– Привет, солнышко, – Валя поцеловала недовольную дочь в щеку. – Прости, это я все остановится не могу, руковожу производством… кстати, экономика вовсе не проклятая, а всего лишь не очень простая наука…

– Ма-а-амочка, вот только не рассказывай про ваши эти безумные политэкономии, умоляю!

– Конечно, не буду… Уж раз триста рассказывала.

Валя устроилась на своем любимом кухонном стуле – высоком, с удобной спинкой, и взяла в руки стакан сока, который ей налила заботливая Катя.

– Ну, дочери мои милые, как ваш день прошел?

Это была уже даже не традиция, а настоящий ритуал. Каждый вечер три прекрасные дамы собирались за столом, чтобы поболтать, рассказать о чем-то важном… и просто побыть вместе. Именно в такой вечер долгих пять лет назад Валя сообщила дочерям о том, что их отец уезжает. Именно в такой вечер три года назад Кира пыталась убедить мать, что хочет стать дизайнером, а не международным экономистом. И именно три таких вечера понадобились Вале, чтобы убедить дочь в… неразумности такого занятия. Именно в такой вечер летом три года назад Катя первый раз заявила, что если куда и будет поступать, то исключительно на ветеринарию, причем сначала в училище.

Одним словом, это были, наверное, самые лучшие минуты всего дня – и уж точно самые нужные для всех троих.

– Да вот, мам, – Кира налила себе чаю и устроилась на подоконнике, – чувствую я, что экономику завалю. А это значит, что осенью не видать мне стипендии, как своих ушей…

– Ну-у, дочь, думаю, что ты преувеличиваешь…

– Да ни фига подобного. Я вроде все слова понимаю, но вот закрыла учебник и… Ничего. Как будто целый день перед теликом со спицами просидела.

Валя помнила, какими трудами ей в свое время давалась эта самая экономика. Тогда она пыталась себя уговорить, что ничего не понимает, потому что думает о дочке, за которой присматривает баба Света… Но, выходит, дело все-таки не в этом.

– Насчет стипендии не переживай, уж как-то прокормлю…

– Это меня утешает, – саркастически заметила Кира.

Нет, она не была занудой и заучкой. Просто ей, как любому нормальному человеку, не нравилось терпеть поражения. Даже такие, пустячные…

– А ты, младшенькая? Тоже боишься завалить что-то?

Катя усмехнулась. Она боялась говорить с мамой только на одну тему. Нет, не боялась, не хотела. А все остальное – выпускной бал, платье и прочую ерунду могла обсуждать… Да хоть сутками.

– Не, не боюсь. Да и что там заваливать. Английский я уже написала, сама знаешь. Математика осталась… Тоже ничего смертельного…

– Ну и умница.

Валя вдруг почувствовала, что устала просто невероятно. И что ей хочется только одного – упасть в постель и на какое-то время плюнуть на все заботы.

– Ну что, птички, будем спать укладываться?

– Да, мамуль… А, еще одно. Мы в классе подумали, что, наверное, выпускной не надо устраивать. Лучше мы половину всех денег, которые родители собрали на этот бал, школе отдадим, а вторую – инклюзивному лицею.

Валя, которая уже пару раз заводила разговор о выпускном платье и слышала в ответ «ой, не знаю», конечно, к чему-то подобному готовилась. И, как человек разумный, не видела в такой идее ничего предосудительного. И школе нужны средства, и инклюзивному лицею – тоже, и очень много, и к тому же всегда. То, что ребята сами до этого додумались, делало им честь как людям взрослым.

– Ну что ж… Интересная мысль. Правда, от торжественной части вам все равно не отвертеться… Интересно, что остальные родители думают об этом.

– Мамуль, но ты же не возражаешь?

– Знаешь, детка, я не вижу в этом ничего плохого, скажем так. Вы уже взрослые люди, видите так же много, как и ваши родители. Конечно, предлагая отказаться от выпускного, вы распоряжаетесь мами-папиными деньгами… Но передать их – куда разумнее, чем устраивать балы, а потом обсуждать, кто сколько на шмотки потратил, да у кого украшения подороже, да кто на чем приехал… В общем, я не против. Но вот что думают об этом у Семенихиных? А у Романевских?

Семенихина Света, дочка мэра, была человечком удивительно разумным. Тихоня, мечтающая исключительно о карьере в ай-ти, готовая часами сидеть над сложными расчетами, о балах и шмотках точно не мечтала. Может быть, она и сможет уговорить отца и маму (даму зверски надменную и пустоголовую). А вот Стасик Романевский, сынок банкира, наверняка был против подобного решения. А уж его родители, пускающие окружающим пыль в глаза по поводу и без, как Валя подумала, устроят настоящий скандал.

– Знаешь, мам… Тут, как бы тебе сказать… В общем, Стасик заявил, что не придет даже аттестат получать, пусть ему везут. А Света сама все это предложила. И вроде мама и папа не против.

– Разберемся, детишки. В любом случае, Кать, я на твоей стороне. Но если вдруг понадобится платье, ты об этом хоть за неделю скажи, его ж пошить надо.

– Ма-а-ам, платье не понадобится. Все! Иди уже спать, вон, с ног валишься. Я посуду помою, а Кирюха зверей покормит на ночь…

Валя поцеловала дочерей и отправилась к себе. Сквозь подступающий сон она слышала, как во дворе Кира беседует с Доном Сезаром, как шумит в кухне вода. И подумала, что не так часто ей выдается такой необыкновенный вечер – болтовня о прошлом с добрым другом, а не скандал в отеле, мирная беседа с детьми, а не «разбор полетов».

«Вот бы так было всегда…» – подумала она, погружаясь в сон.

В тишине и покое прошло три дня. Дети учились, отель работал, управляющий спа искал врача-бальнеолога, май подходил к концу. Понедельник, одним словом, катился своим чередом.

Конечно, и в субботу, и в воскресенье Вале звонил Саша, конечно, вечером в воскресенье повез ее за город, погулять по холмам. Конечно, они дружно полюбовались открытыми сегодня всем желающим бывшими «закрытыми зонами», где военные когда-то проводили испытания. Теперь эти пологие песчаные холмы напоминали пустыни, местами поросшие какими-то неприхотливыми цветочками. Колючей проволоки заграждений уже давно не осталось, а на бетонных столбах теперь были закреплены неяркие фонари, превращая все вокруг в слегка цивилизованные «дикие места».

– Красиво, правда? – спросил Александр.

– Да, непривычно. Я ж тут последний раз была… Ну, наверное, тогда же, когда и ты, – на экскурсии в третьем классе…

– А вот и нет, – Валин спутник усмехнулся. – Вас же, девчонок, сюда не возили. А нас возили, на стрельбы. Классе в девятом…

– Ну-у, может быть… Девчонки рассказывают, что теперь даже вроде в шахты экскурсии организовывают. Господа геологи подрабатывают. И сталкеры появились, которые советской историей болеют.

– Ого… Да у вас тут жизнь кипит! А я уж думал отдохнуть от столичной суеты…

Валя подозрительно посмотрела на стоявшего вполоборота Александра. Тот улыбался.

– Опять ты меня подначиваешь, негодяй!

– Ну что ты… Просто… Да я просто так последний раз гулял… уж не помню когда. Лет десять назад, а то и раньше. А уж по таким странным местам – вообще никогда.

– О да, места у нас непростые. Спасибо, что городок совсем не вымер.

– Да вам тут развиваться и развиваться… Просто Клондайк. На одних туристах можете жить! Источники, вулканы, грязи… Красота такая…

Да, все было именно так. И грязи были лечебные, и источники горячие (и не очень), и горы древние, местами заросшие лесом, необыкновенно красивые. Частенько Валя и сама думала, что тут настоящий Клондайк, золотое дно – если к делу грамотно подойти.

– Ну вот и пробуем. Сам же видишь, люди приезжают…

– Рекламы бы только побольше…

– Ты прав, конечно. Только давай сейчас не о работе…

– Давай.

Александр задумался. Банковское дело, конечно, штука серьезная. И отнимает все время и все силы. Но, может, попробовать и туристический бизнес оживить слегка? Если, даст бог, все сложится, Валюшке такая помощь будет кстати… Да и прибыли совсем иными могут стать.

В понедельник ближе к полудню в кабинет Валентины проникла Эсфирь. Да-да, не вошла, не прибежала, а именно проникла. Она всегда так появлялась – вдруг в кресле напротив.