— Ну я так и думал, — Кинг достал из внутреннего кармана плоскую флягу. — У вас есть с собой что-нибудь болеутоляющее? Нет. Тогда выпейте вот это. Иначе можно просто потерять сознание от боли. У вас с сердцем проблем нет? Это хорошо. Я тоже выпью. Не хочу, знаете ли, превращаться в овощ на пороге собственного дома, — и он первым сделал внушительный глоток.

Спустя некоторое время мистер Кинг, вернее, бывший король Ментахо подошёл к «Доджу», открыл дверцу и застыл, задумавшись.

— Ну что? — спросила Эльвина, с тревогой глядя на мужа. — Получилось?

Тот пожал плечами:

— Спит как младенец. Я позвонил в полицию, они скоро приедут. Документы у него с собой, думаю, всё будет в порядке. Но о нас он забудет навсегда. Нам повезло, что мы научились сохранять свойства усыпительной воды на такой большой срок. В противном случае — я даже не знаю…  Брать этого Соммерса с собой, держать его в плену…  Плохой выбор.

— Ты тоже пил?

— Пришлось. Иначе бы он не поверил. Не волнуйся, я не усну, ты же знаешь, что у нас давно выработался иммунитет. Но за руль, наверное, всё-таки лучше сесть тебе. А то мало ли…

— Всё действительно настолько плохо?

Ментахо вздохнул, с силой потёр лицо:

— Ты представляешь, он почти всё о нас знает…  Вернее, знал. На редкость настырный тип. Вот, взгляни, — он протянул жене пачку бумаг. — Проследил почти все наши маршруты за последние три года. Даже фотографии раздобыл. Тут и мы, и Джюс, и Кагги-Карр. Не могу понять, как ему это удалось. Недооценили мы местных, расслабились. Думали, что если будем делать покупки в разных местах, нас не отследят. А они отследили.

— Что ему было нужно?

— Ему была нужна наша страна, Эльвина. Вся наша страна. Наступают тяжёлые времена, и в этом мире кое-кто решил, что Волшебная страна — идеальное место для того, чтобы в комфорте и безопасности пережить политические и природные катаклизмы. Казалось бы, почему не помочь? Но им ведь только дай палец, и они тут же отхватят всю руку. И поступят с нами, как с индейцами в своё время. И останется от нас и от нашей прекрасной страны только воспоминание. Они изгадили свой мир и не постесняются точно так же изгадить наш. Урфин был прав: мы должны уговорить Гудвина и Элли. Пусть берут семьи и поскорее переселяются к нам. Рано или поздно эти деятели их выследят. Они уже встали на след и они не успокоятся. Таких Соммерсов у них хватает. Поехали. Времени мало.

— Жаль, что мы не всё успели закупить.

— Ничего. Сделаем перерыв на несколько лет, а там, глядишь, о нас и забудут.

На выезде из городка Эльвина улыбнулась:

— Город «Эллис». Он как будто бы назван в честь нашей девочки. Ты знаешь, она в прошлый раз призналась мне, что ужасно скучает по своим друзьям. А её дети Волшебной страной просто грезят.

Ментахо одной рукой приобнял жену и поцеловал её в щёку.

— Всё будет хорошо, вот увидишь. Мы обязательно её уговорим.

Он вдавил клавишу плеера и прибавил звук.

— «Somewhere over the rainbow, — зазвучал в динамиках голос Джуди Гарленд, — Way up high…».

Неудачливый агент Майкл Соммерс спал сном невинного младенца на заднем сиденье своего «Бьюика», а серебристый «Додж Караван» с прицепом мчался по шоссе туда, где далеко-далеко, почти над самым горизонтом висела в небесной синеве едва заметная радуга.

— Ну всё, больше здесь брать нечего, — Урфин без сожаления отбросил в сторону ржавый топор. — Осталось одно барахло. Радуйся, медведь, завтра с утра выступаем.

— Наконец-то, о, повелитель! — подобострастно воскликнул встрепенувшийся Топотун, — Надоела эта Когида. Изумрудный город ждёт нас…  тебя…  и твою непобедимую армию.

Урфин скривил губы в недоброй усмешке:

— Ну, честно говоря, не очень-то он меня и ждёт. Я бы даже сказал, совсем не ждёт. Но мы всё равно придём.

— А что ты сделаешь со своим домом? — спросил медведь. — Позволишь в нём кому-нибудь жить?

— Заколочу окна и двери, — равнодушно отмахнулся Урфин. — Не думаю, что я когда-нибудь сюда вернусь.

Он смотрел на опустевший двор, на перекопанный огород с проплешинами от костров, на мастерскую, на сложенные под навесом брёвна, которым уже не суждено превратиться в дуболомов (их и без того достаточно, на Изумрудный город точно хватит), смотрел и не чувствовал ни сожаления, ни хотя бы намёка на грусть. Действительно, надоела эта глухомань, даже странно, что хватило терпения прожить здесь столько лет. Всё чего-то ждал, на что-то надеялся…  Получается, не зря ждал, не напрасно надеялся. Судьба всё-таки улыбнулась ему во все свои тридцать два зуба.

Джюс привычно стиснул челюсти, которые вновь попытались напомнить ему о жевунском происхождении. Никогда сюда не вернусь, в который уже раз повторил он про себя, буду жить в городе, во дворце, как и положено настоящему правителю. А дом? Что дом? Кому он нужен? Впрочем…  Если подумать…  Если очень хорошо подумать…  А почему бы потом, после победы, не устроить здесь музей. Посадить какого-нибудь смотрителя, чтобы следил за порядком и сохранностью. Пусть жевуны ходят сюда и видят, как и где начиналось восхождение их Повелителя к вершинам власти. Пусть трепещут и поклоняются. Чтобы не забывали. Интересная мысль. И почему мне это раньше в голову не пришло? Но тогда получается, что дом нельзя бросать без присмотра. А то знаю я этих милых соседей с дурацкими колокольчиками на шляпах — не успеешь оглянуться, растащат всё по досочке. Мальчишки непременно заберутся, стёкла побьют, ещё и сожгут, чего доброго. И вообще, дом без хозяина очень быстро ветшает. Вспомнить хотя бы пещеру Гингемы. При жизни злой волшебницы там было вполне уютное жилище, пусть и слегка мрачноватое. А сейчас, честное слово, зайти страшно. Паутина, запустение, плесень на стенах и вездесущие мыши с пауками.

И как же быть? Откладывать выступление армии совершенно не хочется. И без того уже много времени потеряно. Джюс посмотрел на улёгшегося у его ног медведя, на нетерпеливо шныряющего по двору Эота Линга, и вновь открыл дверь в мастерскую. Человек с воображением из любой ситуации найдёт выход, а уж угрюмый столяр на свою голову никогда не жаловался.

Давным-давно, в молодые годы он мастерил игрушки, пытаясь заработать на жизнь. Ничего хорошего из той затеи не получилось, но поделки и заготовки остались — руки, ноги, лапы, головы…  Вот сейчас-то они и пригодятся. У хорошего мастера всё идёт в дело. Мелькнула у него мысль использовать какую-нибудь из уже готовых кукол, но уж больно все они были мелковаты и потому совершенно не годились в сторожа. Отыскав в углу подходящую берёзовую чурку, он положил её на верстак, привычно прикрутил первые попавшиеся ноги — одна получилась длиннее другой, но его это сейчас совершенно не волновало. Руки тоже получились разные, одна с растопыренными пальцами, другая с кулаком. Голова…  Он и тут не долго раздумывал. Выбрал простую болванку с едва намеченными ушами, глазами и носом. Рот вырезать не стал, без затей намалевал злобный оскал остатками почти высохшей краски.

Щедрая порция живительного порошка с шипением и лёгким дымом впиталась в деревянное тело, и уродец тут же ожил, судорожно задёргав конечностями. Из-за того, что ноги у него были разные, двигался он почти боком, угрожающе при этом раскачиваясь. Чрезмерно длинные руки по-обезьяньи волочились по полу. Покрутившись по мастерской, нелепое создание воткнулось головой в верстак и неловко завалилось на спину.

— Так, — вздохнул Урфин, подобрав бедолагу. — Сейчас придумаем тебе какие-нибудь глаза.

Ничего нового изобретать не пришлось, и по примеру дуболомов уродец обзавёлся двумя чёрными глазами-пуговицами, чересчур большими для его головы. Урфин долго разглядывал получившееся в итоге пучеглазое чудо-юдо, затем беспечно отмахнулся:

— Ладно, и так сойдёт. Нет времени возиться с тобой.

— Будешь жить в моём доме и охранять его, — приказал он. — И чтобы здесь был порядок. Никого не пускай, гони всех прочь. Ты понял меня?