Губы Мари расплываются в игривой улыбке, но она не отвечает.

— Трахни меня, — прошу я. — Пока не передумала.

Я сжимаю ее бедра, направляя на мой член, и она опускается, обволакивая теплом своего возбуждения.

Эта женщина словно «Новокаин».

С ней я цепенею, но в хорошем смысле этого слова.

Ничто не имеет значения, когда я с ней… Прошлое, будущее, все отходит на второй план. За этой дверью целый мир, полный обязательств, страданий и разногласий, но здесь только мы вдвоем. Ни больше, ни меньше.

Мари снова опускается, на этот раз глубже, затем приподнимается на коленях, вырабатывая последовательный ритм. Ее глаза закрыты, а голова запрокинута назад, пока руками она массирует набухшую грудь. Она больше, чем я помню, но, возможно, это всего лишь освещение или мои уставшие глаза меня подводят. Как бы там ни было, мне чертовски это нравится.

Подавшись вперед, я наполняю ее до предела, наблюдая за тем, как из ее рта вырывается тихий стон, а глаза сжимаются крепче.

Я мог бы заниматься этим с ней всю ночь. Каждую ночь.

Может, стоит начать сразу после этой?

Думаю, так я и поступлю.

Мари

В среду утром, вскоре после рассвета, я чувствую, как маленькая золотистая ракушка впивается в мою ладонь. Впереди вдоль берега бежит мужчина, и, когда он приближается, я замечаю, что это…

Алек.

Мое сердцебиение учащается, и я нервно сглатываю ком в горле.

На пляже только мы вдвоем, по крайней мере, сейчас.

Это мой шанс.

Сейчас или никогда.

Заметив еще несколько ракушек, я наклоняюсь, чтобы собрать их, выжидая, пока он приблизится. Морские волны смывают сырой песок с моих босых ног, но я ничего не чувствую.

— Мари, — говорит он, запыхавшись, когда останавливается напротив меня. Он прикладывает два пальца к своей шее, его оголенная грудь блестит от тонкого слоя пота и морского воздуха. — Что ты здесь делаешь в такую рань?

— Хотелось прогуляться, — отвечаю я, улыбаясь. Слова вертятся на языке, и я еле сдерживаюсь, чтобы не выпалить всё разом. Поток слов, который навсегда изменит жизнь этого мужчины.

А может, и нет.

Последние несколько дней я пыталась узнать Алека поближе, и мне по-прежнему кажется, что я едва коснулась поверхности.

Он создает впечатление хорошего человека. Это все, что мне удалось понять.

— Я пойду в дом, приму душ, — сообщает он после неловкой паузы. — Увидимся за завтраком?

Алек небрежно машет рукой, прежде чем побежать трусцой к дому, а я наблюдаю за тем, как мой шанс ускользает.

— Алек, подожди, — кричу я ему вслед, но мой голос уносит ветром.

Он не слышит меня, поэтому я бросаюсь за ним.

— Алек, — кричу я снова, на этот раз громче.

Он разворачивается, замедляясь, но не останавливается. Мы в пятнадцати, может, двадцати метрах от дома.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, — говорю я, слегка запыхавшись.

— В чем дело?

Не останавливаясь, он продолжает идти вперед размашистыми шагами. Дом становится все ближе.

Не существует легких способов сообщить то, что я собираюсь, поэтому решаю просто сказать, как есть.

— Я беременна.

Я жду, что Алек остановится, но он продолжает идти. Даже не знаю, слышал ли он меня вообще.

— Я беременна, — повторяю я снова.

Мы подходим к задним ступенькам на крутом пороге, и он перепрыгивает сразу через две.

— Алек, скажи что-нибудь, — прошу я, почти умоляя.

Он останавливается и поворачивается ко мне.

— Поздравляю?

— Ты спрашиваешь или поздравляешь?

— Поэтому вы с Хадсоном так торопитесь пожениться? — Он смеется. — Боже, ребята, сейчас же не пятидесятые.

— Ребенок твой. — Я скрещиваю руки на груди и отвожу взгляд.

— Подожди… что?

Я делаю глубокий вдох.

— Помнишь то наше свидание на одну ночь? Когда ты воспользовался фальшивым именем, а после удалил свой профиль в «Тиндере»?

Моя рука опускается на живот, а его поднимается к вспотевшим растрепанным светлым волосам.

— Черт, — чертыхается он и переводит взгляд от моих глаз к животу, и обратно. — И какой срок?

— Почти девять недель, — отвечаю я.

Он подходит на шаг ближе ко мне.

— Что ты собираешься с этим делать?

— Что я собираюсь с этим делать? Что? То есть, это только моя проблема? — огрызаюсь я.

— Твое тело — твой выбор, — говорит он, и я слегка ослабляю свою защиту. — То есть, ты собираешься, ну, позаботиться о нем?

— Позаботиться, означает вырастить ребенка или?..

Алек вдыхает, глядя поверх моего плеча на воду. Проведя руками по лицу, он снова смотрит на меня.

— Я не хочу быть отцом, Мари, — признается он. — По крайней мере, не сейчас. Не таким образом. И, не обижайся, не с тобой. Черт побери, ты помолвлена с моим лучшим другом.

— Ну, я оставляю ребенка, — говорю я. — Если не хочешь принимать участие в жизни малыша, это твой выбор.

— Не говори так.

— Как так?

— Словно я какой-то кусок дерьма, нерадивый папаша.

— Ты, бесспорно, не отец года.

— Мы использовали презерватив, — говорит он. — И ты говорила, что принимаешь противозачаточные.

— Да, использовали. И я принимала. — Я пожимаю плечами. — Бывают в жизни неудачи.

— Откуда ты знаешь, что он мой?

Кровь начинает закипать у меня в жилах.

— Черт, Алек, ты серьезно?

— Я совсем не то имел в виду.

Мои глаза наполняются слезами. Будь они прокляты, эти гормоны.

— Ты говоришь все то, что, я так надеялась, не скажешь. — Я вытираю крупную слезу, прежде чем она успевает скатиться по моей розовой обветренной щеке.

Он опускает руки по бокам.

— А чего ты ожидала? Что я предложу воспитывать ребенка вместе, словно мы гребаная счастливая семья и будем жить долго и счастливо?

— Нет! — выпаливаю я. — Просто… не будь таким негодяем.

— Скажи, что ты хочешь от меня услышать, Мари.

— Просто скажи, что будешь рядом, когда мне понадобишься, и что будешь рад принять участие в жизни малыша, — прошу я. — Этот ребенок… наполовину твой. Я не хочу, чтобы он рос, думая, что нежеланный. Не хочу, чтобы он чувствовал постоянную пустоту в сердце, задаваясь вопросом, почему его отца никогда нет рядом.

— Это мальчик?

— Не знаю, — огрызаюсь я, отворачиваясь. — Срок еще слишком маленький.

— Понятия не имею ничего о детях или беременности, или о чем-либо из этого, — говорит он.

— Ты думаешь, я имею?

— Мари, я не представляю, как смогу быть с тобой рядом во время всего этого.

— Просто реши, хочешь ли ты этого, а все остальное мы решим позже, — фыркаю я. В данный момент он так сильно раздражает меня. — Я решаю проблемы по мере их поступления. Не представляю, что мне делать. И, кроме моей лучшей подруги, ты второй человек, который пока знает о ребенке.

— Черт побери, я знала. — Ледяная принцесса из Потомака появляется у лестницы с гордой ухмылкой на губах. — Я так и знала, что ты беременна. Но чтобы от моего брата? Такого поворота я даже представить себе не могла.

Она начинает спускаться по ступеням и подходит ближе.

— Блестяще, Мари. Правда. Сделать так, чтобы мой братец обрюхатил тебя, а Хадсон вырастил ребенка, как своего, — говорит она. — Теперь ты обеспеченная женщина до конца своих дней.

— Все совершенно не так, — пытаюсь оправдаться я, изогнув губы в гримасе. Хватаюсь за перила, сдерживаясь от порыва вырвать все ее наращенные волосы.

— Не говори ничего Хадсону, — говорит Алек, поворачиваясь к сестре. — Мы еще ничего не решили.

Уголки ее губ приподнимаются, и она прикрывает рот рукой.

— Подожди, что? Хадсон не знает об этом?

Черт, черт, черт.

Проталкиваясь мимо них, я направляюсь в дом, чтобы отыскать Хадсона.

Я должна рассказать ему первой.

Я должна рассказать ему, прежде чем это сделает Одрина.

Хадсон