Кара.

После того случая с неудавшимся поцелуем он всеми силами избегал ее.

Дезмонд повернулся и испуганно уставился в темные глаза любовницы царя. Кара будто приготовилась к атаке, хотя из вооружения у нее был только странный пузырек с полупрозрачной фиолетовой жидкостью.

– Ох! Кара, постой! Это же я! – он вдруг сообразил, что выглядит иначе, и покачал головой. – Дезмонд.

Кара застыла, изучающе склонив голову. По голосу она его точно узнала.

– Дезмонд? – переспросила она.

– Левент изменил мою внешность… на время. Это было частью плана…

Кара закатила глаза. Ее внимание захватили выкрики из лекарской комнаты.

– Отравлен? Что за яд? – спрашивал лекарь Селим Догу. В его голосе звенел страх перед гневом аркала.

– Боги, да если б я знал! – отчаянно воскликнул Бэстифар. Дезмонд недоуменно вытаращился на Кару в ожидании объяснений.

Отравлен? Мальстен Ормонт?

Эта ситуация все еще не вязалась с тем впечатлением, что создалось по рассказам Бэстифара.

– На определение уйдет время… – сказал Селим Догу.

– Времени нет! – тут же воскликнул Бэстифар, почти перебивая, и Дезмонду показалось, что аркал вот-вот начнет выдирать на себе волосы.

– Мальстена отравили? – шепнул Дезмонд, все еще не в силах поверить своим ушам. Кара раздраженно отстранила его.

– Да уж, ты точно не Грэг Дэвери, – буркнула она. – Отойди.

Решительной походкой Кара двинулась в лекарскую комнату. Несколько мгновений Дезмонд сдерживал любопытство, однако, услышав слова Кары, не сумел совладать с собой и осторожно выглянул из-за дверного косяка, услышав слова: «Вот. Это поможет от яда. Торопитесь».

Кара знает, что за яд? Откуда? – изумился Дезмонд.

– Что за яд? – спросил Селим.

– Пустынный цветок, – холодно отозвалась Кара. – Спешите. Нужен весь пузырек.

Дезмонд затаился, видя, что лекарь медлит. Мальстен Ормонт – теперь Дезмонд смог более детально рассмотреть этого данталли, незримо преследовавшего его все эти три года – лежал без движения и, кажется, не дышал. Он был… обычным. Дезмонд воображал его себе едва ли не с божественно красивыми чертами лица, он виделся ему огромного роста и крепкого сложения. А Мальстена Ормонта ничто не выделяло из толпы таких же обычных жителей материка. Внешность, может, была немного не типичная для канонов красоты – он этим канонам даже проигрывал, – но ничего особенного Дезмонд в нем не видел.

– Отпустите его, – попросил Селим Догу. Дезмонд сначала не понял, в чем дело, и, лишь проследив за кивком лекаря, заметил красное свечение вокруг руки Бэстифара. – Данталли привычны к тому, чтобы сносить расплату, пребывая в сознании. А именно в сознании он нам и нужен, чтобы смог выпить противоядие.

Дезмонд поджал губы. Расплата при условии, что ты принимал помощь аркала, чудовищна. Вопрос в том, сколькими людьми управляешь и как долго: от этого мучение может растянуться на часы или продлиться несколько минут. Контроль Дезмонда над Аэлин длился всего-ничего, но даже после этого расплата была мучительной. Что должен переживать Мальстен Ормонт, если ему пришлось контролировать не одного человека, а нескольких, трудно было вообразить. А ведь Бэстифар говорил, что Мальстен особенно терпелив и сносит эту боль с мужеством, неведомым другим данталли.

Дезмонд застыл. Для него то, что должно было произойти сейчас, было моментом истины и откровения.

Сияние вокруг руки Бэстифара погасло. Дезмонд затаился на несколько долгих мгновений, не сводя взгляда с бледного лица Мальстена Ормонта. Его глаза распахнулись, и в них почти сразу показалась нестерпимая мука. Лицо вмиг исказилось гримасой боли, он попытался подскочить на месте, но сил на это не хватило. Дезмонд поморщился: он знал, какова эта боль. Она захватывает каждый дюйм, каждую клетку тела. Кости словно крошатся множественными ударами, это невозможно пережить молча.

И ведь Мальстен Ормонт не молчал. Он тяжело застонал, тело дернулось, а руки зажали рану, из которой – как Дезмонд теперь видел – торчал обломок арбалетной стрелы. Дезмонд невольно вздрогнул, вспомнив, как сам выстрелил из арбалета в плечо Бэстифара. Вот уж кто действительно не реагирует на боль!

Но не Мальстен Ормонт. Он не такой…

– Мальстен, слушай. Ты должен это выпить, слышишь? Это спасет от яда.

Дезмонд с удивлением отметил, что голос Бэстифара дрожит. Тело Мальстена тем временем свела судорога – действие яда пустынного цветка, теперь Дезмонд это знал. И с этой судорогой хваленый анкордский кукловод тоже не справлялся. Видят боги, в нем не было ничего такого, что расписывал Бэстифар!

Противоядие в раненого влили почти насильно. Единственное, на что его хватило, так это выпить его, не дергаясь. Впрочем, разве у кого другого хватило бы на это сил?

– Держите его, – попросил Селим Бэстифара. – Я должен вытащить стрелу.

Аркал казался почти потерянным. Он всего на миг переглянулся с Карой, будто искал у нее поддержки и защиты. Она ничего не сказала, и Бэстифар надавил Мальстену на плечи, чтобы удержать его ровно на лекарском столе.

Удержать ровно? – удивился Дезмонд. – Так разве Мальстен Ормонт в этом нуждается?

Лекарь осматривал рану, срезая одежду с поврежденного участка тела. Бэстифар смотрел на Мальстена. Тот лежал, зажмурившись, губы сжимались в тонкую линию, по лицу стекали капельки пота. Бэстифар что-то прошептал, но Дезмонд не разобрал, что именно. Тем временем лекарь дернул стрелу, извлекая ее из раны, и тело раненого выгнулось от боли. С губ сорвался мучительный придавленный крик, а рука, измазанная синей кровью, ухватилась за предплечье аркала.

Дезмонд невольно поморщился при виде этого, боясь даже вообразить такую боль во время расплаты. Но удивляло его другое. Бэстифар казался… ошеломленным, хотя Мальстен Ормонт явно готов был молить его о помощи.

Единственное, что подтверждало слова Бэстифара – он этого не делал.

Внимание Дезмонда обратилось к Каре, которая тихо попятилась из лекарской комнаты. Она оказалась за дверью и несколько мгновений продолжала смотреть на то, что происходит, словно открытый дверной проем выставлял между ней и происходящим невидимую стену.

– Кара, – тихо позвал Дезмонд.

Она перевела на него взгляд и, казалось, с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза.

– Что ты здесь забыл? – спросила она. Дезмонд вздрогнул, словно от пощечины. После того, как Бэстифар перестал отправлять ее пережидать расплату вместе с ним, ее манера общения стала подчеркнуто прохладной.

– То же, что и ты, – набравшись смелости, ответил Дезмонд, кивнув в сторону лекарского стола. – Смотрю и не понимаю, что именно он в этом находит. – Не услышав никаких комментариев, данталли втянул воздух и продолжил: – Бэстифар столько рассказывал о нем, что мне Мальстен Ормонт казался почти богом, которому расплата нипочем. Но, – он вновь кивнул в сторону раненого, – взгляни на него! Он страдает так же, как любой данталли на его месте. А Бэстифар смотрит на это совершенно иначе. Не так, как на кого бы то ни было другого. – Дезмонд беспомощно уставился на Кару. – В чем разница? Почему он…

Кара устало посмотрела на него, и один этот взгляд заставил его осечься на полуслове. У нее либо не было ответов, либо они казались настолько очевидными, что было глупо их растолковывать.

Так или иначе, Кара, предпочтя избавить себя от общества Дезмонда, молча развернулась и направилась прочь от лекарской комнаты. Ее плечи непривычно устало сутулились, словно на нее давила какая-то ноша, ведомая ей одной.

Аэлин не знала, сколько времени просидела в клетке. Ключей было не достать, замок не взломать, хотя несколько раз она тщетно пробовала вскрыть его стилетом, о котором Дезмонд ничего не знал, а потому не отобрал ее секретное оружие. Так ничего и не добившись, Аэлин присела на жесткую койку и рассеянно провела по ней рукой.