«Никогда не рассчитывал допрашивать осу или термита», — про себя усмехнулся он, входя в госпиталь в сопровождении встретившего его усатого Главного врача с безукоризненной военной выправкой.

— Благодарю вас за любезность предоставить для беседы с вашим пациентом свой кабинет. Но мне кажется, что будет лучше, если вы выделите для этого палату поскромнее, о которой не подумаешь, что «стены имеют уши», и у дверей хорошо бы стоял на страже дюжий санитар. Разумеется, если вы ничего не имеете против.

— О'кэй, сэр. Все будет выполнено. Генеральская палата отвечает вашим пожеланиям и по уставу охраняется.

— Вы крайне любезны, полковник. Говорит ли ваш пациент по-английски? Меня сопровождает наш доверенный лингвист, знающий шестьдесят с чем-то языков.

— Не могу вам ответить, сэр. Он произносит непонятные звуки, воспринимаемые нами как прекрасная английская речь.

— Любопытно, не правда ли? Есть ли еще особенности?

— Чисто медицинские, касающиеся жертвы радиоактивности. Надо полагать природного мутанта, поскольку после Хиросимы прошло лишь два года, а мы имеем дело со взрослым человеком.

— Человеком? Вы вполне в этом уверены, доктор?

— Но вполне, сэр. Требуется основательное исследование этой аномалии. Он не ест, ограничивается солнечным светом. Впрочем, подобный случай с одной девочкой описан в литературе.

— Я постараюсь предоставить вам такую возможность, доктор. Разумеется, если внешние обстоятельства не помешают, и вам не придется ограничиться вскрытием.

— Очень не хотелось бы. сэр. В госпитале лечат…

— Все будет зависеть от его откровенности, полковник.

— О'кэй, сэр!

Они вошли в комфортабельную со вкусом обставленную палату.

— Прошу извинить, но мы вынуждены открыть кран кислородной магистрали, что необходимо вашему собеседнику.

— Придется почувствовать себя в зарослях Амазонки. Вы там не бывали? Благодарю вас, доктор. Мы с лингвистом воспользуемся вашей любезностью и подышим кислородом. Надеюсь, он не слишком повредит нам?

— О нет, сэр! — заверил Главный врач, повстречавшись в дверях с креслом-каталкой, где сидел на вид десятилетний, наголо остриженный мальчик.

— Как поживаете, сэр? — обратился к нему директор ЦРУ, движением руки удалив санитара. — Мне передали, что вы понимаете английскую речь.

Доставленный сюда, как он понял, для контакта с кем-то влиятельным, Коэн произнес несколько невнятных звуков, которые директор ЦРУ воспринял как английские слова, а лингвист как редкий африканский диалект угу-угу:

— Спасение вашей планеты — первостепенная забота нашей цивилизации.

— От чего вы хотите спасать нас, сэр? — с сарказмом спросил высокий посетитель.

— От взаимоуничтожения разумных существ вашей планеты, — передал Клэн, не раскрывая губ.

Директор ЦРУ покосился на привезенного с собой помощника.

— Я думаю, что напрасно обеспокоил вас, майор. И буду крайне признателен вам, если вы сочтете возможным передать сейчас Главному врачу мою благодарность за оказанный прием.

Военный лингвист щелкнул каблуками и удалился, удивляясь, как это директор ЦРУ понимает африканский диалект угу-угу.

— Рад встрече с вами, сэр. Как позволите обращаться к вам? — начал беседу высокий гость.

— Командир Коэн.

— Простите за любопытство, чем пришлось вам командовать?

— Межгалактическим космолетом.

— И вы пробыли в полете не одну тысячу лет, достигнув столь почтенного возраста?

— Отнюдь нет. Нам известна структура Вселенной, и наш космолет не так долго пробыл в пути.

— И по недоразумению сбит нашими военными в Нью-Мексико. Я сожалею об этом, сэр. Но чем привлекла вас база Корнуэлл?

— Сосредоточением там пагубных средств уничтожения.

— Для кого пагубных, хотелось бы спросить?

— Для всего живого, что на планете расцвело с зачатком разума у вам подобных.

— Не выглядит ли это преувеличением? — еле сдерживая себя, спросил шеф разведки.

— Мне, вернее, нам на нашей планете это представляется Безумием Разума.

— Ваше нормальное общество, надо думать, обладает средством против этого?

— В свое время оно пережило такой период. Перестроить надо психику ваших людей, кого даже религия не сдерживает.

— Откуда вам известны такие подробности?

— Мы тысячелетиями изучаем вашу планету, за вас страдая.

— Откуда вы прилетели к нам на Землю? Ответьте, если это вас не затруднит.

— Из одной из множества галактик другой части Вселенной.

Директор ЦРУ был убежден, что общается наедине с инопланетянином по имени Коэн, как звучало в его мозгу имя командира космолета. Ему и в голову не приходило, что перед ним лишь биоробот, связанный с инопланетным ученым, его двойником, и что вокруг подлинного профессора Коэна не в генеральской палате военного госпиталя, а в макете улетевшего космолета находятся члены Высшего Совета чужой бесконечно далекой планеты, заботящиеся о судьбе сходного с ними человечества, начавшего опасный путь в бездну небытия.

— Чего же вы хотите? Применить против нас всесокрушающее оружие? Какое, позвольте узнать?

— Не уничтожения.

— Каким же еще оно может быть? Не могу себе представить!

Председатель Высшего Совета родной планеты Коэна шепнул ему:

— Предложи, профессор, показать им погибшую по той же причине планету.

Сидевший в каталке лысенький человечек, не размыкая губ, передал шефу американской разведки:

— Мы доставим на место гибели недоразвитой, как у вас, цивилизации…

— Кого? Разъясните, пожалуйста.

— Ваших мудрецов, экспертов, представителей власти. Вас, например.

— И что они увидят, хотелось бы узнать?

— Погибшую планету мертвых пустынь и руины городов.

— От чего погибшую?

— От Безумия разума, охватывающего сейчас вас.

— В чем же выразилось там это «безумие»?

— Во взаимном уничтожении людей, в презрении гибнущей Природы.

— Послушайте, мистер Коэн, если я правильно выговорил ваше диковинное имя. Как я могу доверять вашим словам, беспомощного ушибленного пришельца, командира погибшего корабля, рассуждающего, как адмирал космической флотилии, скорее всего рожденной в его больном воображении.

— Отказ ваш будет преступлением перед населением Земли, — передал Коэн мнение членов своего Высшего Совета.

Директор уже не мог сдержать себя:

— Не будь вы пострадавшим в крушении, а мы гуманны, я усмотрел бы в вашем предложении попытку похищения американцев.

— Я предлагаю только помощь.

— Вам известны те средства вооружения, которые погубили упомянутую вами планету?

— Известны и недопустимы.

— При всей моей симпатии и уважении к вам лично, мне трудно будет отстоять вас, нарушителя американского воздушного пространства, если вы не поделитесь со мной своими знаниями по этому поводу.

— Не надейтесь, — твердо, как показалось директору, прозвучали в его мозгу слова Коэна.

Понявшие это члены Высшего Совета, находясь рядом с самим профессором Коэном в макете корабля, одобрительно кивнули.

— Разговор окончен, — оборвал директор и громко крикнул, — уберите эту… — он не сразу нашел нужное слово, — эту особь! — закончил он.

Санитар вошел из коридора, чтобы увезти странного пациента.

— Как Коэлли? — обернулся профессор Коэн к членам Совета.

— Очень мучается, бедняжка. Очевидно, ей не удалось отключить биосвязь и она все чувствует за своего двойника. Даже если…

— Если тот погиб? Конечно так! От взрыва! — в отчаянии воскликнул Коэн. — Она не могла успеть!

— Несчастная! — произнес отвечающий за своих биороботов биоинженер. — Робот может погибнуть, но биоклетки его останутся живыми, и с ними биосвязь не прервалась. Прелестная Коэлли все будет ощущать, пока…