Жаль, что у Легана не сложилась жизнь. В глубине души Ладр был уверен, что здесь не обошлось без интриг со стороны кое-кого из офицеров. А возможно даже, не без помощи друга Легана — Гэртана Гаррэта. Недаром Ленн Раллэн с некоторых пор опускал взгляд, когда ему приходилось упоминать имя Гаррэта. Наверняка Раллэн знает что-то, о чем не стал говорить ему, отцу Легана.

Раллэн — единственный человек, который пришел выразить соболезнование родителям Легана после всех этих неприятностей. Он, да еще полковник Ронн Куиссэн — вот и все, кто продолжал относиться к Легану с прежним уважением. Полковник вообще просто-таки потребовал от Ладра, чтобы Леган, как только объявится в Диирии, немедленно зашел к нему. Полковник намеревался выяснить, в чем тут дело и что за оскорбление послужило причиной того, что Леган позволил себе ударить старшего офицера. Полковник нисколько не сомневался, что Леган имел на то полное право, просто он хотел знать подробности.

Подробности…

Ладр и сам не прочь был бы узнать подробности всего этого. Как и то, где именно сейчас находится его сын. Раллэн разыскивал его в Лаоэрте, но не нашел. Наверное, Леган все еще находится в пути — до Диирия дорога не близкая.

«Где он сейчас?» — горестно подумал Ладр Лариар.

Медленно катились к морю мерцающие в ночи воды Сиузиара — реки, берущей свое начало далеко отсюда, в Сиузских горах. За рекой темнела громада Криарского леса. А позади, за спиной, уже остался Риифор — самая полноводная река Межгорья. Леган с Ингом переправились через нее на пароме, но деньги к тому времени у них иссякли окончательно и им пришлось продать своих лошадей, чтобы оплатить перевозку. Но это уже не так важно — они оказались у Сиузиара, до Криарского леса было теперь рукой подать. Завтра они найдут тот старый мост, о котором говорил паромщик, и перейдут на противоположный берег. А там уже начинается Криарский лес.

Леган подбросил дров в костер и посмотрел на спящего Инга. И как это он может спать здесь?! Леган недоуменно покачал головой. Неужели Инг ничего не чувствует?! Хотя такое вполне возможно. Леган и сам бы спал себе спокойненько, если б не события последних дней. Сейчас он стал гораздо внимательнее относиться к своим ощущениям, а это внимание обострило все его чувства до предела.

В голову Легана начинали порой приходить такие мысли, каких там раньше никогда не было. Он смотрел на паромщика и внезапно понимал, что тот когда-то был капитаном Лиетской гвардии, но после подал в отставку по причине ранения, полученного им в бою с дикими охотниками в Сиузских горах. Леган проходил мимо пассажира парома и вдруг осознавал, что этот пассажир — разбойник, душегуб, пробирающийся в Кагоар, где его с нетерпением ожидают друзья-ватажники. Леган смотрел на небо и знал, что дождя сегодня не будет, хотя с самого утра над рекой угрожающе скапливались тучи.

Откуда Леган мог знать это? Как ему удавалось понять то, что думают и чувствуют люди? И почему этого не случалось с ним раньше? Леган искал ответы на эти вопросы и не находил их. Инг же объяснил все чрезвычайно простой фразой: «Так уж получается!..»

Но Легана это не устраивало. Он хотел знать, почему так получается? Почему, например, эта сегодняшняя стоянка вызывает в нем какое-то непонятное чувство? Такое бывает, когда ты сидишь в засаде у дороги, по которой с минуту на минуту должна пройти колонна противника.

Леган огляделся вокруг и еще раз попытался ответить на вопрос, чем же его настораживает эта местность? Обычная степь, поросшая невысокой травой, которая сейчас, поздней осенью, окончательно сошла на нет. Местные жители, наверное, и в лучшие-то времена не использовали эту землю под пастбища. А сейчас тут вообще никого. Полное безмолвие. Жители деревни, лежащей к югу от их стоянки, сюда тоже почему-то избегали заходить. Может быть, они тоже что-то чувствовали?!

Леган задумался. Ему показалось, что эта степь, ровная, как стол, раньше не была такой. Может быть, здесь когда-то было какое-то людское поселение? Может быть, эта земля просто хранит память о живших тут людях?..

Леган и сам не заметил, как глаза его закрылись. Он не уснул, даже не задремал — вокруг все словно бы подернулось каким-то розоватым туманом. Веки Легана были закрыты, но он отчетливо видел ровную степь, освещенную ополовиненной луной. И эта степь словно бы дышала, как спящий человек, вспоминающий во сне свой тяжелый и трудный день. Как человек, которому уже начинает сниться сон. Необычный сон, странный и волнующий, но совершенно безобидный, хотя и непонятный. Сон, в котором в этой степи, на этом самом месте возвышались каменные стены крепости. И лес подходил сюда гораздо ближе, чем теперь. И в лесу прятались какие-то люди…

Вооруженные люди. Много вооруженных людей, одетых в неумело выделанные звериные шкуры. Целая армия — конная и неплохо вооруженная, затаившаяся и напряженно ожидающая чего-то. И от этой схоронившейся среди великанов-деревьев конницы отделились несколько всадников в сверкающих на солнце рыцарских латах и помчались к стенам крепости…

Сверкающих на солнце латах?! Да, именно так! Потому что сейчас был день. И яркое, но холодное полуденное солнце заливало всю степь, покрытую высокой травой, которую волнами ветер…

Группа всадников в блестящих латах приближалась. Теперь уже стали хорошо видны развевающиеся за спинами плащи странного вида. Словно каждый плащ был сшит из длинных и широких полос белой и красной материи. И на макушках шлемов всадников трепетали бело-красные ленточки.

А по пятам за этими всадниками с воем и гиканьем неслась толпа размахивающих мечами людей в звериных шкурах. Они пытались догнать всадников в латах, но те были уже возле стен крепости. Ворота начали томительно медленно раскрываться, а люди в латах обнажили мечи и подхватили победный клич своих преследователей. Леган понял, что это был просто хитрый маневр нападавших, чтобы попасть внутрь крепости — переодетые в латы люди не вызвали подозрений, и гарнизон принял их за своих товарищей, преследуемых врагом.

Вдруг что-то произошло. Время словно остановилось. Кони замерли на скаку, движение тяжелых крепостных ворот прекратилось. Казалось, даже ветер стих. Все будто замерзло в холодном свете негреющего солнца. Почти все…

Кроме двоих всадников в блестящих латах, спрыгнувших с коней и кинувшихся к воротам. Они ударили в тяжелые створки всем весом своих тел, навалились и распахнули их. А к ним уже спешили еще двое облаченных в латы. Только эта четверка и сохраняла подвижность среди остальных людей и коней. Они на ходу стаскивали с себя мешавшие им шлемы, обнажали мечи и врубались в ряды неподвижных защитников крепости. Среди нападавших Леган с изумлением увидел женщину — ее длинные светлые волосы развевались, в руке она крепко сжимала меч, а глаза ее были полны непередаваемой ненависти. Легану даже показалось, что они светятся жутким красноватым светом.

Женщина, словно почувствовав его взгляд, обернулась, и Леган убедился, что зрачки ее и в самом деле отсвечивают красным. Леган вспомнил, что уже видел эту женщину. Он даже вспомнил, где и когда — в тот самый день, когда они с Ингом попали в историю с разбойниками под Андиором. Когда Леган впервые сделал что-то такое, за что на него обратил свое внимание Неугасимый Маяк. Когда карающие молнии едва не убили их.

Леган вспомнил, как ослепительная вспышка молнии на миг высветила перед его глазами это же самое женское лицо, только без холодящего кровь красного блеска в глазах. И выражение лица тогда было у этой женщины более спокойным и добрым, а не таким диким и безжалостным, как сейчас.

Легану показалось, что кто-то невидимый произнес непонятное и совершенно незнакомое ему слово: «Гдан». И тут же Леган понял, что такое название носила эта крепость.

Видение задрожало, подернулось мелкой рябью, стало совершенно призрачным — и вот уже на месте гордо возносившихся к холодному голубому небу зубчатых стен крепости остались лишь поросшие травой развалины. Обломки камней, рухнувшие стены замка, торчащие, словно гнилые зубы, разрушенные башни…