Его сиятельство князь Николай Андреевич принял живое участие в моем предприятии, ободренный его вниманием, я осмелился утруждать Ваше превосходительство своею покорнейшею просьбою представить труд мой почтенным землякам моим, труд, для которого крайне искреннее мое желание издать как нельзя лучше, недостает собственных средств для расходов, в таком случае неизбежных. Я льщу себя надеждою, что Ваше превосходительство удостоите вниманием мою просьбу и влиянием вашим дадите возможность достигнуть цели моего предприятия.

Первые два выпуска, состоящие из 6-ти картин, стоят 3-и рубля серебром. Требования ваши с именами подписчиков благоволите адресовать или в канцелярию военного генерал-губернатора князя Николая Андреевича Долгорукова, или в С.-Петербург на имя Тараса Григорьевича Шевченка в Академию художеств.

С истинным почтением

имею честь быть

Вашего превосходительства

покорный слуга

Т. Шевченко.

1844 года,

октября 1 дня.

С. Петербург.

Наконец билеты и гравюры в руках моих. Сегодня же отправляю 10 в Полтаву и 3 гравюры; 10 в Чернигов и 3 гравю[ры]. С будущею почтою отправлю 10 остальных к Галагану. Но что такое 30 билетов! Надобно было прислать их сотнями. Какие Вы несносные, и что это за перемена, на место 10 экз[емпляров] только 6 и на место 10 руб[лей] – только 3 руб[ля]!!! Что это Вы сделали, а я всем писала собирать по пяти руб[лей] с выпуска. Пишите же и растолкуйте мне эту путаницу.

Нет Капниста; право, я боюсь, чтобы с ним что-нибудь бы не случилось. Нет и сестры моей и брата также нет. Маменька все больна, папа слаб и часто страдает. Мрачно, грустно у нас. Хоть бы удалось для Вас сделать что-нибудь. В Полтаве мисс Засс и Белавин, хороший мне знакомый, обещаются хлопотать; в Одессе также будут. Из других мест не имею еще ответов. В пятницу буду писать графу Головкину, любителю хорошего.

Прощайте, добрый, спешу, поздно, все спят, ветер свищет. О, если бы была поэт, написала бы Вам песнь, но так как я прозаик и плохой (кажется, женщин лишили [права] быть и тем и другим, ибо нельзя в женск[ом] роде сказать эти два слова), то я протягиваю Вам запросто дружескую руку и молю Бога о ниспослании на Вас святой благодати. Верьте неизменной дружбе к Вам

Варвары Репниной.

10-го октя[бря]

1844 г.,

Яготин.

На четвертій сторінці:

Милостивому государю

Тарасу Григорьевичу

Шевченке

в Академию Художеств

в Петербурге.

Еге, ж еге! То дуже погано, коли чоловік почне хату ставити, а глядь, чорт-ма матеріялу. Так і тута, пане добродію! Без грошенят та ще в Петенбурзі що-небудь робити дуже погано, а як кажуть, часто і зусім не можна. Послав би я Вам що-небудь за Ваші книжки, але ж коли б то вони продалися.

А тож сьогодні був у того книжника, котрому їх віддав на продаж, а він каже, що ніхто нічогісінько не питає по цім товару. Тільки би то і продано, що штук сім-вісім усього гуртом. Не спитав котрих: чи тих, що по копі сріблом, чи що менше. А коли й по копі, то не дуже багацько того дива. Напишіть мені, чи нічого то, щоб тілько їх вислати, чи може, підождати до Вашого приїзду сюди, як Ви то кажете. Тоді вже візьмете самі їх, кільки їх не буде, чи то з приплодом, чи без приплоду.

А щодо літописі, то її я вже не маю теперечки у себе. Навісний хазяїн взяв її ік собі, побачивши, що з нею не можна нашого брата так одурити, як би йому хотілося. Не знаю, що і як з нею започне, знаю тільки, що за дурницю ніхто нікому не стане робити, а тим більше у Московщині.

По сій мові бувайте, пане добродію, живі та здорові! До бачення зо мною, як то кажете, у Москві.

Ваш щирий земляк

І. Бодянський.

25-го окт[ября]

1844 року,

Москва.

Стороженка, чую, немає у Варшаві, а там, десь на Україні блукає.

В Общество поощрения художников

от ученика Императорской Академии художеств

Тараса Шевченка

Прошение

Будучи покровительствуемый Обществом поощрения художников в продолжение нескольких лет, и средствами которого по мере моих способностей образовался в избранном мною художестве, и получивши за первый опыт в живописи лестное для меня одобрение, решился вторично прибегнуть с покорнейшею моею просьбою.

В пределах моей родины Южной России уцелели до сего времени многие следы вековых потрясений, испытанных некогда этим краем в беспрерывной борьбе за веру и независимость с иноплеменными хищными соседями. Там в памяти народной живы еще бесчисленные поэтические предания старины, свидетельствующие о доблестных подвигах предков; там разнообразные красоты природы или особенность местных нравов и обычаев, издревле перешедших к потомкам, на каждом почти шагу останавливают внимание. Желая более сделать известными достопримечательности родины моей, богатой воспоминаниями историческими и резко отличающейся от других народным бытом настоящего времени, я предпринял издание, названное мною «Живописная Украина», которое разделяю на три следующие части: 1-ое. Виды, примечательные по красоте или историческим воспоминаниям. – 2-ое. Народный быт настоящего времени. – 3-е. Исторические события. Издание будет выходить отдельными выпусками в количестве 12-ти эстампов ежегодно. Три эстампа, по возможности конченые, представляю на благоусмотрение Общества, и ежели удостоюсь благосклонного внимания и одобрения, то, не имея собственных средств для расходов, в таком случае неизбежных, беру смелость просить о помощи в предпринятом мною деле. И почту себя счастливым, ежели Общество благоволит мне дать возможность отпечатать первые два выпуска, состоящие из 6-ти эстампов, в количестве 600 экземпляров и соизволит принять от меня 100 или более экземпляров моего издания.

Императорской Академии художеств

вольноприходящий ученик Тарас Шевченко.

Брате! курінний товаришу, Тарасе Григоровичу! Де ти в Бога взявся? Год цілий, як я прошу письменно своїх Черників, щоб дали мені про тебе звістку: де ти дівся, або де живеш? Але хоть би одно слово об тобі од їх получив. Тепер бачу, що ти живий і що в Пітері обритаєшся. Спасибі тобі, брате рідний! що згадав єси мене. Скажи мені про себе трохи більше: як ти тепер живеш і при чому?

Чи ви вже з’їздили з Бориспольцем на білому коневі в дріжках до чужоземців? А я між тим порадую Харківську громаду: що ти охляп, незанузданою бідою приїхав з того світа в Пітер.

Що ти, брате, думаєш, з «Побитом» – напиши мені по правді, а я не тілько «Побит», готов і душу свою послать до тебе. Ждучи од тебе письма, на дозвіллі напишу ще.

Поклонись від мене панам: Тихорському, Ельканові і Гулакові.

Напиши, де Тихорського хватер, може, прийдеться писнути й йому коли-небудь.

Прощай, брате! Смашно цілую тебе. Твій поки світ-сонця

Яцько Кухаренко.

2 ноября

1844,

с. Умань.

Пишіть до мене:

в с. Щербиновскую

Войска Черноморского.