— Леди Габриэла? Это та демоническая дама, что ведет у четвертого курса загадочные занятия? Ну-ну, повезло девочкам, ничего не скажешь.

Ульрих сжал губы, а я с показной беспечностью пожала плечами.

— Уж лучше она, чем леди Сесиль.

А у самой мурашки по спине промчались дружным галопом. Матушка моего ненаглядного в нашем секторе? Да идите вы болотом!

На подходе к сектору я остановилась, чтобы поговорить с Ульрихом наедине. Но Брайс не понял намека, встал рядом столбом. Пришлось ткнуть в плечо и прямым текстом попросить убраться восвояси. Он надулся, но соизволил нас покинуть.

— Нашел бы он себе девушку, — проворчал Ульрих.

— Кому он нужен, — ответила я в тон и пристально посмотрела на полуведьмака. — Значит, твоя матушка переселяется ко мне под бок?

Он не ответил. Просто кивнул.

— Вот счастье-то! Глядишь, еще какое-нибудь заклятье наложит. Чтоб мы не только не целовались, но и за руки держаться не могли.

Ульрих слишком поспешно отвернулся. Он так делал, когда хотел что-то скрыть.

— Ты говорил с матушкой об этом, да? — догадалась я.

— Нет, — солгал он, не моргнув глазом.

Но я ударила его в плечо. Куда больнее, чем недавно Брайса.

— Разве после истории с Делией мы не договорились ничего не скрывать друг от друга?

Ульрих смущенно улыбнулся и развел руками. Мол, да, договорились.

— Дело в том, что… что… — ему никак не удавалось закончить фразу. Он замолчал, а потом выпалил: — Моя мать ничего не делала.

Я открыла рот и не придумала, что на это сказать. Не обвинять же Габриэлу во лжи в разговоре с сыном. Да, Ульрих знает, что она из себя представляет. И все же она его родная кровь. Родная ведьмовская кровь.

— Догадываюсь, о чем ты думаешь, — проговорил Ульрих мягко. — Матушка удивилась вопросу. Сильно удивилась. И нет, она не лжет. Дала клятву. Особую, ведьмовскую. Обманешь, произнося ее, мало не покажется. Так что у нас проблема. Точнее, проблема у тебя. Это ты заколдована.

Мой рот снова открылся, но ни единого звука не последовало.

Я? Серьезно?! С какого перепуга?!

— Лилит, без паники, — Ульрих взял меня за руку. — Мы во всем разберемся. Обещаю. Да и матушка обещала посодействовать. Ее гложет любопытство, а это верный знак, что она докопается до сути проблемы и найдет виновника.

— К демонам виновника! — бросила я, вспомнив основателей, хотя им какой резон накладывать на меня столь безумное заклятье? Проще мою мать заподозрить. Приемную мать — Ренет Вейн. — Пусть Габриэла снимет с меня чары.

Ульрих замялся.

— Она не может? — спросила я, догадываясь, каким будет ответ. — Какая прелесть.

— Для отмены необходимо кое-какие подробности об использованной магии. А без виновника ничего не выйдет.

Я громко выругалась. Что за жизнь? В тело жаждет вселиться магиня, умершая восемь столетий назад. Другая женщина, которую я всё еще зову матерью, продолжает меня игнорировать. А мое появление на свет, вероятно, стало результатом насилия. И при всем при этом мне даже с любимым парнем поцеловаться нельзя! Вот, демоны!

— Надо попробовать поцеловать кого-то другого…

По обалдевшему лицу Ульриха я сообразила, что сказала это вслух. Очень зря сказала.

— Расслабься. Это не всерьез. Не помешает проверить, чары работают только против тебя или всех представителей мужского пола.

Полуведьмака объяснение не успокоило. Он весь вечер косился с тревогой и толикой обиды. Я не обращала внимания. Раздумывала, с кем бы осуществить дерзкий «план». Элиас отпадает. Всё-таки дядя, и тут попахивает кровосмешением. Брайс? Фу-у-ууу, какая гадость. Но выбор небогат. Своим-то можно объяснить суть проблемы и необходимость проверки. Если же я полезу с внезапными нежностями к кому-то постороннему, да еще чары снова сработают, новых забот не оберешься.

Хм… Может, Лиана использовать?

А что? Мелкий не раз после моего переезда к темным проявлял дружелюбие и желание сохранить приятельские отношения. Вот пусть и помогает. По-приятельски. К тому же, его Ульрих вряд ли сочтет соперником…

****

— Очередной «великий» день, — проворчал Брайс за завтраком. — Интересно, есть ли шанс отвертеться?

— Нет, — ответил Элиас, обильно намазывая белый хлеб вишневым повидлом. — Хотя я не понимаю Дюваля. Мог бы отменить мероприятие. Ну, или отложить. Придумал бы правдоподобный предлог. Знает ведь, что с зеркалами не всё в порядке. Сам побывал в прошлом семестре внутри стараниями Дарлина.

— И какой предлог? — поинтересовался Ульрих, который едва притронулся к еде. — Родители поднимут шум, если дети не заглянут в близнецы.

— Мы даже не знаем, Дюваль ли это, — подлила я масла в огонь. — Может, в его теле, по-прежнему, обитает основатель, который только и ждет сегодняшнего дня.

— Тьфу на тебя, — не сдержался Брайс. — Обязательно надо нагнетать?

Я лишь пожала плечами. Будто сами не знают, как обстоят дела.

Сегодня ученикам Гвендарлин предстояло традиционно заглянуть в зеркала-близнецы. Всем, кроме первогодок, которые делали это в сентябре — сразу после приезда. К слову, нынешние новички не стали исключением. И раз с ними ничего дурного не случилось, наверное, не стоило поддаваться панике. И всё же на сердце поселилась тревога. Я предчувствовала, что добром сегодняшнее «мероприятие» не кончится. Самое странное, перспектива увидеть на черном стекле лицо Гвенды Ван-се-Рмун ни капли не пугала. Страх был… хм… глобальнее. Я опасалась, что кто-нибудь упадет перед близнецами замертво, или сам замок обрушится, погребя всех нас. Безумные мысли? Верно. Но избавиться от них не получалось.

…На встречу с зеркалами учеников забирали курс за курсом, но начали с опозданием из-за происшествия на тренировке у первогодок. Один новичок подпалил шевелюру второму, а тот ответил и наградил обидчика ожогом на щеке. Директор разбирался со смутьянами лично. Разумеется, после того, как обоих подлечил целитель Маркус. В итоге третий курс позвали в зал близнецов, когда за окнами сгустились сумерки, но не серые, а до странности чернильные, насыщенные.

— Дождь собирается, — проговорил кто-то из парней, пока мы строем шагали по коридорам. — И, скорее всего, гроза.

Гроза…

Какое подходящее к ситуации слово.

Впервые за долгое время я пожалела, что с нами нет Агнии. Полуцветов вызывали отдельно. Последними. Все курсы сразу. Кроме первого. Сегодня я бы не отказалась последить за реакцией огневички. За реакцией на меня. Изменилось ли что-то после испытания с кубком или же между нами всё по-прежнему. То есть, никак.

— Постройтесь в шеренгу, — велел мэтр Шаадей.

Видеть его в роли «распорядителя» было странно. Но лучше он, чем Сонсбери. Дитрих-то нет, а Эмилио сейчас не до всего. Встал по правую руку директора, но мысли точно не здесь. Взгляд остекленевший, а выражение лица отсутствующее. Сам Дюваль выглядел собранным, уверенным. Никаких сомнений в черных глазах. Впрочем, до нас в зале побывали второкурсники, и всё прошло без эксцессов. С другой стороны, среди них не было меня или кого-то другого из ордена.

— Начали! Подходите по одному. Юноши к правому зеркалу, девушки — к левому.

Я исхитрилась оказаться в хвосте шеренги и получила возможность понаблюдать за происходящим, прежде чем подойду к черному стеклу сама.

Но ничего из ряда вон не происходило. Близнецы работали. Просто работали. Без сбоев. Большинству показывали уже известные истины, лишь некоторым давали новые подсказки о собственных возможностях. И никакого огня или черного дыма. А, главное, никаких основателей. А потом… потом настала моя очередь. Поборов позорное желание сбежать, я шагнула к левой стороне зеркала — к той, где веками обитала Гвенда Ван-се-Рмун.

«Дорогой, я дома» — вспомнилась некстати фраза, что прозвучала в прошлом семестре.

Черное стекло манило, притягивало, и я подчинилась. Посмотрела в глаза "страху". Не сможет же эта мегера Гвенда вселиться в меня при всех, в самом деле!