— И эти жемчужины! Размером с фундук! Наверняка поддельные. Вы думаете, она отбеливает свои волосы? Должно быть. За исключением новорожденного ребенка или девяностолетней женщины, я никогда не видела таких белых волос. И они не очень хорошо завиты, — злобно добавила она.

Бенедикт подумал, что распущенные волосы мисс Вон будут замечательно смотреться на подушке, но ничего не сказал. Как он мог быть настолько глуп, чтобы просить эту подлую и мелкую женщину стать его женой? Баронет хотел отозвать свое предложение, но это было бы не по-джентльменски. Серена может даже потащить его в суд за нарушение обещания. Под присягой он не сможет отрицать, что просил ее руки.

— Ее платье, сэр Бенедикт! — гримасничала Серена. — Оно похоже на комбинацию, наброшенную на нижнюю юбкy. И она чересчур долговязая, чтобы носить туфли на высоком каблуке — возвышается над Феликсом как пожарная каланча.

Мисс Вон случайно взглянула на них в этот момент. Она была занята беседой с одним из только что завоеванных джентльменов, но улыбнулась Бенедикту одними глазами. На один душераздирающий момент они были единственными людьми в мире. Он любил ее, и она любила его. Затем какая-то фраза Ладхэма, отвлеклa ее и рассмешилa.

— Вы меня слушаете? — требовательно спросила Серена.

— Гарпия, — выпалил он.

Серена ахнула:

— Прошу прощения?

Бенедикт прочистил горло:

— Мне было просто интересно узнать об арфе леди.

Серена нахмурилась.

— Почему? — Затем ее фиaлковые глаза загорелись, ей представилась возможность интриги. — А, понятно! Вы подозреваете, что она лжет о своей арфе. Оставила арфу в Ирландии, действительно! Полагаю, вместе со своей каретой, замком и золотой короной!

Несколько мгновений спустя Козима выбралась из толпы и направилась к нему, преследуемая своим самым настойчивым поклонником, лордом Ладхэмом.

Бенедикт поднялся.

— Я обещал вашей матери, что привезу вас домой к одиннадцати часам. Возможно, вам все-таки нужен портшез? — предложил он, глядя на ее ноги.

— Я пройдусь, спасибо, — холодно отчеканилa она.

— Пройдетесь! — воскликнул Ладхем. — Позвольте мне вызвать вам портшез!

— Нет, действительно, — заверила Кози, смеясь. — Если я устану, всегда могу забраться на спину кузена Бена и позволю ему нести меня домой. Он отличный ходок, ноги — точно вырезаны из мрамора.

Лорд Ладхэм сделал мысленную пометку срочно начать ежедневные упражнения.

Бенедикт прощаясь с Сереной, склонился над ее рукой. Козимa нахмурилась. Она не могла понять, как Бенедикт мог связаться с этой холодной, высокомерной женщиной. Серена была прекрасна, но тепла в ней не больше чем у скульптуры. Они с Бенедиктом были красивой парой; вид их, стоящих рядом, беспокоил ее. Кози отомстила, подавая лорду Ладхэму руку для поцелуя.

— Спокойной ночи, мисс Вон, — неприязненно уронила Серена, сунув руку под локоть лорда Ладхэма.

— Доброй ночи! — Козима крепко взяла Бенедикта за руку.

Они вышли из концертного зала на площадь Бофорта. Кози решила не упомянать леди Серенy. Она не хотела, чтобы он догадался о ее ревности.

— Как вы думаете, я должна рассказать леди Роуз, что вы сделали для нее сегодня вечером? — спросила она вместо этого. — Она заявляет, что вы были пьяны и спотыкались!

Он пожал плечами.

— Вы не возражаете?

— Я сделал то, что должен был сделать, и не ожидаю благодарностей.

— Но ущерб вашей безупречной репутации! — запротестовала она, смеясь.

Бенедикт внимательно посмотрел на нее.

— Возможно, я не заслуживаю своей репутации.

— Я рада это слышать, — ехидно сказала она. — Говорят, что доброе дело — само по себе награда. К тому жe вы щупали грудь молодой девушки. Как это было?

— Вы мне приписываете дурные побуждения. Я не трогал ee, я воспользовался ложкой.

— Ложкой!

— Да. Учитывая грандиозность…

— Груди? — вставила она.

— Задачи, — холодно поправил он, — я решил, что суповая ложка будет лучше всего. Естественно, для удобства леди я согрел металл дыханием. Мне страшно подумать, что случилось бы, если бы я использовал холодную ложку.

— Да! —  Кози рассмеялась. — Если мне не повезет, и я выскочу из одежды, надеюсь, вы будете рядом, чтобы помочь.

— Не волнуйтесь, мисс Вон, — заверил Бенедикт, — я помогу вам. Что-то есть в женской груди, пробуждающее мои защитные инстинкты.

— Так и должно быть. Я понимаю, что вы были заняты и все такое, — начала она снова после краткого молчания, — но вы случайно не заметили концерт? Другие люди, казалось, наслаждались этим.

— Да, наслаждались. Синьора хорошо пела. Была даже песня обо мне.

— Разве?

— «Caro mio ben, credimi almen…» Что-то в этом роде.

— Ах, эта. Должна ли я перевести? «Как-то вечером Бен вдруг попал к леди в плен. Он свой адрес забыл и не помнил, где был. Появились надежды, вот и снял он одежды. Но вернуть их не смог, ночью в парке продрог». Второй стих немного обидный, поэтому я остановлюсь на первом куплетe.

— Очень забавно, — похвалил джентльмен. — Мне особенно нравится, как вы срифмовали «надежды» и «одежды».

По мере того как Лансдаун-роуд становилась все более крутой, она больше не могла идти с ним в ногу в туфлях на высоких каблуках.

— Остановитесь на минуту, эти ходули убивают меня, — пожаловалась она и, наклонившись, разулась. — Намного лучше, — выдохнула Кози, поднимая туфли двумя пальцами.

— Я вас предупреждал, — упрекнул он, замедляя шаг. — А теперь мы зашли слишком далеко, чтобы вызвать портшез. Как вы думаете, вы справитесь?

— Прекрасно справляюсь, спасибо, — заверила она чопорно. — В конце концов, это не Дублин, где улицы вымощены битым стеклом. Бат аккуратен, как булавка. Можно подумать, ангелы его облизывают каждую ночь.

— Я был в Дублине, мисс Вон, — сурово сообщил он. — Улицы не вымощены битым стеклом, как я уверен, вы знаете. Это очень симпатичный маленький городок.

— Уверена, из окна вашего отеля! — ответила она. — Когда вы были в Дублине?

— Время от времени у меня дела в Дублинском Замке.

— О, они очень изысканны в Дублинском Замке. Так всегда беспокоятся, чтобы все привести в порядок после пьяных раутов в Дублинском Замке. Как это я никогда вас там не видела?

— В Дублинском замке? — безучастно спросил он.

Она кивнула.

— Да, в Дублинском замке! Или вы нe умеете танцевать?

Запоздало он понял, что она говорила о балах, которые давала леди-лейтенант, в то время как он говорил об официальных делах с лордом-лейтенантом.⁹

— Я не езжу в Ирландию на балы, мисс Вон, — пояснил он.

— Почему? — потребовала она. — Вам не нравятся ирландские девушки?

— Некоторые из них довольно милы, — признался он, — но другие бессердечны и жестоки.

— Ах, так мы вам все-таки нравимся!

Он улыбнулся.

— Завтра вечером будет лекция по меровингскому искусству, — сказал он некоторое время спустя.¹⁰ — Может быть, вы хотели бы выступить?

Она покачала головой.

— Я только читаю лекции о вреде алкоголя и азартных игр.

— В четверг, конечно, будет этот ужасный котильон. Обычно собирается много участников; никто не будет удивлен, если вы присоединитесь.

— Нет уж, спасибо! Я не собираюсь превращаться в светскую бабочку. — Она засмеялась. — Я сказала, что пойду на вечеринку вашей подруги, но это все. У Элли был бы нервный припадок, если бы я начала выходить каждую ночь.

— Она вернулась в школу, — вспомнил он. — Ей нравится?

Козима остановилась.

— Вы можете спросить ее сами.

Бенедикт удивленно огляделся. Вроде бы они только что вышли из «Аппер Румз», как в мановение ока очутились у ее двери в Камден-Плейс. Аллегра Вон сидела на ступеньках, свернувшись калачиком под шалью.

— Почему ты не в постели? — сердито спросила Кози. — У тебя завтра школа!

— К вашему сведению, — ответила Элли, — в доме ужас что творится!

— Какой ужас? — встревожилась Козима. — Что произошло?