— Да, — мрачно согласилась Нора, — но с твоей сестрой идет ciotog.

— Я думаю, что он хороший, — возразила Элли. — Он дал мне шесть пенсов, когда приходил вчера.

Козима нахмурилась, поднимаясь и вставляя ноги в чулках в вечерние туфли на высоких каблуках.

— С какой стати он дает тебе деньги? — потребовала она.

Элли пожала плечами.

— Он сказал, что у всех остальных девочек в школе будут карманные деньги.

— Я не хочу, чтобы ты брала у него деньги, — велела Козима.

— Почему бы нет?

— Почему бы нет? Мы уже взяли у него тысячу фунтов, вот почему, — огрызнулась Кози. — Шесть пенсов, действительно! Когда я была в твоем возрасте, моя милая, три пенни — лучшее, что я когда-либо получала. И это в рождественское утро! У нас тогда были деньги, тонны их! — преувеличивала она. — Теперь, где мои жемчугa, Нора? — пробормотала она, роясь в своем туалетном столике.

— Твои жемчуга! — воинственно передразнила Элли. — Они такие же мои, как и твои. Бабушка Вон оставила их той, кто первой выйдет замуж.

Кози рассмеялась, когда Нора открыла черную бархатную коробку, в которой находилoсь ожерелье —единственная уцелевшая настоящая драгоценность.

— Полагаю, ты думаешь, что можешь выйти замуж раньше, чем я, мисс Элли?

— Могу! — крикнула Элли, вырывая жемчуг из рук сестры и бросаясь к двери. — Я красивее и кроме того намного милее, чем ты.

— Вернись немедленно!

Это была нелепая команда и на нее не обратили внимания. Погоня началась.

Леди Агата испуганно ахнула, когда ее младшая дочь пулей пронеслась по гостиной, сопровождаемая разъяренной старшей дочерью. Из-за длинных юбок и туфель на высоких каблуках у Козимы не было другого выбора, кроме как перепрыгнуть через диван и схватить младшую девочку. Старше и сильнее, она без труда прижала сестру к полу.

— Это нечестно! — завопила Элли с пола, когда сестра вырвала ожерелье из ее пухлых пальцев. — Ты получаешь все! Мама!

Леди Агата беспомощно дрожала на диване, пока ее старшая дочь победоносно вставала на ноги. Кози уже начала застегивать жемчужное ожерелье, когда заметила, что мать сидит в гостиной не одна. Бенедикт поднялся со стула и кашлянул, извиняясь. Великолепный в вечернем наряде, он принес с собой букет белых тепличных роз.

— Добрый вечер, мисс Вон, — серьезно приветствовал он.

— О, боже! — Кози сопротивлялась желанию прикрыть полуобнаженную грудь обеими руками. — Вам следовало сообщить о своем присутствии, — буркнула она сердито.

Элли поднялась на ноги, радостно наблюдая, как ее сестра в нижнем белье приседает в реверансе перед джентьменом. Если Бенедикт понял, что Кози стоит в своих нижних юбках, он не подал виду. Между прочим, это было очень красивое нижнее белье. Она жестоко торговалась за него.

— Это для вас, — сказал он, протягивая букет.

— Он принес тебе розы в марте, — воскликнула леди Агата. — Должно быть, стоили целое состояние.

Козима неохотно вышла вперед, чтобы взять цветы. Бенедикт пристально смотрел на нее — oн не мог решить, предпочитает ли ее рыжей или блондинкой. К счастью, ему не пришлось решать.

— Я нанял портшез. Пойдемте, мисс Вон?

— Вам кажется, что я готова идти? — недоверчиво спросила она.

— Думаю, вы выглядитe очень мило, — ответил он. — Это новый ансамбль?

Фактически, это был ансамбль, который «мисс Черри» надевала на свой дебют. Козима умерла бы от стыда, если бы он узнал, что она тащилась через парк в нижнем белье.

Элли захихикала. Бенедикт, убежденный, что все молодые женщины хихикают почти непрерывно и без повода, не видел в этом ничего необычного. Решив удержать его в неведении, Козима просто сказала:

— Да, очень новый. Но я не собираюсь тесниться с вами в портшезе, — запальчиво добавила она, — я пойду пешком.

— Прошлой ночью шел дождь. Вы испортите обувь, — напомнил он.

— Позвольте мне беспокоиться о моей обуви, — заявила она раздраженно.

— Как пожелаете, — сухо сказал Бенедикт. — Я отпущу носильщика, и мы прогуляемся

— Вы ожидаете, что я помчусь с вами на концерт? Прямо так?

— Конечно нет, возьмите плащ. — Он достал часы и посмотрел на них.

— Я принесу плащ, — сказала она. Кози побежала по коридору в свою комнату и с тревогой изучила себя в зеркале. К ее облегчению она не выглядела неряшливо в белом шелковом белье. В этом случае быть худой и плоскогрудoй оказалось благословением — избыточные телеса не вываливались наружу, привлекая нежелательное внимание. Никакие неприглядные рулоны плоти не выставлены напоказ. У нее хорошие плечи и красивая длинная шея. Жемчуг тоже помог.

Нора подняла зеленое платье.

— Нет, — приказала Кози. — Просто мой плащ, Нора.

— Вы не можете выйти в одной комбинации, мисс Кози! — закричала Нора в шоке.

— Я вынуждена, Нора. Я не допущу, чтоб ciotog думал, что видел меня в нижнем белье!

— Но он видел вас в нижнем белье, мисс Кози, — озадаченно напомнила Нора.

— Нет, если я ношу его как платье, он не видел! — Козима ответила с бесспорной логикой.

Она крепко держала его за руку, когда они входили в «Аппер Румз».

— Вы не нервничаете, не так ли? — в его голосе звучало удовлетворение.

Кози привыкла к чужим взглядам. Люди смотрели на нее всю жизнь. Даже когда она была ребенком, к ней подходили совершенно незнакомые люди, гладили по щекам и говорили, какая она красивая девочка. Но теперь она испугалась: в любой момент кто-то мог сказать, что на ней надета только нижняя юбкa.

— Я здесь никого не знаю, — забеспокоилась она.

— Вы знаете леди Дaлримпл, а также ее сына и дочь, я полагаю.

Ее пальцы впились в его руку.

— Они попытаются оскорбить меня.

— Разумеется, нет, — успокоил девушку Бенедикт. К ее изумлению, он оказался прав: леди Далримпл тепло приветствовала Кози, Фредди Картерет поцеловал ей руку. И Милли Картерет, одетая в очень смелое платье из ультрамариновой тафты, поцеловала воздух рядом с ее щекой.

Бенедикт наслаждался безмерно: oн сопровождал красивую девушку в зале, полном людей, затаивших дыхание в ожидании встречи с ней! Удовольствие, которое никогда не было знакомо ему прежде. Он прошел сквозь толпу в «Октагон Румз», где представил ее первой леди Бата.

Леди Мэтлок, тепло одетая в синий бархат, сердито щелкнула веером, глядя на ирландскую девушку. Эта молодая задница, лорд Лaдхэм, не преувеличивал: мисс Вон имела лицо ангела. Графиня предпочла бы дать ирландской выскочке «прямой отказ»,⁸ но если сэр Бенедикт Уэйборн решил привести девушку, что можно пoделать? Она поймана в ловушку вежливости.

— Вы ирландка, моя дорогая? — поинтересовалась она со слабым хмыканьем.

— Да, мадам.

— Вы играете на арфе? Конечно, играете — все ирландские девушки играют. Вы должны прийти на Кресент и сыграть для меня. Я чрезвычайно увлекаюсь музыкой, но, увы, плохое здоровье не позволяло мне учиться. Моя дочь Роуз. — Оценивающим взглядом она наблюдала, как мисс Вон пожимает руку ee дочери.

Больше всего раздражало отсутствие у ирландки изъянов. Лицо — совершенство. Кремовая сияющая кожа неоспорима. Даже зубы хороши; маленькие, прямые и неокрашенный. Хотя ее белое платье не было так декольтировано, как пучок розового кружева, надетогo на Роуз, оно облегало стройную, грациозную фигуру. Роуз, несмотря на пышную грудь и приличное приданое, не выдерживала конкуренции. Многие джентльмены предпочитали девственный вид откровенной чувственности, которую предлагалa такая фигура, как у Роуз. Леди Мэтлок мысленно отметила, что ее дочери нужен более строгий корсет.

— Значит, вы кузина Уэстлендcа, знаменитая мисс Вон! — воскликнула Роуз.

— Не знала, что я знаменита, — ответилa Козима, немного озадаченная явным восторгом молодой леди от знакомства. Леди Мэтлок сердито посмотрела на нее.

— Полагаю, вы тайно помолвлены с ним, мисс! У вас сложилось нечто вроде тайного понимания, осмелюсь предположить?