Шем позади издал странный звук, похожий на писк, а потом охнул. Кажется, Милли пихнула его в бок, чтобы притворялся статуей. Безмолвной статуей.

— Всё просто Эм… Так ведь она тебя называла? Я ее уничтожу. Рано или поздно. Это будет мучительная смерть. Тело почти рассыплется в прах, а сердце продолжит биться. Она прочувствует всё, каждую секунду боли. Но ты можешь избавить любимую женщину от мук. Убей ее. Быстро и безболезненно.

— А сама справиться не в состоянии?

Это сказал не Эмилио. Он в ужасе переваривал услышанное. Рот открыла неугомонная я.

— Увы, нет, — Гвенда театрально вздохнула. — Она была в ордене. Не выходит отнять жизнь.

— А как же… — начала я, заметив нестыковку.

— С Марго мы малость оплошали. Думали, если она сама наложит на себя руки, это не зачтется. Она ведь тоже родственница, я могла вложить в ее разум мысль о самоуничтожении. Увы, это зачлось. Я потеряла много сил из-за убийства участницы ордена. А она теперь еще и под ногами бесконечно путается.

— Не смей! — очнулся Эмилио.

— Что именно? — усмехнулась Гвенда. — Требовать убить возлюбленную или вспоминать сестру? Которую из них ты любишь больше? Живую или мертвую? Точнее, мертвую и почти мёртвую? Ответь, Эмилио Ван-се-Росса — потомок клана Ван-се-Дорн?

— Я не позволю тебе вредить Летисии и…

Он не договорил. Гвенда не позволила. Забилась в припадке. Или не она. А «оболочка».

Тело Летисии Дитрих рухнуло на пол, из носа потекла кровь, глаза закатились, а изо рта вырвался крик. Истошный, душераздирающий. Насквозь пронизанный болью. Мои ладони прижались к ушам, но я все равно его слышала. Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть обезображенного мучениями лица, но я заставила себя смотреть. Заставила, чтобы не забывать, какие основатели чудовища.

— Прекрати!

Даже с зажатыми ушами я услышала крик Эмилио, кинувшегося к Дитрих. Мгновение, и тело обмякло в его объятиях. Губы зашевелились. Я опустила руки, чтобы услышать ее шепот. Несколько слов. Ужасных слов.

— Дай мне умереть, Эм…. Пожалуйста, дай мне умереть…

А потом она расхохоталась. Нет, не она. Гвенда. Эмилио в ужасе отпрянул, будто возлюбленная превратилась в монстра. А, впрочем, так оно и было.

— Ты всё слышал, Эм, — проговорила она издевательски, поднимаясь. — Подумай над предложением. Не затягивай. Иначе от ее криков не будет спать весь замок.

Она пошла прочь, гремя цепями, а мы с Эмилио, не сговариваясь, прислонились к стене. Позади раздался грохот. Ноги отказались служить Шему. Он рухнул на пол, увлекая следом Милли. Эмилио хмуро посмотрел на него и махнул рукой, мол, свободен, Вертью. Но тот не спешил уходить, хотя звук цепей стих, а сектор полуцветов располагался в противоположной стороне от целительского блока, в который отправилась Гвенда.

— Я всё расскажу, — Шем всхлипнул и затараторил: — Про рецепт. И всё остальное. Я хотел, чтобы темные того… почернели. На пару дней. Но… но… Не знал я, где достать пепел черной розы. В Многоцветье такие не растут. Сжег обычную — алую. Но, кажется, она была не совсем обычной. Ада — бывшая девушка нашего погибшего старосты потом искала цветок. Жаловалась подружкам, что он наделен ведьмовской магией. Вот.

Эмилио надул щеки и с шумом выдохнул воздух. Вытер пот со лба. Кажется, разборки с Шемом утратили актуальность, но в отличие от Летисии Дитрих, темным ученикам можно было помочь.

— Милли, отведи подопечного в сектор, — распорядился Эмилио. — О его выходке никто не узнает. А о сегодняшнем… никому ни слова. Ясно? Вертью, тебе ясно?

Тот кивнул. И посмотрел на меня. Впервые за несколько месяцев без ненависти…

****

Эмилио, не сказав по дороге ни слова, проводил меня во временное жилище, а сам ушел в неизвестном направлении. Элиас не выдержал долгого ожидания, уснул. Спала и Рашель. Всё в той же позе, не переодетая. Я накрыла ее одеялом, взобралась на свой диван, закрыла глаза и постаралась проникнуть в тело Урсула, надеясь, что котяра просто самовольно покинул пост, и с ним ничего дурного не случилось. Долго стараться не пришлось, но результат изумил: меня будто в бочку с ледяной водой засунули.

— Ох… — сорвалось с губ. Я вскочила и бросилась прочь из комнаты, не опасаясь ни духов, ни мэтров. Пусть попробуют помешать!

Самым сложным оказалось отпереть засовы южного выхода, возле которого сидел мой промокший насквозь питомец и дрожал от ушей до хвоста.

— Почему со мной не связался? — спросила я строго, когда Урсул просочился в замок с благодарным мяуканьем. — Как ты вообще там оказался?

Кот лег на пол и спрятал морду между лапами. В Бирюзовом я видела, как так делала собака, не смеющая смотреть в глаза хозяину.

— Тебе стыдно? Стоп! А почему ты не мог попасть внутрь сам? Ты же проникаешь через любые преграды?

Кот жалобно мяукнул.

— Тебя заколдовали? Кто? Основатели? Нет?

Я каким-то чудом угадывала ответы. Видно, наша связь, правда, крепла.

— Кто-то в целительском блоке? Леди Виэра? Нет. Маркус? МАРКУС! Но зачем?!

Урсул посмотрел недоуменно, мол, он понятия не имеет. Затем поднялся и затрусил в сторону временного «дома» — сушиться и отогреваться. Я пошла следом, гадая, как поступить с целителем, с первого дня вызывавшего подозрения: сразу сжечь или сначала одарить ожогами. Но десять минут спустя я думать о нем забыла.

У сектора нас ждали. Два из трёх упырей.

— Мы это… с новостями, — выдал главный. — Этот олух, — он кивнул на собрата, глядящего в пол, — вечно всё усложняет и от работы отлынивает. Вот и в библиотеке вместо поисков детские книжки читал. Но кто бы мог подумать…

Он сунул мне в руки книгу, предназначеную точно не для учеников Гвендарлин, а для магов помладше. Я видела похожие у детей в посёлке. У богатых детей. Они полностью состояли из картинок.

— Что мне с этим делать? — спросила я устало.

— Для начала название прочитай, — усмехнулся упырь.

Я посмотрела на титульную страницу и подпрыгнула на месте. На ней витиеватыми буквами было написано: «Книга надежды»…

Найденную упырями книгу надежды мы рассматривали по очереди который вечер. И всё без толку. Леди Барбара, как и другие выпускники Гвендарлин ее поколения, считала, что та способна отвечать на любые вопросы. Достаточно просто спросить. Однако этого явно было недостаточно.

— Но ведь это она, так? — спросила нас Юмми. — Та самая книга?

Все закивали. В подлинности находки мы не сомневались, поэтому спрятали в берлоге. Подальше от чужих глаз. Пусть она и выглядела обычной детской книжкой, полностью состоящей из красочных картинок, таковой точно не являлась. Об этом свидетельствовали некоторые рисунки. Например, девушка с каштановыми волосами, сидящая перед зеркалом в компании синего кота и черной кошки. Или парень, разгуливающий вместе с призрачными волками. А еще девчонка в костюме белки взлетевшая в воздух в колесе.

— Неудивительно, что никто не обращал на нее внимания, — проворчал Элиас. — Смысл большинства картинок способны понять только мы.

— Вот именно, большинства, — припечатал Брайс. — А как быть с остальными? На картах погадать или на кофейной гуще?

Рашель сердито покосилась на него, изнывая от желания запустить чем-нибудь тяжелым, но смягчилась при виде серых пятнышек на щеках.

Карантин в секторе темных закончился. Я понятия не имела, как Эмилио объяснил леди Виэре осведомленность об изменениях во вредительском рецепте, но Шема точно не выдал. Едва ученики перестали быть заразными, им разрешили выходить. Пока, правда, возможностью воспользовались только парни, девчонки прятали пятнистые лица, сидя по спальням. Волдыри зажили, но серый цвет сходил постепенно и, что самое обидное, медленно. Повезло еще, что мэтры смилостивились и не требовали от учениц ходить на занятия, передавали задания прямо в сектор.

— Нужно просто пораскинуть мозгами, — сердито заметил Ульрих. — Наверняка, это подсказки. Например, картинка со спящей женщиной и темной фигурой над ней символизирует Литисию Дитрих и основательницу. Что еще мы там видим? Свет, льющийся с потолка. Вряд ли он тут для красоты. Нужно понять, что он значит, и, возможно, удастся спасти леди Дитрих.