Здесь ли держали ее отца? И что с ним стало теперь? Тринтелл по имени Тисса показала Мальстену, что Грэг Дэвери еще жив, но ведь Бэстифар мог убить его и после видения.

Борясь с тревогой и бессильной злостью, Аэлин некоторое время провела в молчании и без движения. В какой-то момент она почувствовала, что тревога рвется из нее наружу потоком, и отчаянно бросилась к прутьям решетки, начав молотить по ним и звать хоть кого-то. Но ни стражников, ни Дезмонда поблизости не было.

Аэлин ненавидела себя за то, что угодила в ловушку. Она раз за разом спрашивала себя, как могла не распознать обман, как могла не понять, что вместо ее отца в камере сидит самозванец? Однако предположить такое было равносильно тому, чтобы предположить наличие некроманта близ Шорры. Сейчас это казалось понятным и даже очевидным, но тогда ни Мальстен, ни Аэлин и помыслить о таком не могли.

Устав бесцельно молотить по прутьям и сбив руки в кровь, охотница обессиленно опустилась на пол и не сдержала слез. Столько надежд на освобождение отца, столько месяцев поисков – и все напрасно! Теперь из Малагории не выберется никто из них. А Мальстен…

Аэлин вздрогнула при мысли о нем. Она ведь оставила его тяжело раненого там, на Рыночной площади. Что с ним стало? Как он? Ждет ли он ее? Ведь если он заподозрит, что что-то не так, то направится сюда и окажется во власти Бэстифара.

И виновата буду я, это ведь я привела его сюда! – в отчаянии подумала Аэлин, закрыв лицо сбитыми в кровь руками.

Когда высохли слезы, она без сил рухнула на твердую койку и на некоторое время погрузилась в хрупкую полудрему. Разбудили ее чьи-то шаги, гулким эхом разносящиеся по ведущей наверх лестнице. Кто-то шел к ней – медленно, как будто с трудом передвигал ноги.

Аэлин вскочила. Первым ее порывом было окликнуть Мальстена, ведь это он мог идти к ней такой походкой – обессиленный потерей крови. Однако Аэлин не спешила называть его имя. Теперь, после столь искусного обмана, она могла ждать чего угодно.

Из полумрака рыжего коридора свет настенного факела выхватил чью-то фигуру, и это определенно был не Мальстен – на незнакомце была красная рубаха. Через миг Аэлин поняла, что знает своего посетителя. Она видела его два года назад, и он мало изменился с тех пор.

Посреди кирпичного коридора в свете пламени замер малагорский правитель. Аэлин приподняла подбородок, с вызовом глядя на него, и кивнула.

– Ну, здравствуй, Шим, – ядовито поприветствовала она.

– Леди Аэлин, – протянул аркал. Голос его звучал устало и слегка надтреснуто. – Сколько лет…

– Всего два года, – ответила охотница. – Извини, что проявляю такую фамильярность и не кланяюсь Твоему Величеству. Но ведь я знала тебя как крестьянина из Сальди.

Бэстифар ухмыльнулся.

– Это ничего, я не сильно привязан к титулам, – отмахнулся он. – Даже, можно сказать, не люблю их. – Он прищурился, глядя на нее. – Гляжу, такая встреча тебя не удивляет. Жаль.

Аэлин усмехнулась.

– Извини, сюрприза не получилось. Надо признать, ты сильно рисковал, устраивая это представление. Многое могло пойти не так после Сальди.

– Однако все прошло, как было задумано, – развел руками Бэстифар, подходя к клетке. – Почти во всем.

– Почти? – Аэлин не понравилось, как это прозвучало. Она постаралась не выдать в голосе дрожи и не спешила задавать интересующие ее вопросы, хотя те и рвались наружу.

– По большей части, все прошло по плану, – увернулся Бэстифар. – Кстати, пожалуй, мне стоит извиниться за эту небольшую авантюру. Если честно, я не хотел втягивать тебя в нее, особенно после Сальди. Ты защищала меня – точнее, крестьянина Шима, – как настоящий герой из детских сказок. Это было впечатляюще. Но, боюсь, несмотря на мою симпатию, я не мог исключить тебя из своего плана. Видишь ли, волею Криппа, ты оказалась единственным человеком, кто мог убедить Мальстена приехать в Грат.

Сердце Аэлин застучало чаще, она сглотнула подступивший к горлу тяжелый ком тревоги и качнула головой. Бэстифар устало усмехнулся.

– Надо же, как ты похожа на своего отца!

– Ты этого в Сальди не понял? – поморщилась Аэлин.

– И вот сейчас тоже, – качнул головой Бэстифар. – Эта удивительная особенность: даже находясь в клетке, вы оба держитесь так, будто вы – хозяева положения. Уверен, еще пара минут, и ты начнешь ставить мне условия и сыпать угрозами, хотя мы оба понимаем, что выйти отсюда ты не сможешь, если я этого не захочу.

Аэлин глубоко вздохнула, борясь с бессильной злобой. Как ни странно, Бэстифар оказался прав, ей хотелось вести себя именно так, хотя она и понимала, что любая угроза будет пустым звуком. Даже если она сейчас попытается метнуть в него припрятанный стилет, он может среагировать раньше и лишить ее последнего оружия.

Да и к тому же разве убийство малагорского царя повысит ее шансы выбраться из этой клетки? Сейчас – вряд ли. И, как бы Аэлин ни старалась об этом не думать, она держала в голове то, насколько это существо дорого Мальстену.

Это имеет значение, только если Мальстен еще жив, – напомнил ей внутренний голос, и она поморщилась, словно от боли, стараясь отогнать эти мысли.

– Угрозы бесполезны, – тихо произнесла Аэлин, вложив в голос максимум смирения. – Особенно если не можешь их исполнить.

– Твоему отцу бы твою дальновидность, – хмыкнул Бэстифар.

Аэлин сжала кулак.

– Зачем ты здесь? – спросила она. – Сомневаюсь, что просто зашел поздороваться.

– И почему все сомневаются в малагорском радушии? – хохотнул аркал. – Видят боги, скоро я начну задумываться, что нашей стране стоит над этим поработать.

– Просто радушие плохо сочетается с тюремной камерой. Если выпустишь меня, разговор пойдет по-другому. – Она нашла в себе силы ухмыльнуться. Глаза Бэстифара вспыхнули огоньком азарта.

– Ты нравишься мне, Аэлин Дэвери, – качнул головой он. – Но, увы, выпустить тебя я не могу. По крайней мере, пока. Ты в некотором роде опасна, если бродишь на воле. Видишь ли, ты дочь охотника, который явился в Грат, чтобы убить меня – и Мальстена, к слову, тоже. Видимо, ты в курсе, что отношения с твоим отцом у нас сложились по-разному. Мальстен, например, с ним подружился и даже устроил что-то вроде заговора. А вот я так и не нашел с ним общий язык. Хотел было подумать, что мне не везет с жителями дэ’Вера, да вот ты в эту схему не укладываешься. Опять же – пока не укладываешься.

Аэлин покачала головой.

– Мальстен не устраивал с моим отцом никаких заговоров.

– Это он тебе так сказал?

– А мой отец сказал тебе что-то другое? – парировала она.

Бэстифар прищурился.

– Твой отец не горел желанием со мной беседовать.

– Только не говори, что у тебя нет способов побудить пленника к диалогу, – нервно усмехнулась Аэлин. – Ты аркал. И наверняка не забывал напоминать о своих способностях моему отцу. И что же? Под пытками он сознался тебе в том, что у них с Мальстеном был заговор против тебя? Ты поэтому… убил моего отца?

Бэстифар округлил глаза и почти обиженно покривился.

– Убил? Грэга? Я? – переспросил он, покачав головой. – Что ты, Аэлин! Это Мальстен описывал меня таким чудовищем?

– Он описывал тебя, – она помедлила, подбирая слово, – по-разному.

– Вот оно, значит, как. Занимательно.

– Стало быть, мой отец жив?

– И уже почти здоров. Повредил руку примерно полтора месяца назад, но перелом уже сросся, и сама рука восстановила прежнюю подвижность. Ноет только иногда. Грэг, разумеется, не говорит, но я знаю это. Особенность у меня такая. И, если позволишь… – рука Бэстифара загорелась легким красным сиянием, и Аэлин изумленно ахнула. Саднящая боль в сбитых руках испарилась, словно ее и не было. Сами ссадины при этом никуда не делись, и охотница с удивлением осмотрела свои руки. Она подняла на Бэстифара удивленный взгляд. Прежде ей не доводилось сталкиваться с силой аркалов. Как бы она ни относилась к иным существам Арреды, этот дар поразил ее.

– Они не будут о себе напоминать, если ты согласишься отпустить боль, – спокойно заметил Бэстифар.