— Она что, решила следить за мной? — Хмурится Оливия.

— Не следить, а присматривать. Ты думаешь, ей доставляет удовольствие мучиться в неизвестности? Да она места себе не найдет, если не будет уверена в том, что ее дочери не грозит ничего плохого.

Ага, задумалась, да и белки вовремя появились, отвлекли от мрачных мыслей. Сегодня зверьки не хамели, это наверное от того что я за столом, при мне они старались особо не шалить, а то у меня разговор с ними короткий, пара небольших разрядов под хвост и изгнание на все обеденное время. Знаю, что голодными они не останутся, все-таки зверьки запасливые, но такое наказание действует замечательно, по крайней мере, с неделю они как шелковые.

И все-таки меня удивили изменения в отношении девушки ко мне, что-то произошло, но что? Куда делась былая колкость?

— А это откуда? — Схватила она наш первый номер «Вестник столицы», который я положил на край стола, надеясь потом еще перечитать не замыленным глазом.

— Газета, — пожимаю плечами, — подумалось, что пора брать столичные сплетни в свои руки, а то мало ли какие слухи про нас ходят. Здесь мы сами что надо, то и напишем.

— Хм, а где нашел таких переписчиков? Строчки мелкие и буквы одна к одной, красиво.

Пришлось объяснять, что такое печать и как работает редакция.

— Я тоже хочу чего-нибудь написать. — Вдруг выдает девушка.

Ну, да, такая игрушка в наличии, почему бы не поиграть в репортера?

— Послушай Оливия, — вздыхаю я, — газета это серьезно, стоит несколько раз отпечатать то, что никому не интересно, и никто не будет ее покупать. Нужно «зацепить» читателя, заставить его интересоваться событиями, для этого и существует редакция, она нанимает репортеров и несет ответственность за расширение аудитории. Я, конечно, как владелец могу заставить редакцию разместить любой текст в газете, но не стану этого делать, чтобы не подорвать доверие читателей. Но если ты считаешь, что у тебя есть задатки репортера, то пробуй, вдруг да редакция обратит на тебя внимание и твои репортажи станут украшением «Вестника».

— И попробую, — улыбнулась Оливия, — думаешь, ничего не получится?

— Откуда мне знать? — Пожимаю плечами. — Может ты и в этом хорошо разбираешься.

Пусть займется, чем бы дитя не тешилось…

Наконец-то приехал заказ из столицы, надо было приступать к оборудованию комнаты иллюзий, вот захотелось мне иметь свой уголок релаксации, ведь иногда очень хочется отдохнуть на природе. Четыре дня мне пришлось возиться с оборудованием, и время не было потрачено зря, в процессе настройки вылезло столько побочных эффектов, что хоть работу прекращай. А главное все эти эффекты хоть и мешали в достижении конечной цели, но сами по себе были очень ценны и могли использоваться для решения других проблем.

А потом девушка, весьма гордая собой принесла мне для ознакомления свой первый репортаж. Что я мог ей сказать, что он никуда не годен, это еще мягко выразить свое отношение к нему, поэтому пришлось подвинуть дела и начать делиться «своим» мнением, раскрывать ей секреты репортерского мастерства. Должен признать, что Оливия была хорошо образована и литературным слухом она обладала, осталось только объяснить кое какие правила, которые помогут ей завладеть вниманием столичного читателя. Только четвертая редакция ее репортажа о студентах факультета боевой магии университета, одобренная мной по причине усталости, ушла в столицу, подписанная псевдонимом «Мотылек».

Поинтересовался, почему она выбрала себе такой псевдоним, на что получил ответ, мотылек всегда летит на свет, даже если это закончится его смертью. Ну и как это понять, кто на какой свет летит, и где его подстерегает опасность? Женская логика для меня всегда была загадкой. А через два дня неожиданно пришел ответ из редакции, где репортаж Мотылька был признан интересным и будет опубликован в третьем номере газеты, репортеру за это предлагается гонорар в семь серебряных монет. Над гонораром мы, конечно, хорошо посмеялись, такие деньги для Оливии меньше чем ничего, а вот признание уже дорогого стоит.

И самое интересное в том, что за это время отношения с Оливией вдруг наладились, ее как будто подменили, вот что изгнание животворящее делает. Теперь она мне стала нравиться, и даже очень, только память о том, какой она может быть, когда не в себе, заставляла меня проявлять осторожность в чувствах. Но время лечит, вот и меня оно вылечило от неприязни, теперь мы все чаще наслаждались обществом друг друга и даже не заметили когда настал тот день.

Окна закрыты тяжелыми портьерами, в комнате полумрак, но Оливия смело делает шаг внутрь и вдруг, на потолке стало разворачиваться звездное небо, а на стенах замерцали сотни разноцветных светлячков. Девушка с удивлением смотрит на это чудо, а потом пытается дотронуться до светлячка не стене. Но он там гаснет и тут же появляется у нее на руке.

— Так это же лучики света, — догадывается она, — но откуда?

— Это называется «волшебный фонарь», — раздается голос Антонадо сзади, — он посылает лучи на потолок и стену. А сейчас смотри, что будет.

Светлячки на стенах гасли, зато стали появляться бабочки с красиво окрашенными крыльями, потом бабочки сменились стрекозами, а уже на смену им появились птицы яркой окраски.

— Красиво, — Оливия не могла оторваться от сменяющихся образов на стене. — Как-то раз мама приглашала мага на праздник, он показывал иллюзии, но там их было немного, и они небыли настолько красивыми.

— Хочешь оказаться в утреннем лесу? — Спрашивает Антонадо, приобняв девушку за плечи.

— Спрашиваешь. — Отзывается Оливия, делая полшага назад, чтобы оказаться в объятиях любимого.

Птицы на стенах стали блекнуть, но сквозь них начал проступать утренний лес, пахнуло свежестью, а следом в тишине стали просыпаться лесные пичуги, перекликаясь пока еще редким пением, и даже слышалось тихое журчание ручейка.

— Это же…, — девушка не могла подобрать слов, — это же чудо, волшебство… Как такое возможно?

— Иногда лучше не знать, — ушел от ответа Антонадо, — пропадет очарование волшебства. Однако стол накрыт, не желает ли Ваша Милость оценить старание нашей кухарки?

— Желает, еще как желает, — закивала Оливия, решительно направляясь к столу, — в бездну ужин, сегодня у нас будет походный завтрак в лесу, барон.

— Да именно так, — согласился он, — разве могут герцоги позволить себе такой завтрак? Это позволено только нам, баронам. И нам же позволено пробовать новое игристое вино.

Пробка вылетела из бутылки с громким хлопком, а над горлышком появился легкий дымок, Девушка с интересом наблюдала как хозяин особняка, разливает пенящийся напиток в узкие высокие бокалы.

— Подожди, такое вино просто так не пьют, — остановил он Оливию, когда она уже собралась сделать глоток, — сначала надо чокнуться, то есть легонько ударить краешками бокалов друг о дружку, чтобы услышать тонкий звон.

Звук действительно оказался красивым.

— Ум… Вкусное вино, и нос щекочет, это откуда?

— Из личных подвалов барона Антонио Мадеры, произведено и разлито при его непосредственном участии, — объявляет Антонадо. — Кстати говоря, название еще не придумано, можешь предлагать варианты.

— А тут нечего думать? — Повела девушка плечиком. — Оно должно называться «Волшебная ночь», так как пить его можно только в такое время.

— «Волшебная ночь»? — Прислушался он к своим словам, а потом одобряюще кивнул. — Да будет так. Вот только много его пить нельзя, иначе потом у девушек будет сильно болеть голова, хмельного в нем больше чем в эле.

— Да? Жаль, мне понравился его вкус. — Она с сожалением посмотрела на напиток, последствия от употребления хмельного ей были известны, поэтому увлекаться не стоит.

Дальше они отдали должное мастерству кухарки.

— Скажи, а как так получилось, что тебя не заинтересовала ни одна девушка в Кифалакисе? — Поинтересовалась Оливия. — Я точно знаю, что они не раз пытались с тобой познакомиться, неужели та женщина нравилась тебе больше?