что и обычно.

Затем входит пара парней из телефонной компании, поэтому я подхожу к прилавку, чтобы принять их заказы, пока Джейми возится с кофемашиной.

— Маленький кофе, — говорит первый. — Сливки. И два кусочка сахара.

Парень забирает свою сдачу и не оставляет ни цента на чай в специально отведенной банке в нескольких сантиметрах от него. Второй парень заказывает большой кофе с двойной порцией эспрессо без сливок и сахара и оставляет два доллара на чай. Бросив взгляд на банку с чаевыми, я прикидываю, что за последние четыре часа работы в ней скопилось около пятидесяти долларов. Если так пойдет и дальше, завтра я смогу заправить машину на полбака.

Второй мужчина отходит, и как только собираюсь приняться за приготовление их напитков, понимаю, что остался еще один клиент, которого я не заметила, должно быть, не услышав колокольчиков.

Но он здесь. Стоит прямо передо мной.

— Хадсон, — говорю я, чувствуя, как к моим щекам приливает кровь. Отхожу от кассы и подхожу к Джейми. — Прости, но мне нужно ненадолго отлучиться. Можешь взять на себя два других заказа?

Джейми переводит взгляд поверх моего плеча в сторону Хадсона.

— Всё в порядке?

— Да, да. Просто дай мне минутку.

Я стремительно обхожу прилавок и тяну Хадсона к задней части кафе.

— Преследование незаконно во всех пятидесяти штатах. Включая Небраску.

Он усмехается.

— Я понятия не имел, что ты здесь работаешь, и шокирован не меньше тебя.

— Серьезно, Хадсон? Или это твоя очередная ложь? — нахмурившись, спрашиваю я.

— О чем ты говоришь?

— Я все знаю, — выпаливаю я, сложив руки на груди. — Про Одрину. Как ты хотел отомстить ей и воспользовался мной для осуществления своей цели.

Его ухмылка гаснет.

— Ну, вот, — говорю я. — Так я и думала.

— Я собирался рассказать тебе, — оправдывается он. — Я приходил к тебе домой на прошлой неделе, но твой отец не впустил меня.

— Правда?

— Да. Он тебе не сказал?

— Нет, — отвечаю я.

— Чего и следовало ожидать, — продолжает Хадсон. — Я был у вас и хотел увидеть тебя, но твой отец оказался чертовски упрямым.

— Да, он такой. — Я не подаю вида, но слегка разочарована тем, что отец утаил это от меня. Не то чтобы я хотела увидеть Хадсона, но было бы приятно узнать, что он проделал весь этот путь сюда только для того, чтобы увидеть меня. — Так ты находился здесь все это время?

Он качает головой.

— На прошлой неделе я приобрел дом, а сегодня приехал, чтобы завершить сделку и вступит во владение.

— Ты купил дом? В Орчард Хилл?

— Я хочу отреставрировать дом в стиле прерий. Он находится на той улице, которая тебе нравится, с большими домами, — говорит он.

Я знаю, о каком доме идет речь.

— Дом Артура Фейерштейна, — говорю я.

— Да. Это он. Когда закончу реставрировать его, то, скорее всего, если не смогу найти покупателя, передам местному историческому сообществу, который по достоинству сможет оценить проживание в настоящем произведении искусства.

— Как великодушно с твоей стороны.

— Я не жду, что ты поймешь, насколько сильна моя страсть к архитектуре, но язвить совершенно необязательно.

— Как долго ты пробудешь здесь? И как же твоя фирма в Нью-Йорке? — Так странно задавать ему эти вопросы. Будто между нами все по-прежнему и ничего не изменилось.

— Плюс-минус шесть месяцев, — отвечает он. — Постараюсь вести дела и там, и тут.

Уперев руки в бедра, я решаю вернуться к работе.

— Что ж, — задрав высоко голову, говорю я, —была бы тебе очень признательна, если бы ты держался от меня подальше, пока находишься в городе, а я в свою очередь буду держаться подальше от тебя.

— Мари.

Очередной клиент, пожилая женщина, входит в кафе. Вот тебе и конец суматохи.

— Я надеялся, мы по-прежнему сможем иногда разговаривать, — с надеждой говорит он, пожирая меня глазами, будто видит в последний раз.

— Хадсон, нам больше не о чем говорить. — Я смотрю на даму, наблюдая за тем, как она недовольно бурчит за стойкой, пока Джейми занят приготовлением напитков для парней. — Мне нужно возвращаться к работе.

— Ты сердишься на меня, — заключает он. — Я понимаю. Ты имеешь на это полное право. Ты права, я ввел тебя в заблуждение, и ты можешь злиться сколько угодно. Но ты должна знать, что мне жаль. Как бы там ни было, мне жаль.

С этими словами, он разворачивается и уходит, оставляя мое сердце сжиматься от боли.

Мне хочется кричать.

Плакать.

Я хочу побежать за ним.

Поцеловать.

Хочу ударить его.

Но не могу сделать ничего из этого, поэтому натягиваю на лицо улыбку, приветствуя седовласую даму, которая стреляет в меня своим пронзающим взглядом.

Хадсон

Подрядчик в выцветшей зеленой футболке снимает кепку и, почесывая лоб, щурится, глядя в сторону дома.

— Думаю, к середине следующей недели мы завершим работу над крышей.

— Я бы хотел получить смету к завтрашнему дню.

— Хорошо, сделаем.

Глядя на огромное здание, я мысленно делаю пометку запросить смету по ландшафтному дизайну в следующий раз, когда буду здесь. Живые изгороди слишком разрослись, на заднем дворе засохла липа, а лужайка заросла сорняками. Этот дом будет просто загляденье, когда я приведу его в порядок.

Примерно в квартале от меня по противоположной стороне улицы, размахивая руками и слушая что-то в наушниках, шагает женщина. На ней черные леггинсы, зеленые кроссовки и неоново-голубая футболка. Чем ближе она подходит, тем больше я убеждаюсь, что это Мари.

— Прошу прощения, мне нужно отойти, — говорю я подрядчику, подходя к краю своего двора.

Да.

Это она.

Мари не смотрит в мою сторону. Совсем. И, очевидно, не намерена останавливаться и болтать со мной.

— Мари, — зову ее я, переходя улицу.

Она задерживает на мне взгляд на полсекунды, прежде чем переключить свое внимание на дорогу. Она не останавливается.

— Мари, подожди. — Я ускоряю шаг, наблюдая за тем, как опускаются ее плечи, и она, наконец, замедляет шаг.