— Нет, я этого не хочу! — поспешно сказала девушка.

— Знаешь, — через некоторое время произнёс Рей, осмелившись провести рукой по её волосам. — Кое-что мне всё-таки принадлежит. И этого никто у меня не сможет отнять — память о мгновениях, которые мне дороги. Её невозможно потерять. По крайней мере до тех пор, пока не потеряешь самого себя. Верена живёт в твоей памяти… Быть может и я займу в ней какое-то место…

— Пожалуй, что займёшь, — медленно произнесла ведьма, ощущая тепло, исходящее от тела Рея — так близко он к ней сидел.

— Мгновения, проведённые с тобой, я никогда не забуду, — прошептал Рей, вдыхая аромат её волос.

— Мы украшаем дом, — упрямо заявила Лана, борясь с желанием прильнуть к груди вампира.

Рей прикоснулся к её руке, держащей еловый венок, но она тут же вскочила, подбежала к двери, и приложила к ней венок.

— Как думаешь, он здесь будет хорошо смотреться? — весело спросила она.

— Да, я повешу его, — вздохнул Рей, печально улыбнувшись.

Вскоре избушка лесной ведьмы была полностью украшена еловыми ветками, наполнена ароматом хвои и напитана Рождественским настроением.

— Знаешь, — сказала Лана, когда они повесили последний венок. — Ты был прав — мне весело. И, пожалуй, нравится.

— Ещё бы, — заметил Рей. — На самом деле, ты не такая, какой хочешь казаться. Ты вовсе не вредная и упрямая старая карга…

Лана в ответ лишь недовольно поморщилась и отправилась спать.

На следующее утро Рей поехал в село за рождественскими сладостями. А Лана, рассудила, что раз уж они решили отмечать Рождество, то, пожалуй, следует позаботиться о подарке. Она отправилась в лес, нашла осину, срубила довольно крупную ветку, отрезала от основания крупный кусочек, и сформировала ножом из него прямоугольный амулет. Вернувшись домой, ведьма обтесала его шкуркой, вырезала на нём магические руны, прокрасила их хной, подержала в колдовских отварах, начитала заклинания и повесила на шнурок. Всё это она успела сделать до приезда Рея, который притащил целый мешок различных сладостей — конфет, пряников, леденцов и кренделей. Всё это они, смеясь и подшучивая друг над другом, до вечера крепили на уже развешанные вчера еловые ветки.

Днём в Сочельник Рей с Ланой отправились в село. Как обычно, вампир посадил ведьму впереди себя на спину Вереск, и они отправились в путь.

Стоял яркий зимний день. Снег искрился разноцветными отблесками в лучах солнца, пробивающегося сквозь ветки деревьев. Некоторое время они ехали молча, наслаждаясь красотой зимнего леса. Рей держал поводья обеими руками, стараясь лишний раз не касаться ведьмы. Когда они выехали на общую дорогу, ведущую к селу, Лана прервала тишину:

— Значит, ты живёшь мгновениями? — спросила она.

— Можно сказать и так, — немного задумавшись подтвердил Рей.

— И как? — снова спросила ведьма. — Это тяжело?

Рей усмехнулся в ответ.

— Даже не знаю, что тебе на это сказать, — проговорил он. — Иногда очень просто, а порой невероятно тяжело. А почему ты спрашиваешь?

— Хочу тоже попробовать так жить, — заявила ведьма, прижимаясь спиной к груди вампира, и кладя голову ему на плечо.

Лана чувствовала, как напрягся от её прикосновения Рей, как задрожали мелкой дрожью его руки, как участилось его дыхание, и ей это нравилось, с ней самой от его прикосновений творилось тоже самое.

Девушка потёрлась головой о щёку вампира, а он, перехватив поводья одной рукой, второй обвил её талию. На сей раз она решила не сопротивляться, и позволить ему себя обнимать.

— Ты сводишь меня с ума… — прошептал Рей, зарываясь лицом в её волосы, выбившиеся из-под пухового платка.

Так они доехали до села, не говоря больше ни слова, просто ощущая друг друга. А на въезде, столкнувшись с несколькими удивлёнными и неодобрительными взглядами сельчан, поспешно отцепились друг от друга, делая вид, что ничего не произошло. Рей даже соскочил со спины Вереск и пошёл рядом, ведя лошадь на поводу.

На рыночной площади было много людей — детей и взрослых. Они пели, играли на музыкальных инструментах, разыгрывали сценки рождения Христа, продавали и покупали различные глиняные и деревянные игрушки и поделки.

Стоило Рею только появиться на площади, как сразу к нему подскочили молодые девушки и женщины, окружили его и принялись рассказывать всякую ерунду. На Лану никто внимания не обращал, и она немного отстранилась от вампира, предоставив ему самому отбиваться от поклонниц. Волна грусти окатила ведьму — смотря на то, как Рей любезно и весело общается с девушками, она думала, а не выглядит ли она также глупо рядом с ним, как и они сейчас. Лана уже прекрасно понимала, что и сама по уши влипла в очарование этого ужасного вампира. Он пленил её сердце специально или случайно — это уже не имело значения. Рей говорит, что влюбился в неё, так нежно и трепетно прикасается к ней, но он в первые дни их знакомства признался ей, что его чувства быстро проходят. Но что это такое тогда между ними — всего лишь наваждение, сон? Он уедет, и она останется в его памяти всего лишь как одно из множества пережитых мгновений… А чем он будет для неё?.. Но с другой стороны — что она теряет? Почему бы не отдаться этому счастливому мгновению, сколько бы оно ни длилось… И всё же, Рей общался с другими женщинами не так, как с ней, а значит, она для него в чём-то особенная… По крайней мере сейчас…

Лана гуляла по площади рассматривая ассортимент представленных товаров, слушая пение и музыку. Повсюду царила праздничная атмосфера. В центре площади была установлена довольно крупная ёлка, украшенная игрушками. С одной стороны, у её основания располагался небольшой помост — импровизированная сцена. Рядом с ней толпились одетые в библейские костюмы ребятишки. Неожиданно среди них Лана заметила молодого священника, что приходил в её избушку некоторое время назад. Он раздавал детям облатки. Заметив ведьму, священник выпрямился в полный рост, и одарил её взглядом полным презрения и холода. «Тебе здесь не место» — говорили его глаза. Лана почувствовала его «послание» каждым миллиметром своего тела. Ей сразу захотелось сжаться, спрятаться, скорее убежать — только бы не чувствовать на себе этого надменного взгляда. Ведьма поспешно отступила на другую сторону ёлки, и подбежала к Рею, который по-прежнему общался с сельскими девушками.

Отдёрнув его за рукав, она тихо сказала:

— Пойдём, мне уже хочется домой!

Рей вместо ответа неожиданно подхватил её на руки и закружил. В полёте Лана перехватила несколько наполненных недоумением и ненавистью девичьих взглядов. Особенно неприятным показался ей взгляд Коры — дочери мельника.

— Что ты делаешь?! — зашипела Лана в ухо вампира. — Они же смотрят! Не забывай — ты же мой брат!

— Извини, — тихо произнёс Рей, аккуратно опуская её на землю. — Ты больше не убегаешь от меня!.. Я не могу сдержаться!

И не отпуская руки ведьмы, вампир обернулся к окидывающим их холодными и недоумевающими взглядами сельским девушкам.

— Простите нас, — произнёс он улыбаясь. — Нам с сестрой уже пора идти. Счастливого Рождества!

Девушкам только и оставалось как сказать — «Счастливого Рождества!» — в ответ.

Лану переполняло беспокойство — священник, потом эти девушки… Рождество явно не подходящий праздник для ведьм. Но с другой стороны — ну покружил старший брат на руках младшую сестрёнку — что в этом такого? Вскоре Лана себя успокоила тем, что после неприятной встречи со священником, взгляды сельских девушек ей просто показались наполненными ненавистью. Она решила, что просто себя накручивает.

Вампир усадил ведьму на спину Вереск, целомудренно сел позади неё, и молча направил серую, покрытую шерстью лошадку в сторону леса. Но как только сельские дома скрылись за деревьями, он, отпустив поводья, прижал Лану к себе обеими руками.

— Ты больше не убегаешь от меня! — прошептал Рей, зарываясь лицом в рыжие волосы девушки.