— Интересно, чем он их там смешит? — Проявила интерес Целия, — к тому же он еще и барон.

— А почему ты решила, что он барон? — Что Антонио барон она знала, но как к такому выводу пришла наставница.

— Ты на обувь посмотри, простолюдины в таких туфлях не ходят.

— Целия, по-моему он сейчас покинет их общество, и останется один, — напряглась подруга, — попробуем перехватить?

— Конечно, — кивнула та, — разве можно упускать такой шанс? Оливия, ты с нами?

Шанс? Какой шанс? Тут до девушки дошло, что на ее наставница открыла на Антония охоту, и она дернулась назад:

— Ну, уж нет, тут вы как-нибудь без меня. Я лучше со стороны посмотрю.

— Правильно, смотри и учись, сейчас мастера работать будут, — ухмыльнулась подруга наставницы.

Девушки рванули на перехват Антония, а Оливия осталась наблюдать, прячась за спинами других студенток. Она видела, как подруги сумели-таки догнать парня и завязать с ним разговор, но удержать его у них не получилось, после нескольких фраз, Антоний вежливо откланялся и продолжил свой путь.

— Ну как? — Полюбопытствовала Оливия, подойдя к разочарованным подружкам.

— Отшил, зараза, — мрачно сообщила Целия, — но сделал это так куртуазно, что даже обидеться на него не получилось.

— О да, опыт по этой части у него большой. — Улыбнулась девушка.

— Ты его знаешь?

— Еще бы, это и есть тот опытный мастер в мастерской Дэнии, о котором ты говорила, Антоний Мадера. Как мне сказали «его расположения пытались добиться многие местные красавицы»

— А почему нам не сказала?

— Во-первых: не была уверена, что это именно он, — пожала плечами девушка, — ведь он мастер, а почему-то здесь, да еще на лекарском курсе; а во-вторых: хотелось посмотреть, правду ли о нем говорят.

— Да, такие красавчики могут себе позволить сами выбирать подруг, — Кивнула Целия, — получается ты тоже в нашей команде неудачниц, раз все про него выяснила?

— Пока я этого не знаю, — хмыкнула Оливия, — возможно даже и нет.

— Что, ну-ка, рассказывай.

Рассказать? Это можно, тем более, что ничего такого и не было, естественно про «вашу светлость» пришлось умолчать.

— И ты так спокойно отнеслась к тому, что мы пытались устроить на него загонную охоту?

— А чего здесь такого? — Пожала плечами девушка. — Мы с ним по-прежнему не знакомы, и лично мне он ничего такого не говорил, так что вы в своем праве.

— О пречистая Аталанис, — посмотрела в потолок подруга Целии, — почему так несправедлива жизнь, никогда не получаешь того о чем мечтаешь, а все достается тому, кто этого не желает. Прояви он ко мне хоть чуточку внимания, я бы на нем повисла прямо там, в мастерской, и не слезла бы с него, пока не запросил бы пощады. Я никогда не смогу тебя понять, в первый же день подцепить такого красавчика и не закрепить с ним отношения…

— Оставь ее, — встала на защиту подопечной Целия, — иногда для того чтобы крепче привязать к себе не стоит торопить события. Давай лучше пожелаем ей удачи.

— Спасибо, — поблагодарила Оливия.

— Пожалуйста, — кивнула наставница и тут же склонилась к уху девушки, — но если у тебя ничего с ним не получится, шепни, я тоже хочу попытать счастья.

Вскоре под сводами зазвучала задорная музыка, и студенты быстро освободили большое пространство в центре зала. Оливия наблюдала как лихо отплясывают простолюдины и как их глаза горят огнем от счастья, даже самой хотелось влиться в круг, но этого делать было нельзя, удел аристократии медленные гавоты со статичными позами. А вот Антоний на это не обратил внимания и когда его вытащили в круг, не спасовал, а весело запрыгал вместе с ними, иногда задирая ноги, насколько позволяла мантия. Это понравилось и остальным, спустя некоторое время студентки начали дурачиться, они сцеплялись руками, образовывая ряд, и в такт музыке синхронно «пинали» подол своей мантии спереди. Получалось довольно таки интересно, но пока Оливия отвлекалась, Антонио куда-то успел исчезнуть.

В прошлой жизни мне уже приходилось учиться на медика, но я быстро понял, что это не мое и свалил в политехнический. Так вот, мне хорошо запомнилась лекция одного преподавателя, он перечислил многочисленные стойкие заблуждения врачей прошлого, а в заключение сказал, что с тех пор ничего в медицине не изменилось, большинство врачей, как и прежде, продолжают заблуждаться. Поэтому впору ставить вопрос не о том, каким образом пациента удалось излечить, а о том, почему он сумел выжить, несмотря на все старания врача. Одно только утверждение, что кровопускание является чуть ли не панацеей при лечении большинства болезней, уже характеризует уровень медицины. Есть даже таблицы, сколько крови из болящего стоит слить, что бы ему стало лучше, например, при головной боли, достаточно две пригоршни, это грамм двести, а если пошла носом кровь, то готовься отдать уже кружку, объем которой уже около четырехсот грамм. В общем весело. Кстати, и слабительное тоже унесло много жизней. Казалось бы, при таком лечении народ должен загибаться на каждом углу, но ничего подобного не происходит, дело в том, что наряду с «дипломированными» лекарями существуют еще и знахари, услуги которых обходятся гораздо дешевле, так что лекарям достается только средний класс, мещане да изредка купцы. Благородные же, стараются обходиться без привлечения эскулапов, но уж если прижмет, то обращаются к магам, услуги тех очень дороги, но зато вероятность что тебя избавят от болезни и при этом не угробят, гораздо выше.

Что касается больниц, то здесь такие были, вот только о них шла дурная слава, в народе появилось стойкое убеждение, что если кто-то попал в больницу, то он уже оттуда не выйдет. Но тут надо учитывать, что в такие заведения люди попадали уже тогда, когда делать что либо, было уже поздно, но зато в качестве практического занятия для студентов они являлись идеальной средой, да простят меня боги за такое кощунство. Короче говоря, пользы от такой учебы я не видел, но изменить ничего было нельзя — хочешь сдать экзамен, заучивай основные постулаты как быстрее довести человека до могилы.

Но не все так плохо, кроме болезней существовала еще травматология, это ушибы, порезы, переломы… в общем все то, от чего человека можно и нужно лечить, и вот тут медицина в этом мире сумела достичь некоторых высот. В частности применение фиксирующих гипсовых повязок применялось повсеместно, так же имелись специальные станки, на которых правильно фиксировали кости, вытягивали компрессионные переломы позвоночника. Вовсю развивалась хирургия, уж слишком часто люди в этом мире пускали в ход колюще-режущее оружие, а ликвидировать последствия с помощью повязки порой было невозможно. Так как мне, не слишком улыбалось получать бесполезные знания по лечению болезней, я решил специализироваться на военной медицине, это, по крайней мере, честно в отношении себя.

Надо отметить, что я сильно удивил Консолату, которая у нас вела данную дисциплину, в ее понимании у мальчишек слабая психика и они плохо переносят вид крови:

— Ты уверен? — Уставилась она на меня. — Порой, когда пытаешься остановить кровь у раненого легионера, тебя всего окатывает кровью.

— Привыкну, — пожимаю плечами, — так же как и к запаху испражнений, которые сопутствуют таким травмам.

— Что ж, если ты и это знаешь, то надо будет попробовать сделать из тебя настоящего военного хирурга. Я поставлю специальную отметку в журнале, и завтра у тебя начнутся занятия в покойницкой, проверим, насколько ты не брезглив.

А чего там проверять? Я же говорил, что покойники мало того, что не кусаются, так они еще и не жалуются, так что нормально все прошло, даже определил, от чего человек загнулся, задохнулся он, засунули кляп в рот, а у него насморк был, вот и вся недолга.

— Почему ты пришел к таким выводам? — Удивилась Консолата.

— Во рту мелкие обрывки ткани, порвана уздечка языка, мелкие кровоизлияния склеры.

— Хм, а ты прав, — признала преподаватель, приподняв веко трупа. — Но нас это не касается, пусть судейские разбираются, если захотят.