Он жадно осушил чашу, с трудом поборов желание попросить еще.

– А теперь попытайся отдохнуть. Пустынный цветок тебя здорово вымотал, – произнесла Кара, улыбнувшись. На этот раз ее улыбка не показалась такой едкой. Мальстен с благодарностью кивнул.

Не говоря больше ни слова, Кара забрала у него чашу, вернула ее на стол и вышла из комнаты.

Бэстифар расхаживал по коридору возле покоев Кары.

И куда она запропастилась, когда нужна? – раздраженно думал он.

У него неоднократно вспыхивало желание разослать по дворцу слуг и приказать привести Кару к нему в покои, но он каждый раз отметал это намерение. С момента возвращения из Аллозии в их отношения закралась заметная прохлада, которую не получалось преодолеть. Бэстифар со своей стороны готов был вернуть все на круги своя, стоило Каре лишь прекратить скрывать от него свое прошлое изгнанницы. Однако она не делала этого, хотя – он был уверен – прекрасно знала, что именно это является ключом к перемирию. Это раздражало и задевало гордость царя.

Однако минувшим днем Кара сделала то, чего не смог бы Селим Догу – она спасла Мальстена от яда, о котором до этого предупреждала Бэстифара. Как ей удалось вынудить Отара рассказать, что это будет за яд, и раздобыть лекарство, Бэстифар не знал, но понял, что явно недооценивал скрытность и опасность этой женщины. Вместе с тем он не мог не благодарить ее: он ведь знал, что захоти она проучить самоуверенного аркала, ей достаточно было просто остаться безучастным зрителем. Она этого не сделала.

Продолжая мерить шагами коридор, Бэстифар не мог решить, куда податься. Отправляться к Мальстену после того, как он себя повел, ему не хотелось. Снова разговаривать с Аэлин Дэвери хотелось и того меньше. Однако его раздирали противоречия и необходимость сделать хоть что-то, чтобы сдвинуть повисшее напряжение с мертвой точки. Он уже почти жалел, что затеял всю эту авантюру по возвращению Мальстена в Малагорию.

В коридоре зазвучали едва слышные шаги. Бэстифар замер и весь обратился в слух.

Кара появилась из-за поворота и замерла при виде царя.

– Бэстифар? – она изумленно приподняла бровь. – Ты меня ждешь?

– Не привык видеть тебя где-то, кроме твоих покоев, – несдержанно ответил он, тут же внутренне отругав себя за резкость.

Кара недобро улыбнулась.

– Говоришь так, словно теперь я тут узница. Хочешь меня запереть?

Бесы, одна: «Ты его убил?», второй: «Что ты с ней сделал?», третья: «Хочешь меня запереть?» вся Арреда, что, разом посходила с ума? – воскликнул про себя аркал. Ему стоило огромных трудов удержаться от порции обличительных выкриков. Вздохнув и приведя мысли в порядок, он сказал:

– Нет. Запирать тебя я не планировал. И узницей я тебя не считаю.

– Приятно слышать, – спокойно произнесла Кара. – Тогда… чем могу быть полезна, мой царь?

Издевательство, – фыркнул про себя Бэстифар.

– Царь желает любовных утех и мучается выбором из тысяч малагорских женщин, – ядовито бросил он в ответ. Кара с вызовом вздернула подбородок, и прежде, чем она успела послать его к бесам, аркал добавил: – Поэтому и мнется у покоев одной конкретной.

Выражение ее лица чуть смягчилось.

– Желания царя – закон для любой малагорской женщины, – ответила она. – Так ты зайдешь?

Она, не дожидаясь, прошла мимо него по направлению к двери, однако он поймал ее за руку.

– Нет! – воскликнул он, выдав свою нервозность. Она обернулась через плечо, вопросительно изогнув бровь.

Проклятье, как же с ними сложно! – простонал про себя Бэстифар.

– Постой, – устало попросил он, отерев свободной рукой лоб. – Я хочу, чтобы ты сходила в подземелье.

– Зачем?

– Поговорить с Аэлин Дэвери, – поморщился Бэстифар. – Понять, – он помедлил, подбирая слова, – что она такое. Насколько опасна. Можно ли ее, например… выпустить. Не натворит ли она глупостей.

Кара повернулась, став к нему лицом и внимательно вгляделась ему в глаза.

– Бэстифар, что случилось? – серьезно спросила она, отбросив напускную едкость.

– Просто сделай, что прошу, – процедил он.

– Отчего сам не сходишь? У тебя куда больше возможностей выпытать из человека его истинные намерения.

Бэстифар уставился на нее, и в его взгляде читались злость и отчаяние.

– Я не хочу действовать так. А читать людей без помощи пытки у тебя получается куда лучше. Взять хотя бы Отара Парса. – Он выждал пару мгновений, давая ей возможность рассказать, как она узнала про яд, но Кара промолчала. Бэстифар тяжело вздохнул. – Кара, ты можешь поговорить с ней и понять, что у нее на уме?

Некоторое время Кара молчала, затем медленно кивнула.

– Могу, Бэстифар.

– Тогда, пожалуйста, сделай это прямо сейчас.

Он отвернулся и зашагал прочь: у него не было сил продолжать этот разговор.

Кара ошеломленно уставилась ему вслед, понимая, что никак не может теперь ослушаться, пусть это и не было приказом.

Кара неспешно направилась в нижнюю часть дворца, двигаясь по витиеватым коридорам. На полпути она остановилась и подумала, что разговор, о котором просил ее Бэстифар, пойдет лучше, если она принесет пленнице еды. Ее ведь не кормили с момента, как она попалась на уловку Дезмонда. Наверняка поесть она не откажется.

Зайдя к дворцовым поварам, Кара дождалась, пока те завернут ей в ткань несколько испеченных коричных булочек. Вдохнув сладковато-пряный аромат, Кара с тоской вспомнила, как такие булочки пекли в ее родном Оруфе. В Грате таких было не сыскать! Однако выбирать не приходилось.

Дорога до подземелья показалась Каре мучительно долгой. Про себя женщина непрестанно продумывала, как и о чем будет говорить с пленницей, чтобы выяснить то, о чем просил Бэстифар. Задача была не из простых.

Оказавшись в освещенном факелами краснокирпичном коридоре, она небрежно махнула стражникам.

– Я хочу поговорить с пленницей царя наедине, – властно произнесла она. – Ее отец будет мешать. Уведите его временно в другую камеру. – Стражники в ответ подобрались и приготовились выводить Грэга. Кара прищурилась, глядя на пленного охотника. – Только без глупостей, Грэг, – прошипела она. – Натворишь дел, и отвечать за это придется твоей дочери.

Угрозы были без надобности: успевший выслушать историю дочери пленник выглядел ошеломленным и, похоже, не собирался предпринимать никаких необдуманных действий.

– Не беспокойся за меня, папа, – ободряюще произнесла женщина из соседней клетки. – Все будет хорошо.

Грэг Дэвери лишь перевел страдальческий взгляд на разделявшую их стену и смиренно опустил голову, когда стражники вывели его.

Кара предусмотрительно отступила с их пути, концентрируя на охотнике все свое внимание. Он уже много лет был в плену, но она не переставала опасаться его возможных выходок. Лишь когда Грэг и его конвоиры пропали из виду, Кара вздохнула, плотнее сжала сверток со сдобой и посмотрела на Аэлин Дэвери.

Первым, что она почувствовала, была опасливая неприязнь. Уж не потому ли Бэстифар хотел выпустить леди Дэвери, что она была весьма хороша собой?

Светловолосая узница все это время буравила Кару пристальным взглядом. Тело ее было напряжено, как будто она ожидала нападения, однако лицо при этом выглядело миролюбиво, а голос, которым она обратилась к отцу, мог запросто вызвать симпатию.

Опасная женщина, – прищурилась Кара. – Будь моя воля, я бы не стала ее выпускать. От нее можно ждать чего угодно, как от пустынной кобры.

– Ты, надо думать, Кара, – обратилась Аэлин. В уголке ее губ мелькнула улыбка. В голосе теперь звучал вызов, похожий на тот, что обычно выказывал ее отец. Кара усмехнулась и приблизилась к ее клетке, демонстрируя ароматно пахнущий сверток с выпечкой.

– А ты, надо думать, уже успела оголодать, – хмыкнула она.