Она обгорела и очень сильно. Ожоги были гораздо больше, чем у Жанны, но она еще была в сознании.

— Вставай!

— Я… Брось меня, спасай ребенка!

— Встала и пошла! Не обращай внимание на боль! Ты меня слышишь?

Рима кивнула, хотя половина лица была жуткой, волос почти не было. И, на дрожащих ногах встала.

— Иди на плач!

Перед стеной огня она остановилась.

— Я, я не могу… — и ноги подкашиваются.

И я залепила ей пощечину, приводя в чувство.

А сама прыгнула в огонь.

Над малышом уже полыхала занавеска. Гады! Это ведь не муляж ребенка, они подвергают его риску. Рима прошла сквозь огонь и все же рухнула. Но было поздно!

Видя, как падает на малышку горящая балка, я кинулась к дитятку,

Схватила и выдернула из кювеза малышку, краем глаза заметив, что кювез уже полыхает. По голове что-то ударило, но мне было сейчас не важно.

Рима!

Я кинулась к подруге. Она потеряла сознание.

Дышать здесь становилось невозможным. Каждый вдох отдавался удушьем.

Я схватила подругу за ремень, благо, Аврора додумалась сделать его элементом наряда, дернула Риму вверх, и кое-как водрузила себе на плечи, перекинув через голову, и все одной рукой, так как вторая держала малышку. Я ее сразу по плачу узнала. Та самая, с кривыми ножками.

И я рванула обратно. Сквозь огонь, сквозь боль, я бежала, что было сил, зная, что иначе нам всем не выжить. Помощь не придет! Не знаю, откуда это знала. Но все идет не так, как планировали.

И вот заветная дверь, но сил открыть ручку уже нет. В глазах темнеет, прорезается боль в руке, красное пламя полыхаем справа, обжигая. Кажется, я горю.

Осталось только выйти! Как там было: видеть цель, не видеть препятствий и верить в себя?

Я могу! Стены нет! Двери — тоже! Шаг, еще один! Там любимый! К нему надо только дойти!

И я падаю. Меня заключают родные объятия.

Я смогла!

— Спасай Риму! — кричу я, но голос вырывается хрипом, обжигая легкие.

И меня накрывает темнота.

Сон был похож на кошмар. Я вновь и вновь проживала этот огонь, дым, вонь в разных вариациях. То мне казалось, что заживо сдирают кожу, то что совсем не могу дышать, то малыш погибал, и я не успевала его спасти. Потом слышала голос любимого и шла на него через весь этот ужас. И вновь засыпала.

— Марусь, где ты, родная? Иди ко мне… — слышала до боли знакомые хриплые нотки.

И я шла, но кошмар вновь и вновь настигал меня, начинаясь вновь.

А потом все вдруг затопило водой. Она ворвалась в сон цунами, сметая все на своем пути, заливая пожар, накрывая меня.

— Выплывай, родная, выплывай. Не суетись, просто расслабься. Позволь воде самой тебя вытолкнуть, а я подстрахую.

На этот раз я послушалась и выплыла.

Вокруг был яркий свет, что пришлось даже зажмуриться. В нос ударил запах моря.

— Тихо-тихо, Марусечка, не суетись, — прошептал любимый.

Он был рядом, держал меня. Я распахнула глаза и не поверила: муж был в своем облике. Я уже от него и отвыкла. Первым делом прижалась к нему, потом отстранилась, боясь поверить, прислушалась вновь к своим ощущениям, это он. Точно он!

— Славик! — и я повисла у него на шее.

— Тихо-тихо, а то задушишь или утопишь!

Я ослабила хватку. Точно, а мы где? Огляделась. Купальня.

Но тут перед глазами пронеслось воспоминание из сна.

— Дети, что с ними?

— То были не дети. Благо, мы решили их заменить на очень похожих кукол.

— Кукол?

— Да, Даша у нас сама кукол делает, почти что живых. Она сканировала детей из детского отделения и по ним делала кукол. Я никогда этого не понимал, будто настоящие дети, слишком правдоподобные. Но они пригодились. Даша меня убьет.

— Почему?

— Потому что вся ее коллекция сгорела. Остались лишь те три куклы, что вы вынесли.

Не верилось во все это. Мне казалось жестоким подвергать детей такой опасности. Ладно нас, мы сами подписались на эту пьггку, но детей… Разве они заслужили?

— Куклы что же, даже кричать могут? И реагируют на уговаривания и укачивания?

— Да. Это тренировочные куклы для будущих матерей. Там заложена определенная программа. Они могут двигаться, открывать ротик, глазки, даже чихать и имитировать дыхание. Ну и звуки разные издают, в зависимости от программы.

— А девочки? Как они?

— Живы.

— Все четверо?

— Да. Только твоим клоном не занимались. Перенесли сознание Рианы в ее клона, а тело твоего клона погрузили в глубокий анабиоз с функцией регенирации. Риме, Авроре и Жанне восстановили поврежденные ткани.

А мне стало вдруг обидно. Я рисковала своей жизнью ради куклы? Понятно, что девочкам не могли сказать, что это всего лишь роботы, но мне…

На глаза навернулись слезы.

— Марусь… — меня крепко прижали к себе любимые руки. Я хлюпнула носом, потом еще и еще, а потом разрыдалась.

— Почему ты не сказал?..

— Я пытался. Но сработала глушилка. Да, та самая, что я включил. И ты не слышала. Я переволновался, но ты б не простила, если б я ее бросил.

— Значит, девочек спасли, дети не пострадали, а злодеи хоть пойманы?

— Да. Мы поймали пятерых.

— Луша и Терентий среди них?

— Этих двоих взять не за что. Их проверили от и до. Терентий говорит, что невесту себе искал. Мы прослушали все записи. Нечего ему предъявить. Да и за Риму он волновался, когда она проходила испытания.

— Потому что с другими ему точно ничего не перепало бы.

— Может быть.

— И что же, он ничего не сделал, а получит ее?

— Мы ему сказали, что Рима погибла. Ей сделали клона. К тому же, она не прошла испытание.

— А Аврора и Жанна.

— Ну, Жанне засчитали пройденное испытание, а Аврора — единственная, кто его прошел. Если не считать тебя.

— Имеешь в виду Риану?

— Нет. Ты прошла очередное испытание. Мало того, единственная, кто не только с ребенком вышел, но и вытащила на горбу Риму.

— Слав, я так устала от всех этих испытаний. Давай возьмем перерыв, а?

— Да, Марусечка, как скажешь, родная, — он меня обнял, целуя в лоб.

— А что с моим телом?

— Я его вылечил.

— А легкие?

— И легкие. Ты была моим пациентом.

— Это хорошо. Вытащи меня отсюда, будь добр. Как бы теперь я не только пожаров боялась, но и воды…

— Тогда поплаваем… Чтоб уж наверняка страх побороть, сразу!

— Нет!

— Да, Марусь, да!

— Изверг! Деспот! — я накинулась на него, обливая его тучами брызг.

Он в долгу не остался, и мы долго вели войну наводную и подводную, а потом целовались, миловались…

Во дворце была тишина. Никакой охраны в коридорах, не мельтешили слуги. Я осторожно выглянула из покоев своего принца.

— Почему никого нет? — вернулась назад и закрыла дверь.

— Много народу арестовали.

— А что с Рианой?

— Чистосердечное признание.

— В чем?

— В заговоре. Она сдала всех, кого знала. Еще перед испытанием.

— Но вы все равно отправили ее проходить испытание?

— Это была плата за свободу.

— Ее отпустили? — я вытаращила глаза.

— Да. И отправили в Нижний мир. Теперь будет жить там.

— В какой город?

— В Приморский.

— Почему туда?

— Будет нашими ушами. Ей дали неплохую сумму в качестве приданого и якобы выперли с отбора.

— Ее ждет наша судьба?

— Возможно. Но… Доступа к базе у мэра так и нет. К слову, он поймал сыночка.

— И?

— Добавил ему увечий. В общем, у них там местные разборки.

— А люди?

— Людей там нет, кроме нашенских.

— Погоди, а как же подобные мэру дети… Они ведь чувствуют.

— Да. Но они все все равно из пробирки. Хотя и с отклонениями. Просто у властьимущих полномочий больше, вот они и пользуются этим, зная кухню изнутри. Смысл в том, что у некоторых клонов вообще детей даже в пробирке сделать не удается. Вот они и сохраняют даже неудачные экземпляры, так как иначе детей не будет вообще, либо придется брать чужих.