Мужчина испытующе смотрел на Михаила – дело было сделано, потенциальный продавец его зауважал.

– Мне бы на все, – стал запрашивать Миша, показывая деньги. Мужчина поманил его за собой, и они пошли вниз.

У входных дверей в гостиницу сидел другой человек, и тоже с бутылкой боржоми. Он столь же серьезно, что и первый, смотрел на Мишу.

– Мне бы чачи?! – опять спросил Михаил.

– А ты знаешь, что это такое? – последовал тот же вопрос. Миша кивнул головой.

Мужчина протянул наполненный чуть больше чем наполовину стакан. Миша выпил.

«Как все-таки они отлично умеют ее делать!» – промелькнуло в сознании.

Второй мужчина внимательно смотрел на Мишку и изучал.

– Мне бы на все… – повторил тот, как и в первый раз, показывая деньги.

Второй мужчина кивком показал следовать за ним.

Они вышли на улицу, свернули в глубь каких-то дворов, чуть поблуждали и скоро оказались у больших железных ворот. Мужчина постучал. Какое-то время спустя их впустили.

Зашли в дом. За столом, на котором стояла бутылка боржоми, сидел человек. Он смотрел на Мишу. Серьезно.

– Мне бы чачи?!! – спросил Миша.

– А ты знаешь, что это такое? – спросил человек.

– Знаю! – с надеждой ответил Мишка.

Мужчина протянул ему наполненный в точно такой же манере стакан. Миша выпил.

«А здесь чача была еще крепче, чем в последний раз!» – подумал Михаил.

– Мне бы на все, – произнес дежурную фразу Михаил, уже не вынимая денег.

– У тебя посуда есть? – спросил мужчина.

Миша отрицательно помотал головой.

– Тогда надо к соседу идти… – сказал мужчина и тут же потерял к Михаилу всякий интерес.

С провожатым они вышли за ворота и молча направились к соседу. Ситуация повторилась и в доме соседа:

– Мне бы чачи?!!!

– А ты знаешь, что это такое?

– Знаю!

Полстакана залпом, опять без закуски, и за это полные карманы посуды из-под боржоми.

Обратно с посудой к предыдущему человеку, а там новый вопрос:

– Тебе, генацвали, какой – этой или этой? На, попробуй.

– Мне любой! – с трудом выговаривая буквы, но не от холода, а наоборот, произнес Мишка…

– Нет, ты попробуй, чтоб потом на меня не обижаться, – и еще две порции от каждой «марки».

Дальше скорее по карманам, чтоб не уронить, а вдогонку: «Выпей на дорожку!» – или показалось?..

Скорее… В гостиницу… На этаж… Так, номер… Дверь открыта… Дома… Все…

Вот две части истории и замкнулись. Мы увидели Михаила в дверях гостиничного номера именно в этот момент, когда сознание начало его покидать, но он героически донес посылку до компании.

Ну а теперь о Гори…

Несмотря на бойкот, объявленный «официальным» Тбилиси в наш адрес, город Гори проявил полную самостоятельность.

– Ну и что, что у вас в Тбилиси такие порядки, – ответил вместо нас администратор из этого города, – у меня свои правила. У меня полный цирк народу сидит и артистов ждет! – сказал он какому-то человеку из городского начальства и, посадив нас в автобус, повез к себе.

И концерт состоялся.

Тогда мы впервые проезжали через Мцхета – это чудное место, где сливаются Арагва и Кура и где над всем этим стоит чудесная церковь, восхищавшая еще Лермонтова, да и любого путника, проходящего через те места. Не знаю, к чему я об этом, но мне кажется, что Грузия вообще не безразличное российскому пилигриму место.

На самом деле к тому дню, а это был, наверно, уже шестой день в Грузии, нас окружала довольно плотная компания из местных ребят. Их общительность и непосредственность полностью оправдывала те легенды, что ходили о них. Нас приглашали и встречали у себя в домах, как самых дорогих гостей и приятелей. Любое желание исполнялось, и любая прихоть могла стать реальностью.

В первый раз это настораживало. Не может же так быть на самом деле! Отчего все так удается?! А исполнение желаний длилось и длилось, не прерываясь.

В какой-то момент это должно было кончиться – и наконец-таки кончилось.

Эта история к концерту в Гори не имеет никакого отношения, но, прочитав ее, вы, может быть, поймете, почему путешествие туда могло вызывать опасения.

С первых дней, как мы поселились в гостинице, к нам прибился один молодой парень. Курд. Как и откуда он появился, не смог бы сказать ни один из участников поездки. Имени его не помню, и поэтому условно назову его «Гиви».

Он прилип к нам намертво. Вел себя просто и поэтому опасения вызывал не более пяти минут, тем более что по-свойски общался со швейцаром и некоторыми другими гостиничными старожилами. Производил впечатление своего… Был обходителен, охотно бегал за вином, сигаретами, помогал организовать еду в местном гостиничном ресторанчике, ничего за это не требуя, и особенно не надоедал. В первый день. Правда, в конце робко попросил провести его на концерт.

На следующий день он опять появился утром и естественно влился в наш процесс путешествий по городу. Гулял с нами, водил в кафе. И даже умудрялся брать нам кофе без очереди (помните еще такое слово – «очередь»?).

Делал, правда, он это невероятным образом…

Заходил в кафе, надевал на нос темные очки, доставал из кармана удостоверение ветерана войны и спокойно требовал ему кофе без очереди. Негодование сограждан по его поводу несложно представить, учитывая, что на вид ему было где-то года 23–24, а война закончилась к тому моменту уже 35 лет назад, как раз весной 45-го, и никакого официального Афганистана еще не существовало!

Но он умудрялся не только взять себе чашку, но и всем нам, как соратникам ветерана. Он утверждал, что курд, и даже возил в свой район, показывая, где живет. Представлял нам каких-то своих знакомых, родных…

Короче, усыпил бдительность вообще, если не сказать хуже. Нас должно было многое насторожить, но питерское воспитание не давало права послать его подальше.

На третий день он уже остался ночевать в номере, не желая далеко уезжать от холодильника, полного вина. Да и мы сами стали допускать ошибку за ошибкой. Первая и самая простая – начали его кормить и не брать денег. Спим, не спим – пускать его в номер. Стали оставлять его за себя, но пока еще ненадолго. И наконец – вообще перестали обращать на него внимание.

Он ведь ничего не делал. Не прибавлял и не убавлял!

Я даже один раз заговорил с Михаилом о нем:

– Странный парень – по всему, должен что-нибудь украсть, а не крадет.

– Да, – говорил Миша в ответ полушутя, – может, сегодня украдет?

На следующий день разговор повторился:

– Смотри, и сегодня ничего не украл?

– Да, и сегодня! – даже с каким-то разочарованием констатировал Михаил.

Так продолжалось несколько дней, и терпение начинало лопаться – ну должен же что-нибудь украсть, а не крадет, стервец! Надо сказать, что доверие к нему уже перешло все границы, и как-то раз Женька и Мишка просто оставили его ночевать у себя в номере, когда мы все где-то болтались до утра…

И опять все спокойно – ничего не украл.

И вот пришел тот вожделенный вечер, когда все вернулось на место. Он вдруг отказался идти на очередной концерт и попросил у кого-нибудь ключ от номера, мотивируя это желанием посидеть вечерок со своей подружкой у телевизора, а к ночи продолжить общение с нами.

Все было как обычно и не предполагало никакого подвоха. Он столько раз имел возможность и мог вынести абсолютно все из любого номера, что эти несколько часов без нас, да и в вечернее, а отнюдь не в ночное время, казались безопасными. Что там говорить!

– Возьми ключи и иди себе с миром, отдыхай.

Номер был Женькин и Мишкин. Кто играл в тот день, не помню, только еще во время концерта я с интересом подумал – как он там, наш Гиви?..

Вернувшись, мы первым делом сразу мимо своих номеров пошли к их номеру и…

Дверь закрыта, никто на стук не отвечает. Быстро за консьержкой, найти запасные ключи, открыть… Открыли…

Ну наконец-то – украл…

Как долго пришлось этого ждать!

Но как и что украл!

В номере лежали все Женькины барабаны, Мишкин бас, их иные персональные ценности и даже какие-то материальные (имею в виду деньги). Ну ничто не тронуто!