Чена, Анкорда

Пятый день Паззона, год 1489 с.д.п.

С громким криком кучера экипаж остановился на Центральной площади Чены.

Пассажир вздрогнул от неожиданного рывка и схватился за сиденье, чтобы не завалиться набок. Вторая рука отчего-то опасливо легла на эфес меча, закрепленного в ножнах на поясе.

– Вот я и дома, – зачем-то произнес он вслух.

Голос за последние полтора года наконец определился с тем, желает он принадлежать мальчику или юноше, и зазвучал басовито. В нем проскользнули нотки, характерные для его отца – нечто едва уловимое, но все же узнаваемое.

Наверное, матушка это тоже отметит, – подумал юноша, тяжело вздыхая. За последние три года ему с лихвой хватило этих сравнений: каждый второй считал своим долгом увидеть хоть какое-нибудь фамильное сходство и поддразнить его на этот счет.

В Нельнской Военной Академии, куда со времен послевоенной реформы стали брать мальчиков с двенадцати лет на специальное обучение, все сложилось столь символично, что можно было назвать это злой шуткой Криппа. Насмехался ли ректорат Академии, определив принца Альберта Анкордского в ту самую комнату, которую когда-то занимал командир Кровавой Сотни? Трудно было сказать наверняка.

Принц Альберт Анкордский, лишь хрупким сложением походивший на мать, унаследовал много внешних черт Рериха VII. Та же пушистая копна каштаново-рыжеватых волос, такие же широко посаженные зеленые глаза, такой же длинный нос и решительный прямой профиль. Разве что Альберт не обладал отцовской грузностью и высоким ростом – хотя именно этих сходств с королем Анкорды ему порой не хватало, когда приходилось ввязываться в драки с сокурсниками.

Альберт надеялся, что в скором времени мальчишкам надоест подтрунивать над ним и впутываться в драки, в результате которых все они ходили в синяках и получали дополнительные бессонные дежурства. И все к тому шло, пока в год выпуска не поползли слухи, что анкордский кукловод жив. Вскоре эти слухи подтвердил и Бенедикт Колер своим посланием к Совету Восемнадцати. В Нельнской Военной Академии эта весть разнеслась быстрее ветра, и сокурсники возобновили нападки на Альберта с усилившимся рвением. От этого не спасало ничто: ни статус королевского наследника, ни свойственная характеру гордая выдержка, ни готовность ответить обидчикам и даже разбить им лица в кровь. Что бы Альберт ни делал, призрак Мальстена Ормонта витал над ним и отравлял жизнь, превращая последний год обучения в Академии в пытку.

Принц покачал головой, отгоняя воспоминания, убрал руку с эфеса меча и потер ноющий правый бок: ушиб ребер, полученный в последней драке перед самым выпуском, уже начал заживать, хотя все еще давал о себе знать при резких движениях.

Дверца экипажа открылась.

– Прибыли, Ваше Высочество! – зычно обратился к нему бородатый кучер.

– Спасибо, Крюгер, – рассеянно поблагодарил принц, выйдя на улицу.

Родной город почти тут же решил обнять Альберта порывами холодного, промозглого осеннего ветра, несшего с собой запахи города – чуть более резкие, чем те, к которым Альберт успел привыкнуть за три года в Академии, располагавшейся за городской чертой. Сточный ручей, текший в городские сливные подземелья, источал затхлый запах, перемешивающийся с кровавыми фимиамами из лавки местного мясника.

Альберт рассеянно оглядел Центральную площадь и вздрогнул, когда к его кучеру подбежал какой-то мальчуган лет десяти и начал неразборчиво зазывать его куда-то. Крюгер прикрикнул на него и отогнал прочь.

– Вот ведь сорванцы! Уже королевского кучера грабить готовы! Отвлекут, за собой потянут, а потом…

Альберт снисходительно улыбнулся ворчанию Крюгера.

– Ты хоть его слушал? Он зазывал тебя переночевать на постоялом дворе, – заметил принц. Крюгер недовольно сплюнул на брусчатку площади.

– Тем более, сорванец! Уже и принца своего с кучером не признал, не в курсе, что у меня отличное жилье при дворце!

Альберт вздохнул.

Когда меня отправляли в Нельн, этот мальчишка еще, наверное, и не понимал, что такое принц. Стал бы он о таком задумываться, играясь на улице с другими детьми?

Шум Центральной площади отвлек его от раздумий. До принца доносились заунывные крики нищих, просящих подаяние. Невдалеке показалась парочка, вышедшая за калитку постоялого двора: захмелевший обрюзгший мужчина и хихикающая девушка в платье с откровенным вырезом. Они прошли мимо лавки кожевника, но не бросили ни единого взгляда на товары.

– Господа! Пожалуйте в теплые бани! – услышал Альберт зазывающий голос.

– Домашняя птица! Свежая! – донеслось из другого уголка площади под аккомпанемент завывающего осеннего ветра.

– Пожалуйте в лавку менялы! Договоримся! – призывно кричал щуплый, активно жестикулирующий мужчина, хитрость которого сквозила даже в нотках голоса.

– Зрелые фрукты! Последние из Малагории!

– Крупа! Честный развес!

– Покупайте молоко!

– Горячие булочки!

Альберт почувствовал, как проголодался с последней остановки экипажа, но не позволил себе пожаловаться на голод. В Академии он приучал себя к суровой дисциплине и не упускал шанса потренировать себя в терпении.

Обойдя экипаж, Альберт решительно вытащил из багажного отделения свой вещмешок, в котором было лишь самое необходимое. Когда принц начал отсылать то, что называл «излишками», домой, Ее Величество королева Лиана Анкордская написала сыну письмо о том, что ее беспокоит его склонность к аскезе. Альберт успокоил королеву ответным письмом, однако отсылать «излишки вещей» на родину продолжил. К концу обучения все его пожитки прекрасно умещались в одном вещмешке.

– Вы уверены, что отсюда хотите добираться пешком, Ваше Высочество? – обратился к нему кучер.

– Пешком и один, – благодушно кивнул Альберт. – Матушка едва не лишилась чувств, когда я известил ее о намерении идти пешком из самого Нельна, поэтому я согласился на экипаж. Но, полагаю, против моей прогулки по родному городу никто возражать не станет.

Крюгер пожал плечами.

– У меня нет власти отговорить вас, Ваше Высочество, но вы должны знать, что я против, – хмуро бросил он.

На тонких губах принца Альберта появилась кривая улыбка.

– Я знаю, Крюгер.

Водрузив вещмешок на плечо, принц Альберт Анкордский одернул ученический камзол, поправил пояс с мечом и двинулся по дороге, уходящей вверх и петляющей мимо улочек Чены. Это был один из самых долгих путей к королевскому замку. Чтобы не явиться туда раньше принца, Крюгеру придется колесить по городу около трех часов, и лишь на подъезде к воротам снова встретиться со своим пассажиром, чтобы ввезти его на территорию замка Рериха VII.

Чена, – думал Альберт, без труда сохраняя размеренное ровное дыхание на крутом подъеме, – город, где все началось.

С момента, как он попал в Нельнскую Военную Академию и началась травля, Альберт не переставал задаваться вопросами о Кровавой Сотне и обо всем, что связано с Мальстеном Ормонтом. Он верил, что боги не просто так заставили его столкнуться с призрачным следом анкордского кукловода. Альберт хотел разобраться в том, что произошло во время Войны Королевств. Насколько правдивыми были нападки его сокурсников? Принц даже слышал – хотя никто не осмелился сказать ему это в лицо – что Рерих VII исполнил уже несколько знамений из древнего пророчества, а это может значить, что он – тот самый Лжемонарх, приход которого ознаменует конец света.

Альберт не верил, что это может быть правдой. Его отец – вестник конца времен? Безумие. Но после трех лет постоянных намеков и напоминаний червь сомнения не мог не поселиться в душе принца.

Во имя чести страны и королевской династии, я не имею права сомневаться! – с жаром думал юноша. – Но если для меня лично было бы достаточно простой преданности семье и недоверчивости к слухам, то остальным нужны будут доказательства. И я должен их отыскать. Я должен выяснить, знал ли мой отец, кого принимает в ряды своей армии. Знал ли он, что Мальстен Ормонт не погиб на Ста Кострах Анкорды? Какие отношения связывают его с Бенедиктом Колером? Я должен выяснить все.